Торговля в Иркутской губернии (области) // Винокуров М.А., Суходолов А.П. «Экономика Иркутской области» (2008)

Термин «торговля» имеет несколько значений: в узком смыс­ле — это товарообмен, купля-продажа товаров; в более широком — вид коммерческой деятельности; в макроэкономическом — отрасль экономики, обслуживающая товарооборот.

Торговля возникла в результате разделения труда как натураль­ный обмен излишками. С появлением денег обмен приобрел товарно- денежную форму. Развитие общественного производства обособило торговлю в самостоятельную сферу деятельности и сформировало ее как отрасль экономики.

В настоящее время без торговли и товарооборота невозможен про­цесс общественного воспроизводства. Поэтому современная торговля товарами и услугами, наряду с производственной сферой, является не­отъемлемой частью экономики, в том числе мировой. Доля ее в валовом внутреннем продукте развитых стран достаточно высока — 60-78 % (в России — около 50 %, в валовом региональном продукте Иркутской области — 18 %). Торговля — важный источник налоговых поступле­ний в бюджеты всех уровней.

Различают внутреннюю (оптовую и розничную), а также внешнюю торговлю.

Оптовая торговля связана с перепродажей главным образом крупных партий товаров, розничная — с реализацией товаров и услуг конечному потребителю — частному лицу.

В данном разделе мы расскажем о внутренней торговле, о ста­новлении этой отрасли экономики в нашем регионе во взаимосвязи с основными этапами ее развития в стране, а также о современном со­стоянии торговли и тенденциях ее развития в Иркутской области.

Развитие торговли в Иркутской области невозможно представить в отрыве от политических и экономических процессов, происходивших в стране, и в частности в нашем регионе. Поэтому знакомство с отраслью мы начнем с краткого исторического обзора основных периодов и этапов ее становления. Это поможет лучше понять экономику отрасли.

Дореволюционный период

Этот период начинается с XVII в. одновременно с русским засе­лением Сибири. В то время основой хозяйственного уклада сибирских территорий была промысловая деятельность и связанная с ней торговля, преимущественно меновая. Прибывая на новые земли, казаки и первые переселенцы устанавливали торговые отношения с местным населением и народностями сопредельных территорий, обменивали излишки своей продукции на пушнину, которую вывозили в Европейскую Россию. Взамен в Сибирь везли оружие, свинец, порох, хлеб, соль, одежду.

Освоение русскими обширных территорий было обусловлено на первых этапах именно торгово-экономическими интересами. С созда­нием и укреплением Московского государства освоение окраин стало едва ли не основным направлением его внешней политики. В то время в Москву постоянно поступала информация о несметных пушных богат­ствах края, невиданных запасах драгоценных металлов. Эти сведения не давали покоя торговым и промышленным людям, заставляли их продвигаться к новым богатым землям.

Освоение Сибири происходило на фоне превалирования во внешней политике России мотивов экономической выгоды. Развитие товарно-денежных отношений и формирование всероссийского рынка подталкивали к установлению прямых внешнеэкономических связей. При этом сибирские первопроходцы представляли собой не отдельные разрозненные группы, а организованную силу, за которой стояло уже могучее государство.

Именно в тот начальный период были основаны города, ставшие центрами торговли сибирских территорий: Тюмень (1586), Тобольск (1587), Томск (1604), Якутск (1620), Красноярск (1628), Чита (1653), Иркутск (1661), Верхнеудинск — ныне Улан-Удэ (1666).

Особое внимание государственной власти к скорейшему освоению региона в то время подогревалось многочисленными экспедициями английских и голландских купцов, через северные моря искавших торговый путь в Индию. Уже во второй половине XVI в. они начали проникать в Сибирь и активно эксплуатировать ее богатства. Это раз­дражало русское правительство, боявшееся превращения северной части Азии в английскую или голландскую торговую факторию.

С приходом в Сибирь русских начался принципиально новый этап истории края. В короткий период здесь произошли радикальные преобразования. Проживавшее в Сибири население во всем своем эт­ническом разнообразии влилось в многонациональную семью россий­ского народа, и эта обширная территория стала неотъемлемой частью единого мощного Российского государства. В азиатские районы России проникла новая культура, более прогрессивные формы торговли и хозяйства, началось освоение и экономическое развитие ранее почти безлюдных территорий.

В регионе распространялось земледелие, развивались ремесла, расширялся товарообмен, прокладывались новые пути сообщения. Между городами и поселениями устанавливались устойчивые торговые связи. Увеличивался товарооборот. Меновая на первых этапах торговля повсеместно приобретала товарно-денежную форму.

Важно отметить, что толкаемое торгово-экономическим интере­сом освоение региона имело огромное гуманитарно-просветительское значение. Уже на первых этапах начался систематический сбор и на­копление научных сведений о Сибири. Первопроходцы стали изучать быт и хозяйство проживавших здесь народностей, оценивали пушные богатства края, описывали месторождения полезных ископаемых, осваи­вали пути сообщения, в частности с Монголией и Китаем, составляли первые географические карты.

Немаловажно, что многочисленные племена и народности, прожи­вавшие в Сибири, не видели в русских злодеев и завоевателей, связы­вали с их приходом возможность более стабильной и устроенной жизни, надеялись на прекращение междоусобиц и защиту от внешних врагов. Так, еще в период похода Ермака представители многих хантыйских и мансийских племен, а также часть западносибирских татар покинули Кучума и перешли под покровительство России. В состав Русского государства добровольно вошли ранее подвластные Кучуму башкиры, не желавшие оставаться под игом чингизидов. Многие ясачные люди сражались вместе с русскими казаками против наиболее агрессивных и вероломных племен. Аналогичные процессы происходили и при освоении более восточных сибирских территорий, когда, например, народности Приамурья искали у русских покровительства и защиты от маньчжурских завоевателей.

Отметим еще одно немаловажное обстоятельство, способствовав­шее успешному продвижению русских торговых и служилых людей в глубь азиатской территории, — это их умение быстро сходиться с местным населением, перенимать у него все лучшее. Например, уже на первых этапах освоения северных территорий русские стали ис­пользовать для передвижения оленей и собак, заимствовали у корен­ных жителей приемы охоты и рыбной ловли. В свою очередь местные охотники и рыболовы пррюбщилр1сь к навыкам земледелия. Русские дали местному населению новые орудия труда, познакомили с передо­выми методами ведения хозяйства. При этом, осуществляя торговые операции, многие русские хорошо овладели языками местных народов. Происходило взаимопроникновение и взаимодополнение культур. За­частую устанавливались и прямые родственные отношения. Смешанные браки между русскими и представителями коренного населения стали обыденным явлением.

В 1647 г. был основан Охотск — поселение на берегу Тихого океана. В течение всего одного столетия обширный регион от Урала до Тихого океана был пройден русскими землепроходцами и стал со­ставной частью России. Однако русское освоение востока на этом не закончилось. Торгово-экономические интересы двигали первопроходцев дальше. В 1725-1741 гг. были организованы знаменитые Камчатские экспедиции В. Беринга, комплектование которых происходило в Иркутске — административном и торговом центре обширной, простиравшейся до Тихого океана территории на востоке России.

Со своей командой В. Беринг прошел между Чукотским полуостровом и Аляской, достиг Северной Америки и открыл ряд островов Алеутской гряды. Первопроходцами был основан Нижнекамчатский острог, а на восточном побережье Камчатского полуострова, в удобной Авачинской губе Тихого океана, — Петропавловск-Камчатский (1740). Затем русские начали хозяйственное освоение островов, лежащих против Чукотского полуострова, которые в 1766 г. также были присоединены к России.

Одновременно происходило освоение западной части Североамериканского континента. Здесь тоже были основаны первые русские поселения. Большая роль в этом принадлежала Г.И. Шелихову, уроженцу г. Рыльска. Он стал инициатором создания Российско-Американской торгово-промышленной компании.

К началу XIX в. на Аляске вырос достаточно крупный для того времени русский город Новоархангельск (с 1867 г. — Ситка), основание которого стало одним из ключевых пунктов развития торгово-экономической деятельности во всей Русской Америке. Российское влияние на Американском континенте в то время простиралось вплоть до Калифорнии. Русская территория в Северной Америке на тот момент составляла 1,5 млн км², в 1825 г. она была разграничена от британской. Однако к середине XIX в. все владения Российско- Американской компании (за исключением Курильских островов) были проданы правительством Александра II Североамериканским Соединенным Штатам.

Но вернемся к нашему региону. Примерно с середины XVIII в. торгово-коммерческая деятельность стала быстро развиваться, занимая все большее место в хозяйственной жизни края. Формировался торговый капитал, который на первых этапах имел форму купеческого и играл основную роль в хозяйственном освоении региона, стимулировал прокладку Сибирского (Московского) тракта. Большие доходы иркутским купцам приносили пушной промысел, коммерческая деятельность Российско-Американской компании, а также начавшаяся со второй половины XVIII в. торговля с Китаем через Кяхту.

Иркутск в те годы был крупным админи­стративным, торговым и культурным центром обширной территории, простиравшейся от Енисея до Тихого океана. При этом торговля и промысловая деятель­ность занимали основное место в экономике Иркутской губернии, а торговый капитал по своей величине значительно опережал суммарные капиталы всех других отраслей.

С середины XIX в., после открытия в Лено-Витимском районе крупных золотонос­ных россыпей, в губернии начала быстро раз­виваться золотодобывающая промышленность. Многие купцы вложили свои капиталы в эту перспективную отрасль.

В то время в зависимости от годового товарооборота купцы делились на три гиль­дии: купец третьей гильдии — до 5 тыс. р., второй — до 100 тыс., первой гильдии (самой богатой) — более 100 тыс. р.

Сельское хозяйство Иркутской губернии в ту пору хотя и развивалось, имело натураль­ный, потребительский характер. Сбыт сель­скохозяйственной продукции был ограничен рамками внутреннего сибирского рынка. Из-за значительных расстояний лишь небольшие пар­тии товарных излишков (сырые кожи, зерно, мясо) находили потребителей за пределами региона. Поэтому из региона по-прежнему вы­возилась только пушнина. Но при этом из Ев­ропейской России в Сибирь начали ввозить изделия фабрично-заводской промышленности, потреб­ность в которых быстро росла с увеличением доли русского населения и хо­зяйственным освоением территории.

Ситуация начала меняться после прокладки Транссибирской железнодорожной магистрали, приблизившей промышленные центры России к азиатским рынкам сырья и сбыта. В примагистральной полосе стала развиваться промышленность. Быстро рос грузооборот. Массовыми стали пароходные сообщения по сибирским рекам. Столыпинская аграрная реформа устремила в Сибирь большой поток переселенцев (в 1906-1910 гг. в Сибирь переселилось 3,1 млн чел.).

Выросли объемы сельскохозяйствен-ного производства. Увеличива­лось количество предпри­ятий по переработке сель­скохозяйственного сырья.

Перед Первой мировой войной до трети сибирско­го хлеба направлялось на европейские рынки уже в виде муки. Быстро рос вывоз сливочного масла и мяса. И кожи уже не отправлялись в Европу в сыром виде, а выделывались на местных кожевенных фабриках. В городах вдоль железной дороги строились пилорамы. Росла добыча полезных ископаемых, прежде всего золота, угля, железной руды.

Благодаря экономическому подъему увеличился спрос на товары, расширилась емкость внутреннего рынка, создались дополнительные стимулы для наращивания производства и увеличения объемов тор­говли. Железнодорожная магистраль открыла для сибирских товаров ранее недоступные рынки сбыта. Сибирские промыслы быстро утратили свой полунатуральный характер и окончательно перешли к товарно-денежным отношениям.

Товарность стала отличительной особенностью сельского хо­зяйства земледельческой зоны Сибири. Уже к 1905 г. число товаро­производящих крестьянских хозяйств за Уралом было вдвое выше среднероссийского уровня. Четко прослеживалась взаимосвязь между степенью товарности хозяйств и уровнем жизни населения. Например, стоимость товарных излишков сельскохозяйственной продукции на одно крестьянское хозяйство в Западной Сибири (ив примагистральной полосе Восточной Сибири) превышала 40 р. (для сравнения: в Поволжье — 20 р., в Центральных и Северо-Западных районах — от 3 до 9 р.).

Быстро рос товарооборот, менялась его структура. В Сибирь ста­ли больше ввозить промышленных товаров. И это были уже не только потребительские товары, но и сельскохозяйственные машины, обору­дование для новых сибирских промышленных и перерабатывающих предприятий, производство продукции которыми снижало зависимость региона от ввоза аналогичных товаров из Европы. Вскоре из Сибири в очень больших количествах стали вывозить основные продукты питания (муку, масло, мясо и др.), причем не только в Европейскую Россию, но и за границу.

В те годы в Сибири формировались крупные торговые предприятия. Торговыми операциями (особенно в хлебной и масляной торговле) начали заниматься агентства железных дорог и даже некоторые банки. На крупных железнодорожных станциях были построены большие склады для перевалки товаров. Пришел в Сибирь и иностранный капи­тал. Он тоже способствовал росту торгового капитала и образованию крупных торговых фирм.

На первых этапах развития сибирской торговли, когда хозяйство было преимущественно натуральным, основную роль в товарообороте края играли ярмарки, являвшиеся своеобразными торговыми центрами.

Именно на ярмарках была сосредоточена основная торговля; сюда товары ввозились и отсюда вывозились в дальние уголки Сибири к местам потребления, часть — водными путями, а в основном гужевым транспортом. С ростом товарооборота, а особенно после проведения железной дороги и организации пароходного движения по сибирским рекам роль ярмарок понизилась. Их функции взяли на себя постоянные торговые центры, расположенные, как правило, в местах пересечения водных и железнодорожных путей.

В результате развития местной промышленности Сибирь все меньше выступала в качестве сырьевого придатка. В сибирском экс­порте рос объем сельскохозяйственной продукции, в том числе и пере­работанной, увеличивалась доля промышленной продукции. Менялась и структура сибирского импорта, в котором также заметно росла доля изделий промышленности.

Экспорт всех товаров, вывозимых из Сибири вдоль всех границ, в 1910 г. превышал 300 млн р.* При этом основной товаропоток (около 80 %) шел в страны Европы через сухопутную российскую границу и порты Балтийского моря. Через тихоокеанские порты проходило 15 % объема экспорта, через сухопутные азиатские границы России — 5 %, через порты Северного морского пути — около 1 %.

Что касается Иркутской губернии, то в 1910 г. годовой оборот розничной торговли оценивался в 45—50 млн р. На территории губернии было зарегистрировано около 2,5 тыс. торговых предприятий. При­мерно две трети их были сосредоточены в Иркутске, остальные — в других городах и селах губернии, а также вдоль трактовых дорог. В губернии до 1917 г. включительно наблюдалась устойчивая тенден­ция роста товарооборота. Расширялась торговая сеть, повышалась ее техническая оснащенность. Магазины и торговые лавки приобретали выставочное оборудование, современные для того времени весы, упа­ковочные и режущие инструменты и т.д. Широкое распространение получали специализированные магазины — хлебные, бакалейные, галантерейно-трикотажные и др.

В период Первой мировой войны обозначились первые призна­ки расстройства хозяйства и системы торговли, вызванные сужением свободного рынка ввиду переориентации производств на обслужива­ние потребностей армии и флота. Начал сокращаться внутренний и внешнеторговый оборот. Росла инфляция, а вместе с ней и цены на промышленные товары и продукты питания.

Революционный период

Ситуация на потребительском рынке усугубилась после Февраль­ской революции 1917 г., когда в Европейской России начали вводить регулируемые цены на хлеб и ряд других продуктов питания. Именно тогда к делу управления продовольственным снабжением впервые были подключены государственные органы в лице Министерства внутренних дел и ведомства земледелия с их органами на местах, а позднее и дру­гие учреждения, как центральные, так и местные. При этом множество ответственных за поставки продовольствия, а также бессистемный и противоречивый характер мероприятий по регулированию потребитель­ского рынка еще больше увеличили хаос и окончательно расстроили продовольственное снабжение.

Чтобы выправить ситуацию, Временное правительство создало новый продовольственный аппарат — сначала в виде Общегосудар­ственного продовольственного комитета и его местных органов, затем в виде Министерства продовольствия, опиравшегося при регулировании рынка на сеть губернских, уездных, городских и волостных продоволь­ственных комитетов. Права этих комитетов были довольно широки. Губернские комитеты, например, могли контролировать работу про­изводителей, определять сроки и порядок сдачи хлеба, осуществлять реквизиции, устанавливать цены.

* 300 млн р. — гигантская по тем временам сумма. Чтобы лучше представить величину этой суммы, достаточно вспомнить, что строительство Транссибирской железнодорожной магистрали от Челябинска до Новониколаевска (ныне Новосибирск) со всеми инженерными сооружениями и мостами через крупные реки обошлось в тот период в 51,1 млн р.

Таким образом, продолжавшаяся война и революционные со­бытия увеличили административное воздействие на внутренний товар­ный рынок. На первых этапах это касалось лишь продовольственных товаров, главным образом хлеба. Затем «регулирование» перенесли на весь потребительский рынок. В апреле 1917 г. в некоторых круп­ных городах Центральной России ввели нормирование продуктов и распределение их по карточкам, одновременно развернули борьбу со «спекуляцией».

Введение твердых цен на продукты питания, а также принятие мер, не отвечавших реальному положению дел в экономике, привели к перебоям в обеспечении населения продовольствием, в некоторых городах стали исчезать товары первой необходимости.

Торговля в период послереволюционных преобразований

Тяжелое положение в торговле усугубилось после Октябрьского переворота 1917 г., когда большевики окончательно перешли к жест­ким методам распределения, сломав эффективную рыночную систему торговли. Были национализированы все акционерные и частные пред­приятия, в том числе банки и предприятия торговли. Большевики считали, что после победы мировой революции товарно-денежные отношения отомрут, поэтому деньги и торговля будут не нужны, их заменят натуральные формы распределения.

В мае 1918 г. была введена хлебная монополия. В этом же году на базе Министерства продовольствия был создан Наркомат продо­вольствия. Ленин потребовал не скупать хлеб по твердым ценам и тем самым не обогащать спекулянтов, а изымать у крестьян хлебные излишки и перераспределять их в соответствии с революционными по­требностями, определяемыми новой властью.

Специальным декретом ВДИК наркому продовольствия были даны чрезвычайные полномочия по изъятию продовольствия и борьбе с «деревенской буржуазией» и «кулаками». Уклонение от сдачи хлеба грозило тюремным заключением сроком до десяти лет с конфискацией имущества. Чтобы быстрей выявлять и отнимать «продовольственные излишки» у зажиточных крестьян и всячески способствовать продотря­дам, в июне 1918 г. были организованы волостные и сельские комитеты деревенской бедноты (комбеды).

Но, несмотря на репрессивные меры и личную заинтересован­ность членов продотрядов в успехе кампании, дело с изъятием шло плохо — отчасти из-за отсутствия ясности, кого считать кулаком и богатеем и что следует понимать под излишками. Поэтому вместе с репрессивными предпринимались меры экономического характера. Наркомпрод пытался получать хлеб на началах товарообмена, пред­лагая крестьянам за сельскохозяйственные продукты промышленные товары (мануфактуру, обувь, железо, гвозди, керосин, спички, чай, сахар и т.д.), которые передавались местным продорганам в соответ­ствии с планами хлебозаготовок и распределялись по уездам. Причем без разрешения Наркомпрода и уполномоченных от него на местах обмен промтоваров на хлеб и продукты питания не допускался.

Однако на таких началах товарообмен не удался. Деревня пред­почитала пользоваться промтоварами с вольного рынка. Поэтому в августе 1918 г. был издан еще один декрет, уже о принудительном товарообмене. К тому времени предприятия были национализированы и в руках большевиков оказались все промышленные товары. Была установлена монополия на спички, свечи, рис, чай, соль, перец pi целый ряд других товаров первой необходимости. Но эти меры тоже не дали желаемых результатов.

Тогда весной 1919 г. большевики ввели продразверстку — насиль­ственное отчуждение у крестьян хлеба и фуража. При этом сплошь и рядом «отчуждался» не только лишний, но и необходимый для жизни и будущего сева запас зерна. Традиционные товарно-денежные отношения официально были упразднены. Прилавки магазинов и торговых лавок опустели. Инфляция усилила разруху. Самый главный продукт крестьянского товарообмена — хлеб — исчез с рынка.

Таким образом, если с 1914 г. до Октября 1917 г. торговля была лишь немного деформирована, то после октябрьских событий и эко­номических преобразований большевиков она оказалась полностью ликвидированной. Вместо торговли ввели жесткое распределение. При этом национализация средств производства, паралич транспорта, все­общий кризис и разруха, многочисленные реквизиции и конфискации, проводимые по распоряжению губернских и уездных революционно настроенных властей, окончательно подорвали законные основы нор­мального товарооборота.

В этих условиях продолжался только розничный товарообмен, правда в усеченном виде — товарами, не составлявшими продукцию национализированной промышленности и не входившими в перечень «нормируемых» новой властью. Но поскольку пределы национализа­ции быстро расширялись, то и круг свободно обращавшихся в розни­це товаров сужался. К 1920 г. национализация была распространена на кустарные промыслы и мелкую торговлю. В этот период в сфере рыночного обращения находилась лишь небольшая группа товаров, преимущественно личного производства и потребления. При этом любая попытка расширить сферу товарооборота расценивалась большевиками как спекуляция и жестоко каралась.

Официальный рынок опустел и замер. Но торговля не останови­лась, она ушла в тень, стала, с точки зрения новой власти, нелегальной. Пустота советских магазинов компенсировалась кипучей деятельностью черных рынков, где осуществлялись многомиллионные сделки. Воз­никновение этих российских черных рынков продемонстрировало не­зыблемость и силу объективных экономических законов рынка. Более того, функционирование таких рынков было обусловлено хищениями и злоупотреблениями новой власти в сфере «национализированной» промышленности и торговли. Было совершенно очевидно, что все това­ры подобных рынков поступали или из скрытых старых запасов, или с советских складов. Личные и кустарные производства кризисного революционного времени не могли дать потребителю такого обилия и разнообразия продукции. Для борьбы с подпольным товарооборотом осенью 1919 г. при ВЧК создали специальное подразделение, наделен­ное особыми полномочиями.

В этот же период в Москве, Петрограде и некоторых других го­родах Центральной России местные Советы приняли постановления о запрете рынков, а Петросовет к тому же запретил заниматься торгов­лей мужчинам в возрасте от 18 до 50 лет! Для борьбы с «нелегальным проникновением» товаров в города, в том числе сельхозпродукции, произведенной личным трудом крестьян, создавались заградительные отряды.

Главными поставщиками продуктов на городские черные рынки стали так называемые мешочники, которые давали городу в 2 раза больше хлеба, чем официальные хлебозаготовители. Но по законам нового времени мешочникам грозили арест, суд, конфискация имуще­ства, в случае вооруженного сопротивления — расстрел на месте. Хлеб в городах резко подорожал.

С разрушением частной торговли стал угасать и кооперативный товарообмен, окрепший в годы Первой мировой войны. После Февраль­ской революции Временное правительство поддержало кооперативную торговлю, в результате чего ее обороты стали достигать весьма значи­тельных величин. Большевики тоже не возражали против кооперации в торговле, но существенно ограничили ее хозяйственную самостоятель­ность. До Октября 1917 г. кооперативная торговля велась на основе хозрасчета и экономического интереса, с переходом к принудительному распределению потребкооперация превратилась в подведомственный орган Наркомпрода. В деревне потребительские кооперативы были преобразованы в коммуны с принудительным членством и обязатель­ной припиской к одному из распредпунктов. Более того, декретом от 28 января 1920 г. потребительская, сельскохозяйственная, кустарно-промысловая и кредитная кооперации были слиты в единое целое и подчинены Центросоюзу, который, в свою очередь, был подчинен Наркомпроду. И уже с января 1921 г. весь вновь созданный аппарат кооперации стал финансироваться из госбюджета.

Развитие торговли в период нэпа (1921-1928)

Революция и Гражданская война ввергли страну в глубокий кри­зис. Даже В.И. Ленин охарактеризовал этот период как «разорение, нужда, обнищание».

После Гражданской войны население России сократилось на 10 млн чел. по сравнению с осенью 1917 г. Из-за разрухи, нехватки сырья и топлива предприятия закрывались, а промышленное произ­водство уменьшилось в 7-8 раз. Численность промышленных рабочих, так называемого пролетариата, в целях защиты интересов которого совершалась революция, сократилась с 5 до 1 млн чел. Резко умень­шились посевные площади.

Отлаженная десятилетиями и некогда эффективно работавшая система торговли тоже была разрушена. Розничный товарооборот со­кратился по сравнению с дореволюционным уровнем более чем в 5 раз. Люди жили впроголодь. Не хватало одежды, обуви, медикаментов. Постоянная конфискация продовольствия отбила у крестьян желание засевать и обрабатывать землю. Весной и летом 1921 г. в ряде регионов страны разразился голод, от которого погибло более 5 млн чел.

Чтобы преодолеть чудовищную разруху, а главное — сохранить политическую власть, большевикам нужно было немедленно начать восстанавливать хозяйство. Для этого требовалась товарная смычка города и деревни. В то время осуществить ее можно было, только вернувшись к привычным для населения экономическим методам.

Весной 1921 г. большевики были вынуждены отказаться от политики «военного коммунизма» и перейти к новой экономической политике — нэпу (такое название закрепилось за новой системой экономических мер).

Продразверстку заменили стабильным и меньшим по размеру продналогом. В промышленности вернулись к хозрасчету. Предприняли меры по укреплению рубля. Временно восстановили свободу торговли. Потребительскую кооперацию освободили от подчинения Наркомпроду и тоже возвратили ей некоторую хозяйственную самостоятельность. Крестьянам разрешили продавать на свободном рынке излишки продовольствия, остававшиеся после внесения налога. Отменили декрет о национализации мелкой и кустарной промышленности и всеобщей трудовой повинности. Осуществили денежную реформу, итогом которой стало введение в обращение в 1922 г. параллельно совзнаку устойчивой полноценной валюты - золотого червонца. 

Уже к 1925 г. советские червонцы, приравненные к царской десятирублевой монете, котировались на валютных биржах Англии, Германии, Голландии, США (1 червонец стоил 5,2 дол.). Таким образом, большевики разрешили восстанавливать то, против чего еще год назад так ожесточенно боролись.

Новая экономическая политика благотворно воздействовала на экономику, оздоровила ее, увеличила товарооборот, помогла быстро преодолеть послереволюционную разруху. Тем не менее она так и не дала желаемых результатов. Наиболее быстро приспособились к нэпу только розничные торговцы, крестьяне и кустари. Но даже торговлю не удалось восстановить до дореволюционного уровня, хотя именно в эту сферу (ввиду ее прибыльности) за период нэпа была направлена наибольшая сумма капиталов. Товарооборот в Сибири в сопоставимых ценах к концу нэпа (1928 г.) так и не достиг самого высокого дореволюционного уровня (1915 г.). Этого уровня удалось достичь только к концу 1930-х гг. (рис. 48.12).

 

 

Рис. 48.12. Динамика товарооборота в Сибири в 1900-1940 гг. в сопоставимых ценах (1913 г. = 1,0). Как видим, наивысшего дореволюционного уровня товарооборота, ко­торый был в 1915 г., удалось достичь только к концу 1930-х гг.

Период нэпа в Иркутской губернии характеризовался ростом товарооборота, расширением и укреплением государственной и коо­перативной торговли при одновременном вытеснении частной. К кон­цу нэпа удельный вес частной торговли по товарообороту снизился до 16 %, количеству торговых предприятий — до 55 %. Количество предприятий розничной торговой сети во всей губернии в 1928 г. со­ставляло около 800 (в 3,8 раза меньше, чем в дореволюционный пе­риод), а общий оборот розничной торговли губернии — 85,4 млн р. К началу 1932 г. частный капитал из торговли Иркутской области был вытеснен полностью.

Торговля за период нэпа так и не смогла преодолеть сопротив­ление быстро росшего советского аппарата, численность которого в целом по стране за короткий период с 1917 по 1922 г. увеличилась с 1,0 до 2,5 млн чел. Новые советские чиновники, уже привыкшие к распределительству, всячески препятствовали введению свободного товарообмена.

Несмотря на декларируемую нэпом свободу торговли, ведущая роль в ней по-прежнему сохранялась за государственной и контролируемой государством кооперативной торговлей. Доля государственного сектора постоянно росла даже в период нэпа. Уже в начале 1930-х гг. частник был окончательно вытеснен из торговли по всей стране.

Что касается промышленности, то ее восстановление после разрухи происходило очень медленно. Временный характер нэпа сдерживал привлечение крупных долгосрочных инвестиций в расширение и модернизацию производства. Нэп не смог увеличить экспорт сельскохозяйственной продукции, традиционный для России и Сибири. Не хватало средств для импорта столь необходимого для модернизации страны технологического оборудования. Статистика тех лет свидетельствует, что в 1928 г. СССР импортировал вдвое меньше оборудования, чем дореволюционная Россия.

Нехватка промтоваров для обмена на зерно и низкие, регулируемые государством цены на сельхозпродукцию привели к кризису на потребительском рынке. У крестьян пропал стимул к расширению товарного производства, поскольку на вырученные деньги нельзя было купить промышленные товары. При этом наученные горьким опытом революционных лет горожане бросились раскупать продукты питания. Крестьяне, в свою очередь, не имея возможности повысить цены, вновь стали припрятывать продовольствие. Осенью 1927 г. с прилавков магазинов исчезли масло, сыр, молоко, мясо. Начались перебои с хлебом, за которым в городах опять стали выстраиваться громадные очереди.

Для ликвидации кризиса большевики вновь прибегли к чрезвычайным мерам. В деревню для «выколачивания» хлеба отправили 30 тыс. членов партии. Даже сам Сталин выезжал в Сибирь. Он разрешил местным партийным активистам привлекать не сдававших хлеб крестьян к уголовной ответственности. Для поиска и изъятия «излишков» зерна вновь привлекли «бедноту», которая за низкую плату или в кредит получала 25 % конфискованной продукции (с 1928 г. этот опыт распространили на всю страну).

Таким образом, новая экономическая политика была свернута. Начинался период дальнейшей централизации и огосударствления экономики. Этому способствовал еще один важный фактор: для модернизации государственной промышленности срочно требовались громадные ресурсы, мобилизовать которые можно было привычными для большевиков методами — свертыванием свободной торговли и насильственным изъятием продукции.

Торговля в период индустриализации и строительства социализма

Начало этому периоду дал Пленум ЦК ВКП(б), состоявшийся в апреле 1929 г. и поддержавший сталинский план социалистической индустриализации. Осуществлять индустриализацию стали, централизуя все финансовые и материально-технические ресурсы, ужесточая распределительную политику, изымая в деревне весь прибавочный и значительную часть необходимого продукта, используя в качестве дополнительных финансовых источников денежную эмиссию*  и даровой труд заключенных.

В этих условиях торговля вновь была деформирована в пользу тотального распределения. Роль денег и товарного обращения в период строительства социализма существенно принизилась. Плановые задания устанавливались в натуральных показателях, а цены и деньги выполняли лишь функции учета и распределения.

* Еще в 1926 г. жесткую антиэмиссионную политику, проводившуюся в период нэпа, признали ошибочной. От руководства Комиссариатом финансов отстранили Г.Я. Соколь­никова — автора золотого червонца, которого за границей называли «советским Витте». С его уходом закончился короткий срок конвертируемости советской валюты.

Крестьян исключили из товарно-денежных отношений, как саботирующих хлебозаготовки. Начался этап «раскулачивания» и создания коллективных хозяйств.

К тому времени «элита» советского общества оказалась готовой к подобному выбору.

Накопилась усталость от проводившихся с середины 1920-х гг. дискуссий о путях развития экономики, от половинчатости нэпа и расслоения общества, вызванного либерализацией торговли. Раздражало отсутствие реальных результатов революции, потребовавшей стольких жертв и лишений. В этих условиях предложенная Сталиным перспектива быстрого построения социализма в одной стране вселяла определенные надежды.

Сталин повернул общественное недовольство в нужное русло, заявив, что материальное положение народа не улучшается, потому что страна наводнена «врагами внутренними» и осаждена «врагами внешними». Первым «доказательством» этого стало Шахтинское дело 1928 г., на судебном процессе по которому были обвинены во вредительстве и шпионаже руководители и специалисты угольной промышленности Донбасса (с того времени слова «вредитель» и «враг народа» на долгие годы стали самыми распространенными).

Подводя итог Шахтинского дела на Пленуме ЦК ВКП(б) Сталин выдвинул тезис об «обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму», ставший основополагающим для всей стратегии развития страны. Начались массовые «разоблачение». Последователей нэпа обвинили в «правом уклоне». Идеолог альтернативного курса развития общества Н.И. Бухарин (еще недавно призывавший крестьян — «обогащайтесь!») и его сторонники были выведены из состава Политбюро, вскоре арестованы, осуждены и расстреляны. Та же участь постигла и других бывших революционеров, не согласных с новым курсом.

Был разработан проект первого пятилетнего плана. Сталин собственноручно скорректировал этот документ, увеличив все контрольные показатели. Более того, в декабре 1929 г. на съезде ударников был выдвинут лозунг: «Пятилетку за четыре года!». Обосновывая этот призыв, Сталин сказал: «Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми... Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Вскоре Сталин выступил в «Правде» со статьей «Год великого перелома», в которой объявил об окончании нэпа, о начале великих преобразований в деревне и коллективизации, о необходимости «ликвидации кулачества как класса».

Полноценные товарно-денежные отношения и свободный потребительский рынок остались в прошлом. Масштабность задач и крайняя ограниченность ресурсов усиливали административный нажим, укрепляли распределительную систему.

Главным источником средств для первых пятилеток стали «внутренние накопления», полученные в результате изъятия части необходимого для жизни продукта у собственного населения, прежде всего у крестьян. Страна экспортировала по демпинговым ценам сырье и продовольствие (зерно, масло, сахар), потребление которого основной массой граждан было резко ограничено. Для выполнения грандиозных планов потребовалось огромное количество рабочей силы, и в короткий срок исчезла безработица (в 1930 г. закрыли последнюю биржу труда). Дальнейшая мобилизация трудовых ресурсов была налажена через систему ГУЛАГа, уже с первых шагов показавшего свою «эффективность» в деле социалистического строительства. Увеличились размеры денежной эмиссии, используемой в качестве дополнительного финансового ресурса. Вырос экспорт нефти, леса, золота, распродавались сокровища музеев. При этом оборудование для целей социалистической индустриализации завозилось из капиталистических стран.

В течение 1928-1932 гг. производство продукции тяжелой промышленности увеличилось в 2,8 раза, машиностроения — в 4,0 раза. Вступили в строй Днепрогэс, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, крупные угольные шахты в Донбассе и Кузбассе, Сталинградский и Харьковский тракторные заводы, Московский и Горьковский автомобильные заводы, открылось движение на Туркестано-Сибирской железной дороге. Вторая пятилетка (1933-1937) еще раз удвоила выпуск промышленной продукции (за два пятилетия промышленное производство увеличилось в 4,5 раза). При этом 80 % всей промышленной продукции дали реконструированные и построенные заводы (в числе последних — Уральский и Краматорский заводы тяжелого машиностроения, Челябинский тракторный и Уральский вагоностроительный заводы, металлургические заводы «Азовсталь» и «Запорожсталь», авиационные заводы в Москве, Харькове, Куйбышеве, Иркутске).

Однако, несмотря на чудовищное напряжение сил, задания первой пятилетки так и не были выполнены.

Стоит особо отметить, что проекты возведения некоторых попавших в планы первых пятилеток объектов рассматривались еще в дореволюционный период, но начавшаяся Первая мировая война, а затем революционный хаос надолго отложили их реализацию.

Какой ценой давалась социалистическая индустриализация? Прежде всего за счет обескровливания деревни и безжалостного потребления человеческого ресурса системой ГУЛАГа. Достаточно сказать, что только за первое полугодие (с конца 1929 г. до середины 1930 г.) было раскулачено 320 тыс. крестьянских хозяйств. Их имущество стоимостью около 200 млн р. частично конфисковали, а частично передали колхозам. Поскольку не было точно определено, кого считать кулаками, в их число могли по доносу попасть те, кто держал двух коров или двух лошадей или имел хороший дом. До каждого района доводилась своя разнарядка на раскулачивание в пределах 15-20 % общего числа крестьянских хозяйств.

Коллективизация и раскулачивание лишали деревню наиболее трудолюбивых, предприимчивых и независимых крестьян, способных самостоятельно организовать высокотоварное хозяйство. Их выселяли с семьями, с грудными детьми и стариками. Тысячами везли в холодных переполненных вагонах с минимальным домашним скарбом в отдаленные районы Урала, Сибири  и Казахстана. Наиболее активных арестовывали, судили и отправляли на принудительные работы. Все это делалось для того, чтобы подавить их дух сопротивления, и для острастки других, не желавших идти в колхоз на принудительные работы.

Политика массовой коллективизации и выжимания из деревни ресурсов привела к тяжелым последствиям. В 1929-1934 гг. производство зерна сократилось на 10 %, поголовье крупного рогатого скота и лошадей уменьшилось на 30 %, свиней — в 2,1 раза, овец — в 2,5 раза. Разорение деревни привело в 1932-1933 гг. к неведанному голоду, охватившему 25-30 млн чел. Но руководство страны скрыло масштабы трагедии, запретив упоминать о ней в любых средствах массовой информации.

При этом, несмотря на сокращение производства сельскохозяйственной продукции, ее государственные поставки (изъятие) увеличились вдвое. За границу было экспортировано 18 млн ц зерна, валюта от продажи которого была потрачена на цели социалистической индустриализации.

Во многих районах, особенно на Украине, Кавказе, в Сибири, крестьяне оказывали сопротивление массовому раскулачиванию и насильственному объединению в колхозы. Но для подавления крестьянских волнений власти привлекали аппарат НКВД и даже регулярные части Красной Армии.

Сегодня мы пожинаем плоды сталинской политики коллективизации, обескровившей деревню, приучившей несколько поколений селян к безынициативному исполнительству, отбившей у крестьянина способность и желание создавать и защищать свою собственность, самостоятельно работать на земле.

Другим значимым ресурсом социалистической индустриализации стал даровой труд «спецконтингента» — заключенных, число которых постоянно росло, а круг арестованных расширялся — от партийных и государственных чиновников до рядовых рабочих и колхозников, а также членов их семей. Массовые репрессии давали не только политический результат (страх, удерживавший от проявления недовольства), но и реальную экономическую выгоду (бесплатную рабочую силу). Уже в 1930 г. Госплан СССР начал учитывать труд заключенных при формировании отраслевых и территориальных планов развития страны, устанавливая контрольные цифры по использованию этого «дарового» ресурса. С этой целью в составе НКВД создали Главное управление лагерей (ГУЛАГ). Одним из первых крупных объектов, возведенных руками заключенных, стал Беломорканал, соединивший Белое и Балтийское моря. Его строительство, намечаемое еще в дореволюционное время, обошлось в 4 раза дешевле, чем рассчитывали. С тех пор подневольный труд использовался для ускорения и удешевления работ по строительству социализма, а ГУЛАГ стал олицетворением «нижнего этажа» советской социальной системы. Труд заключенных использовали на различных стройках пятилеток, при добыче полезных ископаемых и на лесозаготовках, особенно в отдаленных районах с суровым климатом, куда непросто и дорого было завлечь вольнонаемных рабочих.

В результате чудовищной мобилизации людских и материальных ресурсов временно удалось достичь высокой динамики промышленного роста. В тот период его темпы были самыми высокими в мире и составляли от 9 до 17 % в год. Но эта динамика была во многом искусственной и неустойчивой, поскольку для оценки прироста была взята очень низкая статистическая база послереволюционного кризисного периода, а сам прирост поддерживался жестким давлением репрессивного аппарата.

Формирование и развитие потребительского сектора торговли осуществлялись не на рыночной, а на административно-распределительной основе. Если до революции вся торговля была сосредоточена в частных руках (государство контролировало лишь винную монополию), то в период строительства социализма частное предпринимательство было запрещено (оно стало уголовно наказуемым деянием), а вся торговля перешла в руки государства (табл).

Таблица

Динамика структуры товарооборота розничной торговли Иркутской области

по формам собственности, %

Форма собственности	1913	1923	1928	1933-1990**	2005
Частная	87	30	16	2***	96
Кооперативная*	3	8	12	23	2
Государственная	-	62	60	75	2

* Включая колхозную.

** Данные в среднем за период 1933-1990 гг.

*** Частная торговля в этот период была запрещена, но существовала торговля продукцией личных подсобных хозяйств населения, а также личными вещами на вещевых рынках (так называемых «барахолках»).

Вместо нормальной и привычной для населения торговли, которая существовала в дореволюционный период, использовалась политика распределения. Прежде всего это касалось снабжения системы ГУЛАГа и спецобеспечения товарами и продуктами новой советской номенклатуры и членов их семей.

Номенклатура олицетворяла «верхний этаж» советской социальной системы. В нее входили руководители, замещение которых осуществлялось начальником не их ведомства, а вышестоящего партийного или государственного органа. Еще в годы Гражданской войны Сталин почувствовал, что после всех лишений люди испытывают тягу к материальным благам, жизненным удобствам и комфорту. Он умело воспользовался этим, поставив чиновников в материальную зависимость не только от зарплаты, но и от льгот и привилегий, которые прилагались к каждой должности (закрытые распределители, специальные столовые, квартиры, дачи, путевки в спецсанатории, возможность иметь прислугу и другие бесплатные блага, получение которых было связано не с зарплатой и возможностью приобретать товары на потребительском рынке, а только с занимаемой должностью). Новая система распределения товаров и привилегий стимулировала желание выслужиться и занять более высокий пост в номенклатурной иерархии. Наряду с возможными репрессиями она стала эффективным средством удержания бюрократии в повиновении.

Идеологическим обоснованием номенклатурно-распределительной политики стал тезис о «распределении по труду». В условиях жесткого государственного регулирования зарплаты он позволял обеспечить льготные условия наиболее «нужным» для стабилизации и упрочения государственного режима работникам. Результатом стал разрыв между условиями жизни новой советской элиты и основной массы народа, который нес бремя всех экономических трудностей, переживаемых страной.

Тем не менее экономический рост и повышение достатка на-селения способствовали постепенному наполнению прилавков советских магазинов, расширению ассортимента продукции. К началу 1940-х гг. произошла некоторая либерализация советской торговли. У советских граждан появился выбор в приобретении товаров, которые стали более доступны. Кроме того, перед войной небольшую экономическую свободу почувствовали колхозники. Стал расти товарооборот на колхозных рынках крупных городов и райцентров, где крестьянам не запрещали реализовывать продукты своего труда.

В годы Великой Отечественной войны экономику вновь максимально централизовали и подчинили нуждам обороны. Промышленные предприятия полностью перешли на выпуск военной продукции. Из западных районов эвакуировали десятки промышленных предприятий вместе с десятками тысяч рабочих и специалистов. Эвакуированные предприятия быстро размещались на новом месте и начинали давать фронту продукцию. Вокруг них наспех возводилось временное жилье (и даже землянки), официально именуемое «жилыми помещениями упрощенного типа». На деревню, где остались в основном женщины и дети, легла тяжелейшая нагрузка по обеспечению армии и населения страны продовольствием.

С фронтовой меркой стали подходить к труду и образу жизни в тылу, где реально действовали лозунги: «В тылу как на фронте!», «Все для фронта, все для победы!». Вместо торговли вновь стала действовать система жесткого распределения. Для обеспечения населения потребительскими товарами ввели карточки.

Торговля в период послевоенного восстановления экономики

Война обернулась для СССР огромными людскими и материальными потерями. Она унесла 27 млн человеческих жизней, разрушила более 1,7 тыс. городов и поселков городского типа, 17 тыс. сел и деревень, 32 тыс. заводов и фабрик, 65 тыс. км железнодорожных путей, посевные площади сократились на 37 млн га. Страна потеряла треть своего национального богатства.

Для послевоенного восстановления хозяйства вновь потребовалось мобилизовать и без того ограниченные материально-технические, финансовые и людские ресурсы. В этот период при разработке Госпланом СССР проекта четвертого пятилетнего плана высказывались предложения о некотором смягчении нажима в управлении экономикой, о реорганизации колхозов в силу их неэффективности. Обсуждалась даже возможность существования мелких частных крестьянских и кустарных хозяйств, основанных на личном труде. Данная позиция обосновывалась положительным опытом нэпа, когда экономика после Гражданской войны была быстро восстановлена за счет оживления частного сектора, децентрализации управления и ослабления регулирования потребительского рынка.

Точка в этих обсуждениях была поставлена Сталиным, заявившим в начале 1946 г. о продолжении взятого перед войной курса на завершение строительства социализма и построение коммунизма. Это означало сохранение прежней модели сверхцентрализации в планировании и управлении экономикой, использование тех же источников роста (чудовищная эксплуатация, ограничение потребления в пользу накопления, нормированное распределение, ограничение прав и свободы граждан).

В послевоенные годы труд советских людей мало чем отличался от военной чрезвычайщины. Та же нехватка продуктов, ненормируемый рабочий день почти без выходных и отпусков, многочисленные займы для восстановления народного хозяйства. Не хватало жилья, и многие работники ютились в бараках и землянках.

Огромные потери в войне обернулись катастрофическим дефицитом рабочей силы. Поэтому в послевоенный период система ГУЛАГа достигла своего апогея. К сидящим в лагерях с 1930-х гг. «врагам народа» прибавились миллионы новых, в том числе освобожденные из фашистской неволи советские граждане и около 2 млн военнопленных.

Крестьяне продолжали работать в колхозах, практически ничего не получая. У них не было паспортов и пенсионного обеспечения. Их спасало только подсобное хозяйство. Однако и по нему был нанесен удар. В 1946-1949 гг. в пользу колхозов было прирезано 10,6 млн га земли из крестьянских приусадебных участков. Повысились налоги с доходов от продажи продуктов на колхозных рынках. При этом сама рыночная торговля продуктами личного труда и со своего приусадебного участка разрешалась лишь тем крестьянам, колхозы которых выполняли государственные поставки. Но независимо от этого крестьяне должны были регулярно сдавать государству в качестве налога за приусадебный участок натуральные продукты: мясо, молоко, яйца, шерсть, овощи.

Производство продуктов питания в колхозах росло очень медленно. Для быстрого увеличения объемов поставок в 1948 г. колхозникам «рекомендовали» продать государству мелкий скот, держать который в личном подсобном хозяйстве разрешалось колхозным уставом. Государство вновь изымало у крестьян их необходимый продукт. Результатом этой меры стал массовый по стране забой скота (до 2 млн голов), что единовременно улучшило валовые показатели общественного животноводства, но еще больше ослабило деревню. Ценой гигантских усилий на довоенный уровень сельское хозяйство вышло только в начале 1950-х гг.

В 1947 г. Совмин СССР и ЦК ВКП(б) вынесли постановление о проведении денежной реформы. Старые банкноты заменили новыми в соотношении 10 к 1, что уменьшило количество денег у населения, существенно снизило денежную массу в обращении (до 16 млрд р.). Эта мера позволила искусственно уменьшить дефицит и наполнить прилавки магазинов основными товарами народного потребления, создав эффект изобилия. Одновременно официально были отменены распределительные карточки. Но фактически они продолжали действовать, в том или ином виде, до 1950-х гг. (рис. 48.18). При этом товарооборот почти не увеличился, а цены на основные потребительские товары стали недоступны для основной массы населения.

В период с 1947 по 1954 г. в несколько этапов было осуществлено снижение цен на некоторые виды продовольственных и промышленных товаров, в целом они были снижены вдвое. Но даже после этого при средней зарплате рабочего в 400-500 р. в месяц стоимость 1 кг хлеба оставалась достаточно высокой — 4 р., мяса — 30 р., масла — 60 р. Чтобы купить костюм, нужно было отдать три зарплаты. До двух месячных зарплат в год приходилось отдавать на покупку облигаций «добровольных» госзаймов.

Экономика в 1953-1964 годах

После смерти Сталина среди высших руководителей страны воз-никли разногласия о путях дальнейшего экономического развития. Необходимо было быстрей решать многолетнюю проблему бедности населения. Низкий уровень жизни советских людей был особенно заметен на фоне растущего благосостояния населения в других странах, в том числе в побежденных во Второй мировой войне Германии и Японии.

В августе 1953 г. с программой экономических преобразований выступил Г.М. Маленков. Он заявил, что в ходе индустриализации соотношение между тяжелой и легкой промышленностью нарушилось, произошел перекос в пользу тяжелой индустрии. Поэтому предлагалось перенести центр тяжести на развитие легкой и пищевой промышленности, а также сельского хозяйства. В сельскохозяйственном производстве предлагался переход к интенсивным методам хозяйствования (повышение урожайности зерновых и продуктивности животноводства), возврат к экономическому стимулированию и личной экономической заинтересованности крестьян. Конкретно было предложено снизить нормы обязательных поставок с личных подсобных хозяйств колхозников, вдвое сократить денежный налог с каждого колхозного двора, полностью списать оставшуюся недоимку по сельскохозяйственному налогу прошлых лет, кабальным бременем висевшую на селянах. Ре-организация подлежала и сфера торговли, где намечалось восстановить элементы рыночного регулирования.

При использовании такого подхода уже через несколько лет улучшилось бы снабжение населения товарами первой необходимости, дефицит которых ощущался в течение десятилетий. По свидетельству современников, газету с докладом Маленкова зачитывали до дыр, особенно в деревне, где простые крестьяне говорили: «Вот это за нас!»

Однако пришедший вскоре к власти Н.С. Хрущев, позиция которого отличалась от замысла Маленкова, стал проводить свой курс. Была отвергнута переориентация экономики на выпуск товаров народного потребления, а начатая реформа легкой и пищевой промышленности признана ошибочной и вредной. Был подтвержден курс на развитие тяжелой индустрии. При этом Хрущева привлекали очень крупные проекты, требовавшие огромных затрат. Такой подход он применил к сельскому хозяйству, где началось масштабное расширение посевных площадей за счет массированного освоения целинных и залежных земель (что означало продолжение экстенсивного пути развития сельского хозяйства и потребовало затрат из госбюджета в сумме 44 млрд р.).

Вместе с тем административный пресс на село был все-таки уменьшен. Долги прошлых лет с крестьян списали. Отменили налог с личных подсобных хозяйств. Размеры приусадебных участков разрешили увеличить в несколько раз. Повысили закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию. Впервые ввели пенсии колхозникам, им стали выдавать паспорта. Эти меры обеспечили невиданный со времен нэпа подъем сельскохозяйственного производства (за период с 1953 по 1958 г. прирост продукции составил 34 %).

Данные о структуре продаваемых товаров и их доле в общем объеме розничного товарооборота Иркутской области в середине 1950-х гг. представлены в табл. 48.2.

Таблица 48.2

Доля товаров в общем объеме розничного товарооборота Иркутской области в середине 1950-х гг.

Товар	Доля, %
Одежда	11,3
Затраты на общепит	9,6
Все ткани	7,8
Хлеб и хлебопродукты	6,2
Мясопродукты	5,9
Сахар	4,5
Обувь	3,0
Молочные продукты	2,4
Масло животное	2,4
Рыба и сельдь	2,4
Консервы всякие	2,3
Мебель	1,2
Книги, газеты и др.	1,3
Часы	0,8
Прочее	38,9
Всего	100,0

 

Однако партийные функционеры вскоре увидели, что рост благосостояния крестьян и позитивное действие рыночных стимулов перерождает село, делает его самостоятельным, ослабляет потребность в партийном руководстве. Уже к концу 1950-х гг. экономические реформы были свернуты, а экономические стимулы вновь заменены административным принуждением. Размеры личных подсобных хозяйств опять были ограничены, введены новые налоги. При этом колхозникам рекомендовалось получать продукты питания не из личного хозяйства, а из колхоза. Очередной Пленум ЦК КПСС дал поручение государственным органам скупить скот у рабочих совхозов, в отношении колхозников рекомендовалось принять аналогичные меры. Результатом явился новый упадок личного подсобного хозяйства, оскудение колхозных рынков в городах, новое обострение продовольственной проблемы в стране. Одновременно в промышленности стали появляться симптомы замедления развития. Снижалась общая эффективность народного хозяйства.

Одной из причин неудач послевоенных реформ экономики стала непоследовательность действий сменявших друг друга руководителей партии и страны.

Период «развитого социализма»

Провалы в развитии экономики конца 1950-начала 1960-х гг. требовали корректировки государственного курса. Брежнев и Косыгин признали начатые Хрущевым капитальные проекты нецелесообразными. В 1965 г. было объявлено об очередной реформе.

В промышленности был взят курс на техническое перевооружение и автоматизацию. Для ускорения модернизации и стимулирования производства предприятиям разрешили оставлять часть доходов, что стало наиболее радикальным шагом за все годы советской власти.

В сельском хозяйстве были приняты меры по социальному развитию села, установлен твердый план госзакупок, введена 50%-ная надбавка к цене за сверхплановую продажу продуктов, чуть ослаблялись административные меры в отношении личных подсобных хозяйств.

Вначале реформы дали эффект. Экономика оживилась, был отмечен рост производства. Но преобразования по-прежнему опирались исключительно на административные рычаги. Сталинская экономическая модель была сохранена, применялись лишь небольшие стимулы, которые вскоре были нивелированы многочисленными ведомственными инструкциями и положениями. Растущее влияние министерств постепенно свело на нет продекларированную самостоятельность предприятий. Директивный характер реформ без учета необходимости модернизации конкретных предприятий и отраслей приводил к тому, что дорогостоящая импортная техника, купленная на золотовалютные резервы в развитых странах, не давала должного эффекта.

Плановая экономика зашла в тупик. Однако возросшие в 1970-е гг. мировые цены на нефть (в связи с ближневосточным кризисом) позволили уже изжившей себя системе просуществовать еще некоторое время. Этот период вошел в советскую историю как «период застоя». И хотя в стране официально было провозглашено о построении «развитого социалистического общества», дефицит продуктов питания и товаров народного потребления так и не был преодолен.

В сельском хозяйстве посевные площади сократились, потери продукции из-за неэффективной организации производства и низкокачественной техники оценивались в 20-40 %. Страна, обладавшая самыми лучшими в мире черноземами, оказалась крупнейшим покупателем зерна на мировом рынке (в некоторые годы СССР импортировал из капиталистических стран, в основном из США, до 50 млн т зерна).

Реальная жизнь людей мало напоминала «развитой социализм». В регионах наблюдался хронический дефицит товаров народного потребления и продуктов питания. В стране фактически были введены карточки. Рубль оставался неконвертируемым, а наличие у населения валюты было уголовно наказуемым. При этом необеспеченная товарами денежная масса создавала угрозу социально-экономического кризиса. Глубочайшие финансовые и экономические пороки советской модели стали очевидны для всех. Для наполнения потребительского рынка и решения продовольственной проблемы необходимы были обдуманные шаги по либерализации экономики, по переориентации потребительского сектора на рыночные формы организации.

Последняя попытка реформирования государственной системы под лозунгами «перестройка», «ускорение», «гласность» была предпринята во второй половине 1980-х гг. Но в ее основе по-прежнему лежали директивные методы хозяйствования, и закончилась она столь же безрезультатно, как и все предыдущие. Ее итогом стал политический кризис в августе 1991 г., последовавший за этим распад СССР и всей системы социализма.

Либерализация торговли в период перехода к рынку (с 1992 года)

В течение 1990-х гг. сфера торговли, как и вся экономика страны, претерпела коренные изменения. После распада Союза Россия стала его правопреемницей и унаследовала всю основную его собственность, расположенную на ее территории, включая остатки золотого запаса. Это дало возможность новому российскому руководству реально приступить к глубоким социально-экономическим преобразованиям.

Первым шагом на этом пути стали либерализация торговли и реформа ценообразования, автором которой выступил Е.Т. Гайдар. По его мнению, нерешительность союзного правительства в перестройке именно этой сферы погубила экономические реформы Горбачева. В январе 1992 г. были отпущены цены на большинство товаров народного потребления и продуктов питания. Одновременно упразднили централизованную систему распределения ресурсов. Это был решительный и рискованный шаг, который мог привести к социальному взрыву, ведь при наличии государственной сверхмонополизации и дефицита товаров цены многократно увеличились, что вызвало недовольство населения.

Вторым шагом, дополнившим реформу ценообразования, стали меры по разгосударствлению собственности. Летом 1992 г. была утверждена программа приватизации. С октября этого же года все россияне начали получать приватизационные чеки (ваучеры). Данные ценные бумаги можно было вложить в акции предприятий, что в перспективе должно было обеспечить получение прибыли.

Чековая приватизация продолжилась и в 1993 г.

Переходный период оказался нелегким испытанием для финансовой системы. После распада Союза, разрыва отлаженных производственных связей и с началом либерализации Россия на годы лишилась макроэкономической стабильности. Экономика страдала от гиперинфляции и скачущего валютного курса. В бюджетах всех уровней, как в зеркале, отражались проблемы национальной экономики того периода — дезорганизация управления, неумение работать в условиях рынка, падение производства, высокая инфляция. В 1994 г. дефицит госбюджета достиг рекордной величины — почти 11 % ВВП. В отсутствие работающей налоговой системы правительство вынужденно прибегало к рискованным источникам финансирования. 

До 1995 г. дефицит бюджета во многом покрывался благодаря печатному станку, а также за счет внешних заимствований. Однако растущий внешний долг и колоссальный бюджетный дефицит неизбежно вели страну к дефолту, разразившемуся в 1998 г.

Поэтому стабилизация сферы финансов явилась еще одним важным направлением экономической реформы. После кризиса страна училась жить по средствам. Приоритетными для Правительства и Министерства финансов Рос-сии стали сокращение дефицита бюджета и контроль за государственными расхода-ми. Годы кризиса и экономического спада 1990-х многому научили, они не были потеряны для развития финансовой системы и торговли. Во главу угла были поставлены принципы бюджетной дисциплины и макроэкономической стабильности.

Важным элементом экономических преобразований стала налоговая реформа. В стране появились новые налоги на добычу полезных ископаемых, была разработана и применена современная система экспортных пошлин, созданы специальные налоговые режимы для малого бизнеса, сельхозпредприятий и особых экономических зон, снижены ставки по ключевым налогам, сокращено количество самих налогов (если десять лет назад в России было 53 налога, то сегодня — всего 15).

Результатом реформ и благоприятной экономической конъюнктуры стало динамичное почти шестикратное увеличение доходов страны с 2000 г. Среднегодовые темпы роста ВВП за последние восемь лет составили около 8 % (это очень высокий показатель не только по российским, но и по международным меркам). Такого непрерывного роста экономики не наблюдалось с 1965 г.

Созданный в 2004 г. стабилизационный фонд стал мощным инструментом укрепления рубля и борьбы с инфляцией, помог России расплатиться с кредиторами (за эти годы Россия существенно сократила свой внешний государственный долг). Следующий шаг — разделение стабилизационного фонда на фонд резервный и фонд национального благосостояния. Предполагается, что резервный фонд останется своеобразной «подушкой безопасности» на случай снижения мировых цен на основные экспортируемые Россией продукты (при этом дефолт, подобный тому, который разразился в 1998 г., будет не так страшен). Фонд национального благосостояния планируется направить на софинансирование пенсионных накоплений ныне работающих граждан.

Успехи макроэкономической политики высоко оцениваются российскими и иностранными экспертами. С момента дефолта 1998 г. международные рейтинговые агентства уже 9 раз повышали суверенный кредитный рейтинг России. Доверие к российской экономике демонстрируют и инвесторы. За истекшие пять лет ежегодные инвестиции в основной капитал утроились.

Экономические успехи последнего десятилетия многие объясняют ростом цен на нефть. Однако без разумной макроэкономической политики и жесткой бюджетной дисциплины устойчивый рост экономики был бы невозможен, а громадные финансовые средства, получаемые от экспорта природных ресурсов, были бы попросту растрачены.

Экономический рост позволил стране занять устойчивые позиции в международном финансовом сообществе. В 1996 г. были отменены остававшиеся ограничения конвертируемости российского рубля. Теперь каждое российское предприятие имеет право обслуживать свои валютные счета в любом банке России и за рубежом. Любой гражданин может открыть счет в Швейцарском банке, за что его не будут преследовать, как это было во времена существования СССР.

Уже в первые годы реформ произошел демонтаж основных элементов отжившей административно-командной системы, а также переход к экономическим методам регулирования. Приватизация восстановила частную собственность, полностью истребленную за годы советской власти. Произошла адаптация производителей и потребителей к рынку. Начал формироваться новый класс собственников. Удалось обеспечить внутреннюю конвертируемость рубля, пополнить золото-валютные резервы.

Уже к середине 1990-х гг. основной объем товарооборота в стране окончательно перешел из-под государственного управления в частные руки. Кстати, Иркутская область одной из первых в России преодолела этот важнейший рубеж.

В начале реформ скептики предрекали, что утрата государственного регулирования торговли еще больше обострит дефицит, особенно потребительских товаров, окончательно разрушит сферу торговли. Действительно, торговля была разрушена, но торговля старая, советская, построенная на принципах административно-командной системы. На смену ей пришла новая торговля, формируемая на общепризнанных экономических принципах мирового цивилизованного рынка.

В итоге состояние потребительского рынка России стало быстро улучшаться. Некогда пустые прилавки магазинов наполнились товарами. Наконец-то исчез пресловутый дефицит, ушли в прошлое распределительные талоны и очереди, являвшиеся неизменным спутником советской торговли в течение многих десятилетий. Преобразились старые и стали появляться новые, современные магазины. Быстро рос оборот розничной торговли — темпами, превышавшими 10 % в год (в сопоставимых ценах). Расширялся ассортимент товаров. Повысилось качество обслуживания. Покупатель уже не на словах стал господином. И все это, заметьте, произошло не в самые лучшие для экономики 1990-е гг. на фоне общего спада производства и финансового кризиса. Вот какой мощный потенциал был раскрыт рыночными преобразованиями в сфере торговли.

Важно отметить и тот факт, что возрождение торговли (ее переход от директивных и планово-распределительных методов к рыночным) благотворно отразилось на производственной сфере. Произошла долгожданная смычка покупателя и производителя. В советское время, в условиях дефицита, директивных заданий и централизованных фондов, производителей мало заботил сбыт их продукции. С переходом к рынку и возникновением конкуренции деньги, полученные от сбыта, стали главным источником финансирования развития и модернизации производства. У производителей наконец-то появились реальные экономические стимулы повышать качество своей продукции, снижать ее себестоимость, наращивать сбыт, ориентируясь при этом на потребности рынка и конкретных потребителей. Это принципиальное изменение, происшедшее в период либерализации торговли и коренных экономических преобразований 1990-х гг., еще в полной мере не осознано и не реализовано нашими производителями и органами власти. Но именно в нем заложен гигантский потенциал роста и модернизации отечественного производства.

В течение непростых для страны 1990-х гг., и особенно в начале 2000-х гг., торговля в своем возрождении преодолела гигантский путь: от пустоты советских прилавков и тотального дефицита до широкой возможности выбора каждым россиянином любого товара, от примитивной ларьковой и челночной торговли до торговли, осуществляемой в современных супермаркетах и крупных розничных торговых сетях.