Улицы Иркутска до 1917 г. Санитарное состояние города

С первых дней существования острога все строения его воздвигались из дере­ва, из материала наиболее дешёвого и имеющегося вблизи в достаточном количестве. Характерной чертой строений той поры было то, что под крышей одного строения могли находиться и казённые помещения, и жилые комнаты, и торго­вые площади.

Так, в острожной башне располагались одновременно амбар и изба для служилых людей. Выбранное Яковом Ивановичем Похабовым для города место было удобно со всех точек зрения.

Здесь имелись плодородные земли для хлебопашества и обильные травами для пастбища.

В местных реках и в «Байкал-море» водилось несметное количество рыбы, а окрестные леса были полны са­мым большим богатством — соболями.

Через Иркутск проходили торговые, промысловые, земледельческие, военные, административные, дипломатические пути от Уральских гор до приамурских зе­мель и далее до южных стран.

Эту выгодность расположения Иркутска понимали в то время: «А как стал город несколько известен как по хорошему его местоположе­нию, так и по всем выгодностям жительствующим, а особливо по сей славе, будто бы прежде соболей иркутские женщины бивали коромыслами; то от сего с разных сторон число жителей умножилось».

Уже к концу XVII в. численность населения Иркутска приблизилась к первой тысяче человек. К этому времени острог плотно застраивается. Вновь прибываю­щие поселенцы уже селятся за стенами острога, в посаде. Здесь же устанавливают­ся производственные здания: пекарни, кузницы, сараи для варки пива, дёгтя, мыла. свечного сала, для вымачивания кожи и т. д.

На первые постройки оказывало вли­яние жёсткое ограничение территории посада реками Ангарой и Ушаковкой. Да и эта территория была сложна для возведения построек. Сразу же за стенами острога небольшое озеро, которое необходимо было осушить. За озером сразу же начина­лось заболоченное, топкое место, которому в будущем было суждено стать цент­ральной городской площадью.

Если же от этого, места направиться к Ангаре, то можно было бы выйти на широкую сухую, покрытую травой полосу, используемую первыми иркутянами в качестве пастбища. А далее до Ангары располагалось на­стоящее болото. С противоположной стороны вдоль берега Иды (Ушаковки) была проложена дорога к мельницам. Насыщенность подпочвенными водами проявля­лась и через много лет.

В 1894 г. в мае месяце в городе образовалось два ключа: один на Хлебном базаре со стороны Пестеревской улицы, а другой по — Зверевской ули­це в погребе частного дома. Второй ключ имел очень чистую воду, и жильцы даже брали её для пищевых нужд. Часто на улицах временами образовывались трясины. В 1900 г. такие трясины наблюдались на месте ключа Хлебного рынка, на Шелашниковской улице у здания Кадетского корпуса и образовавшаяся в этом году тряси­на на углу улиц Харлампиевской и Набережной.

Улицы в посаде возникали без какого-либо плана и застраивались стихийно. С начала XVIII в. начинается некоторое упорядочение в застройке города. Для пре­дотвращения возникновения пожаров — этого бича города — все кузницы, литей­ные, мыловаренные и подобные им огнеопасные предприятия выносятся за реку Ушаковку.

С этого же времени начинают выделяться места торговли продуктами питания, дровами, сеном и другими товарами, необходимыми для жизнедеятель­ности иркутян. Улицы города начинают постепенно выравниваться, а низкие, топ­кие места — подсыпаться непросадочным материалом. Появляются первые троту­ары. Но такое благоустройство мало изменяло в хорошую сторону лицо города. Внешний вид частных деревянных домов отличался суровостью и замкнутостью. Такое впечатление усиливали высоко поднятые над землёй маленькие окна, мас­сивные ставни, высокие заборы и глухие ворота.

Всё это делалось с целью защиты от частых в то время грабежей и разбоев. Посетивший Иркутск в 1755 г. путеше­ственник Беллингс отметил, что улицы Иркутска сравнительно прямые и похожие друг на друга.

Но отсутствие единого обязательного для исполнения всеми плана накладывало на обустроенность города негативное впечатление.

Иркутяне возво­дили постройки, как замечает летописец П. И. Пежемский,

«кто как хотел: то вы­ставлялась на улицу ретирада, другой над воротами строил огромный навес, где непременно ставилась св. икона, а перед домами по Набережной строились лав­ки для «сиденки»; особенно безобразили дома с неровными окнами, с прибавле­нием так называемых волоковых; у многих крыльцо и двери были прямо с улицы. .. При домах же были обширные овощные огороды, где первое место непременно занимал хмельник, т. е. рос хмель и вился по высоким тычинам; сверх сего улицы были узкие и кривые, и по неровности местоположения во многих местах в лет­нее время, начиная с весны, стояли непроходимые грязи, местами похожие на озёра и болота».

Серьёзное переустройство началось с приездом 15 марта 1765 г. первого иркут­ского губернатора Карла Львовича фон Фрауендорфа.

«Он крепкою рукою при­нялся за устройство города, что жителям поначалу было в тягость, а после сами при­знали всё это за полезное».

До своей кончины, последовавшей 2 января 1767 г., К. Л. Фрауендорф успел многое сделать по благоустройству города. Заменивший его на губернаторском посту генерал-майор Адам Иванович Бриль, человек доступ­ный всякому, скромный и рассудительный в делах, направил свои усилия на приведение улиц в чистый и опрятный вид.

Он ввёл штрафы за бродячий по улицам  скот, намного опередив постановление российского Комитета министров об уста­новлении в окружных городах Иркутской и Енисейской губерний штрафа в пользу юродских доходов за бродячий по улицам скот. Это постановление было высочай­ше утверждено только 10 октября 1846 г.

В период правления А. И. Бриля в 1768 г. составляется план реконструкции улиц, по которому улицы города должны расширяться и выпрямляться. Этим же планом определялись конфигурация и размеры кварталов городской застройки. Планом выделялось 20 улиц, которые должны реконструироваться в первую очередь. Ре­зультаты этой планировки отметил в своих заметках Георги, посетивший в 1772 г. Иркутск во время своего путешествия по Российскому государству. Он свидетель­ствовал, что улицы стали широкими и, хотя они немощеные, чисты.

С 1809 г. город строится согласно утверждённым планам застройки и в соответ­ствии с утвержденными стандартами типов зданий и усадеб. И невзирая на это, иркутский писатель И. Т. Калашников отмечает: «Невысыхаемая грязь не была, однако ж, единственным достоинством иркутских улиц.

Они были, сверх того, косы и кривы, тянулись, как им было удобнее, не удостаивая городской план ни малей­шим вниманием. Дома то высовывались вперёд, как бы желая взглянуть, что дела­лось на улицах, то пятились назад, как бы стараясь уединиться от городского шума. Многие, особенно в так называемых солдатских улицах, склонившись долу после долговременной службы, преспокойно доживали на боку свои последние дни.

К довершению картины город был украшен тысячами колодезных столбов, торчав­ших из каждого огорода с превеликими очепами, или, как называли в Иркутске, журавцами. Словом, город имел ... вид большого села, где на грязных улицах гуля­ли коровы, стадами бегали собаки и по временам плавали утки». Конечно же, всё это относилось не к центральным улицам. Далее тот же И. Т. Калашников коротко даёт характеристику деревянным домам Иркутска:

«Частные деревянные дома в городе принадлежали большей частью купцам и мещанам; имели домы и чиновни­ки, но небольшие и бедные. Судя по домам, можно думать, что тогдашние чинов­ники или жили одним жалованьем, или, если пользовались от трудов своих, то весь­ма скудными даяниями.

Вообще дома как деревянные, так и каменные не имели подъездов с улицы, и крыльца их выходили во двор, а чтобы попасть во двор надо было постучать в воро­та большим кольцом, для этого повешенным на одной из двух калиток. . .

При каждом доме, и богатом и бедном, был как непременное условие жизни огород, а при других сад. Огороды были необходимы, потому что мелочных или зеленных лавочек не было и в «помине», и каждый домохозяин должен был запа­саться зеленью, большей частью из своего огорода».

В 1816 г. подписывается указ о содержании городов в чистоте. Во исполнение данного указа иркутский губернатор, действительный статский советник Николай Иванович Трескин, приказал определить границы улиц в соответствии в планом города с выносом их на место. На основании этого иркутский полицмейстер издал приказ, согласно которому домовладельцы должны в течение года переместить свои дома по «красным линиям» улицы. В течение данного срока не было никаких на­поминаний владельцам домов.

По прошествии года почти ничего не было сделано. Был дан дополнительный срок в три месяца. Многие домовладельцы не выполни­ли перенос своих зданий и в этот срок. Для решения поставленной задачи с согла­сия Н. И. Трескина полиция организует из заключённых Иркутской тюрьмы во главе с заключённым Гущей специальную команду, которая либо разбирала дома (конечно, без согласия хозяев), либо просто отпиливала часть дома, выступающую за «красную линию». Благодаря методам такой работы имя Гущи стало быстро из­вестным всем в городе. Рабочих, находящихся в его подчинении, иначе и не назы­вали, как «гущинскою командою».

Появление гущинской команды во главе со сво­им начальником, одетым в какой-то им самим придуманный мундир, особенно было неприятно для владельцев домов, нарушивших городские планы застройки. Но и такими полицейскими мерами коренного переустройства города не было до­стигнуто.

Летом 1827 г. Иркутск, по свидетельству писателя М. Александрова, по­сетившего город в это время, выглядел следующим образом:

«Мы осмотрели самые тёмные, самые узкие переулки города, строившегося во время своего возникнове­ния как бы наскоро, без всякого плана. Многие старинные, ветхие деревянные дома выходили на улицы (впоследствии прорезанные по плану), иные углами, иные зад­ними подворными стенами, иные полуразвалившимися сараями.

Тротуары, и то до крайности жалкие, существовали только на двух улицах, именно на Заморской и Благовещенской. Берег Ангары, великолепный по местности, начиная от Триум­фальных ворот до Сибиряковского дворца, завален был мусором, который очищался ежегодно весенними разливами величественной, чудной, единственной реки по своему назначению».

Практически Набережная Ангары была захламлена кругло­годично.

И даже места забора водовозами воды из реки не благоустраивались. Та­кие взвозы часто являлись местами трагических исходов. Так, например, только в июле 1897 г. на иркутских взвозах погибло два человека. В 6 часов утра 17 июля в районе Сукачевской водокачки утонул приехавший за водой пожарный Добро­вольной дружины вместе с лошадью.

А через девять дней на Чудотворском взвозе ушла под воду лошадь, возчик был спасён. И долгое время взвозы представляли опасность. Но вернёмся к воспоминаниям М. Александрова. Он дальше писал:

«На площади большого Гостиного двора каждодневно производилась перегрузка российских и китайских товаров, и этой только извозною деятельностью ожив­лялась прекрасная площадь, украшавшаяся в то время домом генерал-губернатора.

На так называемом малом базаре было более движения и житейской суеты с утренней зари до позднего вечера. Тут продавалось всё, кроме птичьего молока, как говорит русская пословица. Иркутск в то время имел физиономию чисто си­бирского города. В продолжении дня по улицам двигался простой народ, женщи­ны под накидками, мужчины промышленного разряда в синих кафтанах и буря­ты в своих национальных костюмах. . . »

А вот как описывает Иркутск в первой половине XIX в. В. И. Вагин в своих вос­поминаниях «Сороковые годы в Иркутске»:

«Иркутск того времени вовсе не походил на нынешний. Каменных домов было очень мало, и из них только два или три красивых. Дома большей частью были деревянные, в один или два этажа, в три сажени и в три окна по фасаду, с высочайшими крышами. Большая улица почти вся была застроена такими домами: на ней только ещё начинали появляться красивые, но тоже деревянные, постройки. Лучше других были постройки на Заморской улице. на Тихвинской и Ивановской площадях и по Ангарской набережной между Большой и Харлампиевской улицами. Город доходил только до Иерусалимской горы; но и тут местность, ближайшая к Ушаковке, была ещё мало заселена. Успенская церковь только строилась, а о постройке против неё духовной семинарии шли ещё толки. На Иерусалимской горе, за церковью, были кустарники да кирпичные сараи. Хлебный базар находился на площади между купеческим гостиным двором и Спасской церковью, а нынешняя Хлебная площадь представляла огромный пустырь, на котором одиноко торчал давно уже заброшенный каменный пороховой погреб. Главная лавочная торговля производилась в купеческом гостином дворе и напротив его, в Кузнецовском ряду, которые теперь совсем оставлены. Особых магазинов, кроме одного-двух бакалейных, вовсе не было. Не было и уличного движения; можно было пройти всю Большую и несколько побочных улиц и не встретить ни одного человека. Извозчики были уже с 1837 г.; но их было мало; и они стояли только на Большой улице. Переправа через Ангару совершалась чрезвычайно медленно, на неуклюжих палубных лодках (карбазах), которые ныне употребляются только в редких случаях. Дачной жизни, которая так развита ныне, не было вовсе. На берегу Ушаковки, вдали от жилых строений, были только две дачи, со всех сторон окружённые кустарником, Руперта и Пятницкого».

Позднее, как подобает столице обширной территории, в городе появляются кра­сивые и изящные постройки. Из среды местных жителей выявляются одаренные мастеровые, выполняющие изящную резьбу по дереву, а также по строительству и украшению домов и зданий. Эти мастера на основе требований исторически сло­жившихся образцов отыскивали и применяли разнообразнейшие свои приёмы при строительстве и, особенно, при отделке зданий художественной декоративной резь­бой.

Таким образом создавалась своя, местная школа, дававшая то неповторимое лицо города, которое сразу же бросалось в глаза гостям города. В записках посетив­ших Иркутск то и дело мелькали эпитеты, относящиеся к городу: «превосходный», «изящный», «неповторимый», «лучший город Сибири» и т. п.

С 1857 г. несколько изменяется тип городских построек. Отходят в прошлое ме­зонины и антресоли небольших домов, имеющие высокие пирамидальные крыши. Дома становятся более просторными без мезонинов и с пологими крышами. Не меньше внимания городских административных органов уделялось ремонту полот­на дорог, кюветов и тротуаров, а также чистоте улиц. Особенно тщательно наблю­далось за благоустройством центральных улиц. Контроль за исполнением требова­ний благополучного состояния улиц возлагался на городскую полицию.

В 1866 г. по городу было распространено объявление полицмейстера следующего содержа­ния:

«Состоящие в моём распоряжении три урядника и 18 казаков Иркутского кон­ного казачьего полка назначены относить по городу обязанности городовых унтер-офицеров. Прошу жителей города законные требования городовых, относительно сохранения чистоты по улицам и внутри дворов, а также благочиние в городе, ис­полнять в точности».

 Вот ещё два примера из «Иркутской летописи» Н. С. Романо­ва. Первый датирован 29 августа 1864 г., а другой — апрелем 1868 г. Итак, первый пример:

«Полицмейстер объявляет, что вследствие личного приказания генерал-губернатора каждый из домовладельцев обязан немедленно заготовить щебень в кучах против своего дома для исправления улиц от ям и выбоин. По изготовлении этого материала полиция вышлет рабочих, которые будут исправлять улицы».

И второй пример:

«Полицмейстер предлагает домовладельцам исправить водосточ­ные канавы и полотно улицы. Для бедных домовладельцев на площади против Института приплавлен каменный щебень, который можно брать бесплатно, а со­стоятельным по 4 копейки за полубочье, срок исправления канав, улиц и заборов двухмесячный».

Но были случаи, когда городская администрация обращалась к со­стоятельным гражданам за помощью в проведении ремонтных работ. Так было, ког­да 19 июля 1858 г. состоятельные граждане собрали 1756 рублей, которые предназ­начались для постройки новых и поправки существующих тротуаров, а также для исправления улиц перед домами бедных жителей города Иркутска.

Часто высшая Губернская администрация производила инспекционные поездки по улицам горо­да. И как обычно после таких инспекций выходил приказ. В мае 1870 г. генерал-губернатор Михаил Семёнович Корсаков приказал принять самые деятельные меры для приведения улиц, площадей и тротуаров города в надлежащий вид и порядок.

Следующий генерал-губернатор генерал Николай Петрович Синельников заметил. что

«некоторые из улиц города... утратили значение своих первоначальных наиме­нований и делают затруднение в приискании мест жительств, особенности лицам, прибывающим и не знающим города».

Поэтому указом от 15 февраля 1872 г. были переименованы улицы: 1-я Солдатская — в Щаповскую, 2-я Солдатская — Милютинскую, 3-я Солдатская — Хаминовскую, 4-я Солдатская — Немчиновскую, 5-я Солдатская — Базановскую, 6-я Солдатская — Сибиряковскую, 1-я Арсенальская — Сафьяновскую, 2-я Арсенальская — Эрновскую, 3-я Арсенальская — Бориславскую, Институтская — Шелашниковскую, Казарминская — Черкесовскую, Мало-Ланинская — Московскую, Бурдачевская — Большаковскую, 1 -я Кузнечная — Поплавскую. Хотя и было широко оповещено такое переименование, но тем не менее большинство новых наименований улиц не прижилось — жители города называли эти улицы по старым названиям.

В 1904 г. по постановлению Городской думы в ознаменование пятидесятилетия служебной деятельности генерал-губернатора гра­фа Павла Ипполитовича Кутайсова Главно-Арсенальская улица переименовыва­ется в Графо-Кутайсовскую, а позднее и просто в Кутайсовскую. Это наименова­ние было принято иркутянами и сохранилось даже и после 1917 г.

С мая 1872 г. согласно распоряжениям генерал-губернатора Н. П. Синельникова по Иркутску производилась нумерация домов по улицам. Каждый домовладелец уплачивал за номер 30 копеек.

В следующем, 1873, году 7 августа Дума с целью упо­рядочения расклейки афиш и объявлений принимает специальные правила, по ко­торым информационные листки должны размещаться в витринах. Витрины же «дол­жны быть в виде красивой пирамиды или столба и при них деревянные ящики, в которые вставлялись бы доски с наклеенными объявлениями». Было определено 24 места установки таких витрин.

В 1877 г. были подсчитаны все улицы Иркутска по районам. В результате подсчёта оказалось, что:

1) В центре города 91 улица и переулок, на которых имелось 2401 двор и 373 жилых дома;

2) В Знаменском предместье города 18 улиц и переул­ков с 253 дворами и 287 домами;

3) В Ремесленной слободе 17 улиц и переулков, имеющих 285 дворов и 323 дома;

4) В Глазковском предместье всего одна улица, на которой было 83 двора и 121 жилой дом. Всего же в городе насчитано 127 улиц и переулков, 3022 двора и 4504 дома.

А в августе 1908 г. были измерены длины улиц города. Здесь приводятся величины протяжённости некоторых городских улиц: Большая и Александровская — по 2 версты 100 саженей каждая, Амурская — 1 верста 350 саженей, Набережная — 4 версты, Троицкая — 1 верста 370 саженей, Кутайсовская — 1 верста 340 саженей, Ланинская — 2 версты 300 саженей, Преображен­ная — 1 верста 400 саженей, Знаменская — 3 версты 100 саженей, Якутская — 1 верста 440 саженей и т. д.

Высаживание деревьев, кустарников и цветов перед домами в Иркутске не было распространено. И это не взирая на то, что в Иркутске были неплохие сады и скве­ры. И тем не менее город не был хорошо озеленён. Этому способствовало и то, что долгое время посадки зелени перед домами не поощрялись властями.

И только 23 апреля 1884 г. Городская дума постановляет разрешить жителям города обсаживать деревьями и кустарниками улицы перед своими домами. Позднее посадки деревь­ев в городе выливались буквально в праздник. Устанавливается «День древонасаж­дений», когда учащиеся всех учебных заведений города выходили на посадки деревьев на городских территориях. Такие «Дни древонасаждений» проводились многие годы подряд и продолжались после 1917г.

Несмотря на выполнение ряда мероприятий по благоустройству улиц, город тем не менее имел вид, далеко не отвечающий столице Восточной Сибири. Город 60-70-х. гг. XIX в. довольно подробно обрисовал в своих воспоминаниях польский ссыльный, известный исследователь Сибири Б. Дыбовский:

«От других главных городов Сибири Иркутск отличался в ту пору наличием среди местного населения значительного числа монгольских типов, что ему придавало также более азиатский облик. Впрочем, в 60-х и 70-х гг. это был город достаточно убогий и грязный, скучного и заурядного вида, не имевший никаких мостовых.

Дома были преимущественно деревянными, построенными главным образом из байкальского кедра, жители почти не сооружали каменных домов, а это из боязни происходящих время от вре­мени землетрясений. Между домами тянулись длинные дощатые заборы, которые заслоняли от улицы пустые участки, занятые, чаще всего, под овощные огороды.

Деревьев в городе почти никаких, бульвары, места для прогулок не были известны. и самые красивые части города, как, например, набережные величественной Анга­ры, были забросаны мусором, вывозимым из города. Небольшой сад, называемый «Губернаторским», был единственным из древесной растительности украшением Иркутска.

Тротуары сооружались из досок, которые под ногами пешеходов чаще всего производили клавишные движения. Вдоль тротуаров кое-где имелись рвы. по правде говоря, только имитирующие городские сточные канавы, поскольку не располагали ни одним стоком к реке; по этой причине вода, переполнявшая их вес­ной и осенью, а также летом, после каждого дождя стояла так долго, что медленно испарялась под воздействием солнечных лучей.

В ясные, погожие летние дни про­езд каждого экипажа вызывал клубы пыли, каждый более сильный порыв ветра под­нимал необыкновенную пыль.

Если днём город имел невзрачный вид, то вечерами, в особенности тёмными безлунными ночами, производил очень грустное впечатление, ибо освещение было столь скудным, что в уличной тени грабежи и разбои совершались не менее безо­пасно и безнаказанно, чем за городом, в чистом поле.

Промышленностью Иркутск гордиться не мог, так как, за исключением весьма первобытных фабрик: мыла, сальных свечей и спичек, нескольких кузниц, пред­приятий жестяных изделий и слесарных, обувной и портновской, двух фотографи­ческих ателье, убогого переплетного заведения, ничего большего он не был в со­стоянии указать в ту пору. Всяческие другие фабрики, как, например, кафеля, мас­терские скульптурной резьбы, золотых дел и т. д., появились позднее, большая их часть — по инициативе ссыльных.

Со времени, когда мы первый раз прибыли в Иркутск, до неузнаваемости изме­нились облик самого города и общественная его жизнь.

Преобразования в направлении положительного прогресса совершались относительно быстро, но от времени пожара, который уничтожил дотла, по меньшей мере, две трети построек города, Иркутск внезапно начал возрождаться и, как сказочный Феникс, вырос из пепла омоложенный, более прекрасный, а при этом и более чистый, чем прежде».

Несмотря на выполнение мероприятий по благоустройству улиц, погода часто выявляла недостатки выполненных работ. Весьма неблагоприятным сложился для 1ркутска июнь 1882 г. Почти весь месяц был пасмурным, ветреным, и около трети дней месяца шли дожди. Благодаря осадкам посредине улиц и в кюветах стояли большие лужи, которые долгое время не высыхали и не впитывались в почву. По­тому вода в лужах зацветала и загнивала, распространяя вокруг себя дурной запах. Лившие целую неделю, начиная со 2 июня 1899 г., не прекращающиеся дожди превратили улицы города в непроходимые болота, в промежутках между которыми разлились громаднейшие глубокие лужи.

У извозчиков появился заработок: за пять копеек они перевозили жителей с одной стороны улицы на другую. А местные мужики за три копейки переносили через лужи и трясины на спине детей и женщин. После сильного дождя в июле 1886 г. на Арсенальской площади образовалось целое озеро, через которое извозчики за плату переправляли жителей.

6 августа 1900 г. после сильного дождя в городе, и особенно на улицах, прилегающих к Ангаре, появились целые тучи мошки. Подобного этому городские старожилы за свою жизнь не помнили.

К 1882 г. в Иркутске назрела необходимость профессионального контроля за санитарным состоянием города. Этого уже не могла обеспечить своими силами полиция. Понимая большую необходимость профессионального подхода к оценке и планированию мероприятий санитарного состояния города во всём их разнообра­зии, Городская дума в 1882 г. приглашает первого городского санитарного врача Михаила Яковлевича Писарева.

По его настоянию Санитарная комиссия потребо­вала от городских властей немедленно построить за Знаменским предместьем но­вую бойню скота. До этого момента бойня располагалась в устье Ушаковки, все нечистоты и отходы которой загрязняли воды и берега реки. Кроме того, бывала случаи (и не единичные), когда убиваемый скот вырывался и бегал по улицам горо­да.

Уже к октябрю месяцу М. Я. Писарев провёл обследование санитарного состо­яния города и разработал целый ряд мероприятий по искоренению антисанитарии в городе. Им же начата работа по организации санитарной статистики. 9 октября 1882 г. М. Я. Писарев делает обоснованный собранными данными доклад о сани­тарном благоустройстве города Иркутска.

По инициативе санитарного врача М. Я. Писарева Санитарная комиссия выш­ла в Городскую думу с ходатайством об организации Врачебно-санитарного Сове­та. В начале июля 1883 г. Дума такое решение принимает. В состав Совета входили: в качестве председателя городской голова Дмитрий Дмитриевич Демидов, врачебный инспектор, председатель Общества врачей Восточной Сибири, городской врач, санитарный врач Губернской (Кузнецовской) больницы, городской архитектор, гу­бернский ветеринарный врач и др.

В обязанности Совета входило рассмотрение всех санитарных и ветеринарных вопросов, вносимых Городской управой на рас­смотрение Городской думы, а также выдача рекомендаций по улучшению санитар­ной и ветеринарной обстановки в городе. На первом заседании Врачебно-санитар­ного Совета, состоявшемся 13 августа 1883 г., обсуждались вопросы: 1) Об общем характере санитарной деятельности; 2) Об определении прав и обязанностей Са­нитарного Совета на предмет доклада Думе; 3) Об открытии Оспопрививательном института.

Но несмотря на последующие большие усилия санитарного врача и городской полиции, санитарное состояние города оставляло желать лучшего. На выполнение предлагаемых санитарной общественностью мероприятий требовались средства, иногда и в значительном количестве. Но у города таких средств не имелось. В 1886 г на собранные по подписке средства Обществом врачей был открыт Бактериоло­гический кабинет, но содержать его было не на что. Через два года была совершена попытка открыть гигиеническую лабораторию. Но по той же причине это не смог­ло осуществиться. Такая лаборатория в Иркутске была открыта лишь в декабре 1911 г.

В апреле 1886 г. генерал-губернатор Восточной Сибири граф Алексей Павлович I Игнатьев обратился к Обществу врачей с письмом, в котором, указывая на небла­гоприятные санитарные условия города, просил определить и предложить меры к вменению в лучшую сторону этих условий. В ответ на эту просьбу Обществом вра­чей была создана специальная комиссия, в которую вошли следующие квалифи­цированные специалисты: М. Я. Писарев, А. Г. Куркутов, Л. С. Зисман, Соловьёв, Пуцилло. Итоги работы и перечень мероприятий по оздоровлению города комис­сия представила в «Проекте оздоровления города Иркутска», рассмотренном на заседании Общества врачей 11 ноября 1886 г.

В заключении доклада комиссия выразила свою убеждённость, что выполнение предлагаемых мероприятий должно взять на себя Городское общественное самоуправление. Кстати сказать, это было первое открытое публичное заседание Общества врачей.

В качестве гостя на заседании присутствовал Григорий Николаевич Потанин, которого председатель Общества приветствовал короткой речью. Рассмотренный и принятый Проект оздоровления го­рода Иркутска в начале следующего, 1887, года был представлен в Городскую думу. Но и опять же выполнение этого Проекта требовало значительных средств.

В еже­годном отчёте Санитарной комиссии за 1888 г. приводятся практические данные, характеризующие неблагоприятное санитарное состояние города. Вот только два момента из отчёта. Из 961 осмотренного двора помойные ямы оказались только в 223 (что составляло 23,2%), а оборудованные по правилам сортиры — в 399 дворах (41,5%).

Проводящий осмотр дворов санитарный врач М. Я. Писарев с горечью замечал: «Народонаселение наше, в общем, помои даже не считает за нечистоты». В таких же отчётных материалах за 1889 г. обращалось внимание на неблагоприятно; состояние улиц, площадей, базаров, бань, боен, постоялых дворов, отхожих мест. Такие условия способствовали лёгкому распространению инфекционных болез­ней и повышению смертности городского населения.

В 1892 г. в Иркутске ожида­лась вспышка заболеваний холерой, эпидемия которой надвигалась от западных районов страны. С 6 августа город по настоянию санитарных служб срочно чистит­ся. С 12 августа Иркутск разделён на три постоянных санитарных участка, находя­щихся под тщательным наблюдением отдельного врача. Городская дума организо­вала продажу извести по очень низким ценам. Санитарные комиссии внимательно осматривали состояние дворов домовладельцев.

В 1893 г. Городская управа выносит специальное постановление об очистке тер­риторий Мелочного и Хлебного базаров, так как здесь происходили постоянные скопления большого числа народа, а также скапливалось много бытовых отходов. В 1905 г. иркутский губернатор И.П. Моллериус специальным приказом за номе­ром 8 усиливает ответственность за нарушения санитарных норм и правил на тер­ритории города Иркутска. Это было вызвано тем, что нестабильность обществен­но-политической обстановки отрицательно сказалась на всех областях жизни об­щества, включая санитарно-гигиеническое состояние городской территории.

Согласно постановлению Санитарной комиссии от 2 апреля 1905 г., Иркутская Городская управа потребовала от иркутских домовладельцев немедленно приступить  к очистке дворов, помойных ям и отхожих мест, а также к ежегодной уборке улиц и очистке уличных канав. Кстати сказать, в этом году газета «Иркутские губернские ведомости» в номере за 24 сентября дала интересное сообщение:

«В последнее время в Иркутске замечается большая тенденция к открытию всевозможного рода меб­лированных комнат и номеров. Большинство их имеет антисанитарное состояние; не приспособленные к жилью, эти комнаты использовались как притоны, для ус­тройства разных тёмных дел, сводничества, тайной проституции, карточных игр и т. п.». А за месяц до этого та же газета писала: «Антисанитарность содержания двора и самих «Петербургских номеров» заставили-таки произвести этой гостинице более строгий санитарный осмотр и в результате такового комиссией при­дано необходимым немедленно же закрыть гостиницу». И «Петербургские номера» были закрыты.

Если на улицы в центральной части города обращалось больше внимания, их лучше благоустраивали, то улицы городских окраин находились в безобразном состоянии.

Вот как о таких улицах писала 26 мая 1916 г. газета «Иркутская жизнь»: «Большинство из окраинных улиц Ремесленной слободы поражено своей антисанитарностью. Обитатели этих улиц, за отсутствием помойных ям, выметают и вы­ливают все нечистоты прямо на улицу. Рекорд в этом отношении побили цыгане на Князе-Владимировской улице, где кроме всевозможных отбросов и нечистот можно натолкнуться почти на каждом шагу или на гниющую собаку или кошку».

Можно представить себе, что из себя представляла такая улица после дождей. И недаром помощник иркутского губернского врачебного инспектора доктор Нейберт об­ратился к полицмейстеру с просьбой сделать распоряжение, которым домовладель­цы обязывались бы в короткий срок произвести очистку тротуаров, улиц и водосточных канав ввиду их крайней запущенности. С развитием промышленных пред­приятий всё больше и больше стал загрязняться воздушный бассейн города. Боль­шую лепту в это загрязнение вносила Городская электростанция.

В 1912 г. заведу­ющий Медико-Санитарным бюро Петр Иванович Мальковский разработал и представил на обсуждение «Проект обязательного постановления о борьбе с дымом и копотью в Иркутске». После этого выступления в органы Городского общественного самоуправления неоднократно поступали просьбы, требования и предложе­ния по уменьшению загрязнения воздуха.

Затем можно привести заметку из газеты «Иркутская жизнь», опубликованную в номере за 21 января 1916 г.: «Гласный И. И. Огладин обратился в Городскую управу с новым заявлением о необходимости при­нять меры по борьбе с дымом и копотью и, в частности, о применении более совер­шенного способа дымосжигания на Городской станции, паровой прачешной и дру­гих предприятиях в центре города, которые обслуживаются паровыми котлами.

В своём заявлении И. И. Огладин уделяет основное внимание Городской электри­ческой станции, которая до сих пор не применила более усовершенствованных то­пок, такие топки дали бы экономию на топливе и в то же время устранили бы дым и копоть». И далее газета пишет, что И. И. Огладин предлагает «образовать комис­сию для разработки обязательного постановления для владельцев промышленных предприятий с применением наилучшего способа утилизации топлива; вменить н обязанность техническому надзору при рассмотрении проектов зданий промыш­ленных предприятий обращать внимание на устройство труб, а также требовать дан­ные об установленных топках».

Начиная с 1900 г. иркутскими властями решено приступить к благоустройству и реконструкции улиц города. Первый же вставший в связи с этим вопрос был воп­рос о средствах на выполнение данного мероприятия. На своём заседании 4 мая 1900 г. Городская дума решила выйти в вышестоящие органы с ходатайством о раз­решении оставить в распоряжении Думы полпроцента от сбора с имуществ.

Полу­ченную же сумму направить целевым направлением на устройство мостовых. Не прежде чем поступят эти средства. Дума постановила устройство улиц Большой, Ивановской, Пестеревской и Тихвинской начать с 1900 г. за счёт средств домовла­дельцев. При этом Дума гарантировала, что расходы по устройству мостовых по названным улицам будут этим домовладельцам возмещены из поступлений выше­упомянутого сбора.

С 1901 г. владельцы больших домов и магазинов начали на собранные ими средства мостить Большую улицу. Эти работы были закончены только июня следующего года. Постановлением Городской думы от 28 марта 1908 г. начато мощение улиц Троицкой от берега до Дегтевской, по Дегтевской улице, Трапезниковскую до Грамматинской, Амурскую от Дегтевской до Крестовоздвиженской церкви, Тихвинскую, Котельниковскую, 6-ю Солдатскую и Малую Блиновскую.

С 10 мая начали укладывать новое полотно мостовой по Якутской улице. Весь объем работ было решено закончить к первому октября этого же года. Если же мощение камнем улиц города началось с 1900 г., то первое применение в качестве покрытия асфальта началось почти на год раньше.

Два дня, 19 и 20 августа 1899 г., тротуар у аптеки Василия Васильевича Жарникова укладывали новинку для Иркутска — асфальт. Если некоторые утверждали, что асфальтирование является роскошью, то большинство утверждало, что асфальтирование составляет лучшее украшение любого города. И несмотря на различные мнения, уже с 3 сентября 1900 при ремонте тротуаров по Большой улице в некоторых местах укладывалось асфальтовое покрытие.

С 1891 г. витрины города как места размещения реклам были отданы в аренду на десять лет некоему Кульчицкому с оплатой по 50 рублей в год. Арендатор обязывался оформить не менее 150 витрин. А вот с 20 июня 1908 г. на улицах города появилась подвижная реклама. Это выглядело следующим образом. На спину «рекламоносителя» укреплялся большой щит, на котором размещались объявления известных торговых фирм. Но это новшество недолго просуществовало в городе. Более прижилось другое решение. С августа 1907 г. на заборах со стороны улиц прибива­юсь щиты, на которых наклеивались различные объявления. До этого момента таковые объявления наклеивались просто на забор.

С мая 1907 г. на улицах города Иркутска появились чистильщики сапог, которые и раньше эпизодически появлялись в людных местах.

К началу двадцатого века уже начинает вставать перед городом Иркутском про­блема утилизации отходов жизнедеятельности горожан. Пригородные луга и пол начинают захламляться городскими отходами. И более того, начинают загрязнять­ся реки, на которых располагался Иркутск. По этому поводу свидетельствует 2 фев­раля 1905 г. газета «Иркутские губернские ведомости»:

«На берег реки Ушаковки за сенными балаганами и далее к Ангаре производится свалка дворовых нечистот всякого мусора, чего не следует допускать тем более, что и без этого сама Сенная площадь даёт массу грязи, сплываемой по весне в Ушаковку».

И вообще Иркутские реки использовались как мусороприёмники. В течение всей зимы на берега, на ледяной покров реки сваливались различные отходы. А весной паводковыми водами всё это уносилось.

А вот 14 января 1905 г. на заседании Городского Санитарного Совета рассмат­ривалось привлекшее внимание общественности предложение акционерного Общества «Альфонса Кустодиев». Представители этого Общества предложили свои услуги в постройке мусоросжигательных печей (деструкторов). Санитарный Совет  положительно отнёсся к предложению.

Но так как это мероприятие требовало вложения больших средств, Совет рекомендовал предварительно сделать запросы в города, где мусоросжигательные печи подобной конструкции уже эксплуатируют­ся, с просьбой разъяснить детальное устройство таковых печей, принцип действия, а также сообщить стоимость таковых печей, а также стоимость со всеми затратами кубической сажени сожжённого мусора.

Иркутские повествования. 1661 - 1917 годы. В 2 т. / Автор-составитель А. К. Чернигов. Иркутск: "Оттиск", 2003. Т. 1.