Буряты, семья и семейные отношения

Семья как важнейшая социальная микроструктура представляет собой не­отъемлемую часть всей общественной системы и находится в неразрыв­ной связи со всеми другими ее компонентами, прямо или косвенно отра­жая изменения, происходящие в обществе.

У бурят в условиях господства или преобладания натурального крестьянско­го хозяйства доминирующее место в семейной организации занимала семейная община или большая патриархальная семья, состоящая из нескольких брачных пар с их потомством - малых семей, ведущая общее хозяйство. Большая семья представляла собой первичную экономическую единицу бурятского общества, насчитывающую в своем составе до нескольких десятков членов.

Но уже к середине XIX в. она все более вступает в противоречие со склады­вающимися общественно-экономическими отношениями. И это приводит к ак­тивному распаду большой патриархальной семьи, из которой выделяются в са­мостоятельное хозяйство отдельные малые семьи. Во второй половине XIX в. господствующей формой становится отдельная малая семья, хотя традиции большой семьи еще остаются достаточно крепкими.

С формой и размерами семьи самым тесным образом были связаны и ее структурные особенности, то есть родственный состав семей. Бурятские семьи состояли из нескольких поколений кровных родственников по восходящей и ни­сходящей линиям: из двух поколений (родителей и детей) в малой семье и из трех и более поколений (стариков-родителей, их женатых сыновей и внуков, а иногда и правнуков) в большой неразделенной семье. Иногда женатые братья в нераз­деленной семье и после смерти главы семьи - отца или деда на какое-то время сохраняли единство семьи. Существование ее основывалось на общности хозяй­ства - неразделенном владении землей, скотом и орудиями производства. Про­должительность общности семьи зависела от разных причин, и в первую оче­редь от хозяйственных потребностей и от того, насколько дружно жили члены семьи. Там, где более демократичными были взаимоотношения главы семьи со взрослыми членами, как правило, отсутствовали внутрисемейные неурядицы, и большая семья сохранялась дольше.

Характерной особенностью бурятской семьи было то, что старики-родите­ли жили с одним из сыновей, обычно с младшим. У бурят считалось недопусти­мым, чтобы родители-старики, имея детей, жили одни, отдельно от них. Дети были обязаны обеспечить им спокойную старость, а затем похоронить их дос­тойным образом по всем правилам традиций. Только в том случае, когда сыно­вей не было, родители оставались с младшей дочерью, которая становилась на­следницей отцовского хозяйства и брала мужа в свой дом (хурьгэ оруулха). При наличии сыновей переходить на жительство в дом дочери было не принято. Это означало позорить имя, оскорбить свой род - нэрэдэ муу, турэлдэ харша (букв.: "плохо для имени, унизительно для родни") (Басаева. 1991. С. 37-39).

Необходимо отметить, что для бурятской семьи было характерно большое разнообразие в соотношении различных групп родственников, образующих се­мью. В ее состав, помимо кровных родственников (родителей, детей и их потом­ства), могли входить и родственники по боковой линии: одинокие дяди или тетки главы семьи или его жены, неженатые родные или двоюродные братья, племян­ники. В бурятском быту одинокие люди, не имеющие своей семьи, бездетные вдовы или вдовцы, сироты не оставались без присмотра или приюта, а жили с близкими или даже дальними более или менее обеспеченными родственниками. Обществом не допускалось, чтобы престарелые, калеки, сироты были бездом­ными и безнадзорными. Н.М. Астырев, характеризуя быт бурят, писал: "У бурят нет нищих в том смысле, как культурные россияне понимают это слово: сирота, калека, вдова или немощный старик не бродят у них под окнами, вымаливая ку­сок хлеба. Эти слабые члены родовой общины содержатся всем родом, переходя из избы в избу, из юрты в юрту, живя в каждом определенное число дней, и в ка­ждом являясь равноправным членом семьи, имеющим место у очага, у котла с ар-сой или чаем, получающим от хозяина кусок мяса такой же величины, как и про­чие куски, которые раздаются сыновьям и дочерям" (Астырев. 1890. С. 42).

Взаимоотношения членов как в большой неразделенной, так и в малой се­мье определялись патриархальными традициями, которые обуславливали права и место в семье каждого ее члена.

Возглавлял семью старший по возрасту мужчина, обычно отец семейства, и лишь в очень редких случаях мать-вдова. Отец был полновластным хозяином всего движимого и недвижимого имущества семьи и мог, в сущности, распоря­жаться им единолично. Он руководил всеми хозяйственными работами, связан­ными, в первую очередь, с полеводством и животноводством, распределяя обя­занности между отдельными ее членами.

Главенство в экономике семьи давало отцу право и на морально-психологи­ческий авторитет: ему должны были беспрекословно подчиняться все осталь­ные члены семьи. Он имел право распоряжаться судьбой своих дочерей до их за­мужества, после чего они попадали под власть мужа, и держать в повиновении сыновей до их "полной зрелости". Считалось, что совершеннолетие для мужчин наступает в 18 лет, но власть отца продолжалась до 35-40 лет, до полного совер­шеннолетия, пока сын не делался "полным хозяином". Хотя по нормам обычно­го права отец обладал неограниченной властью, случаев грубого деспотизма или самоуправства с его стороны в бурятских семьях, как правило, не наблюдалось. Патриархальная власть главы семьи смягчалась тем почтением, которое обязан был соблюдать каждый бурят по отношению к родителям, старшим членам ро­да, почетным старикам. Воля, желание отца для всех членов семьи были зако­ном. И даже великовозрастные сыновья не смели возражать ему. Но на практи­ке обычно отец при решении важных вопросов мог советоваться со взрослыми членами семьи, хозяйственные дела могли решаться сообща, однако последнее слово принадлежало ему. Исходило это из традиционного почитания авторите­та старших в семье, ослушаться или перечить которым считалось непозволи­тельным. Этим определялись и отношения между остальными членами семьи: младшие неукоснительно подчинялись старшим. Все эти традиции строго со­блюдались в бурятском быту (Басаева. 1991. С. 40).

Если случалось, что кто-либо проявил непочтительность к родителям, то это порицалось обществом вплоть до наказания, что зафиксировано и в памятниках обычного права. Так, в Селенгинском уложении в статье по этому поводу гово­рится: если старейшины узнают, что кто-либо выбранил или "огорчил непри­стойными словами" отца или мать, то должны собрать родственников и почет­ных родовичей и при них виновный должен просить прощения. Если родители не простят его, то он подлежит телесному наказанию (Самоквасов. 1876. С. 169).

В обычном праве кударинских бурят указано более конкретно: "за обиду, нанесенную отцу или матери, виновные наказываются розгами по требованию родителей" (Асалханов. 1968. С. 197). Но старейшины должны были следить, "чтобы родители во время ожесточимости не могли учинить необыкновенным наказанием увечья" (Самоквасов. 1876. С. 169).

Как видно из приведенных норм, оскорбление или обида родителей подле­жала разбирательству родовой общественностью, причем этот акт считался не только семейным делом (приглашали в первую очередь родственников), но и об­щественным. Нарушение сыновьями покорности воспринималось как наруше­ние обычаев. Но в житейской практике до "телесного наказания" виновного де­ло доходило очень редко, так как вся система нравственного воспитания детей, существующие нормы взаимоотношений между поколениями, традиции глубо­кого уважения к старшим не позволяли детям вести себя непристойно по отно­шению к родителям.

Уважение и почитание старших выражалось и в том, что младшие не назы­вали старших по именам, а пользовались широко принятой в быту терминоло­гией родства:

Всех этих родственников младшие не называли по именам, а только пере­численными терминами родства, причем не только при непосредственном обра­щении к ним, но и в разговоре о них.

Если двоюродные братья или сестры по отцу или по матери были старше, то при обращении к ним к терминам уеэлэ, зээ, нагаса, булэ добавлялось ахай: уеэлэхай, булэхай и т.д. Это ярко выраженное подчинение младших старшим, нахо­дившее свое внешнее выражение в многочисленных и подчеркнутых знаках по­читания, поддерживалось разного рода традициями, относящимися к области и семейного, и общественного быта, и обрядовой практики. Таким образом, почи­тание старших было нравственным законом бурятского общества.

Возглавляла все работы по домашнему хозяйству в неразделенных семьях старшая из женщин - мать (иибии, эжы), которая пользовалась большим авто­ритетом и уважением. Под ее началом находилось все содержимое амбаров и кладовых семьи: все запасы продуктов, материалы для изготовления одежды, обуви и других необходимых вещей домашнего быта, сырье от скотоводческого хозяйства, подлежащее обработке и т.д. В ее ведении было распределение про­дуктов, их рациональное расходование, своевременная заготовка запасов, орга­низация и руководство работ по обработке сырья и т.д. Она же распределяла обязанности между женщинами. Приготовлением пищи занималась обычно са­ма мать или старшая из невесток, а все ежедневные работы по двору выполня­лись молодыми женщинами. Доение коров, приготовление молочных продук­тов, приготовление тарасуна считалось обязанностью младшей невестки. Наи­более сложные работы могли выполняться невестками поочередно, но в основ­ном каждый участок был закреплен за конкретной невесткой.

Там, где было раздельное проживание членов большой семьи, каждая хозяй­ка сама справлялась с работами по своему дому, по обслуживанию членов своей семьи. Но такие работы в общем хозяйстве, как уборка скотного двора, стриж­ка овец, выделка кожи и шкур, овчин, обработка шерсти и т.д., производились всеми женщинами сообща. В зависимости от размеров хозяйства и наличия ра­бочих рук в сено- и хлебоуборочную страду в случае необходимости все трудо­способные женщины большой семьи выходили на полевые работы. За малень­кими детьми и при совместном, и при раздельном проживании, присматривала свекровь (Басаева. 1991. С. 46-48).

Поскольку круг обязанностей женщины в домашнем хозяйстве был чрезвы­чайно велик, каждая мать мечтала поскорее получить в дом помощницу. Этим в основном объясняется обычай женитьбы малолетних (8-13 лет) сыновей на взрослых (18-20 лет) девушках. Считалось, что мать, женив сына, получала се­бе замену в выполнении домашних работ, а следовательно, и право на некото­рый отдых. Главной ее обязанностью становилось руководить домашними дела­ми, присматривать за внуками, готовить пищу, ведать семейными продовольст­венными запасами. Иметь невестку и при этом самой хлопотать по хозяйству считалось недостойным для пожилой женщины. В глазах окружающих это к то­му же снижало и достоинства невестки. Считалось совершенно недопустимым в бурятском быту, чтобы, например, невестка, будучи здоровой, вставала утром позднее свекрови, отдыхала или оставалась какое-то время без дела, в то время как свекровь занималась хозяйством. Невестка должна была вставать раньше и ложиться позже всех, чтобы, не покладая рук, трудиться в домашнем хозяйстве, обслуживать всех членов семьи.

Множество норм и обычаев регулировали поведение невестки в доме мужа. В частности, в присутствии мужчин, особенно свекра и других старших родст­венников мужа, она всегда должна была находиться в полном строго регламен­тированном костюме замужней женщины. Летом (или в доме) этот наряд состо­ял из халата или платья специального покроя, а зимой - из шубы, поверх кото­рых одевался обязательный атрибут костюма замужней женщины - безрукавка.

Обязательной принадлежностью костюма замужней женщины считалась и шапочка, которая в разных местах имела свои разновидности и названия.

Ни одна замужняя женщина не могла показаться, не надев на себя безрукав­ку и шапочку. Огторгойдо оройгоо харуулха ёho угы, дайдада далаяа харуулха ёhо угы ("небу нельзя показывать макушку (непокрытую голову), земле (миру) -обнаженную спину (лопатки)" - такой непреложный закон существовал для за­мужней женщины.

В конце XIX - начале XX в. широкое распространение получили платки фа­бричного производства. И большие шелковые, и шерстяные, и хлопчатобумаж­ные платки носили на голове, а кроме того, использовали вместо нарядных без­рукавок: сложив по диагонали, их накидывали на плечи (спину) и спереди завя­зывали или скрепляли булавкой. Вместо будничной, повседневной безрукавки молодые женщины стали носить небольшие хлопчатобумажные платки, наки­нув на плечи (спину) в развернутом виде, так, что полотнище платка почти пол­ностью закрывало спину, а углы одной стороны покрывали плечи и завязыва­лись спереди узелком. Костюм женщины, таким образом, несколько упрощался, что, вероятно, было удобнее при выполнении домашних работ, но принцип "не показывать спину" строго соблюдался. Вместо шапочек в повседневном быту также широко распространились косынки или небольшие платки, особенно сре­ди молодых женщин-невесток.

Кроме строгой регламентации костюма, для невестки существовала целая система обычаев избегания - хорюул (запрет), которых она должна была при­держиваться по отношению ко всем старшим родственникам мужа, в особенно­сти к свекру - хадам эсэгэ. При нем она не смела садиться до тех пор, пока он не сядет; не могла сидеть со свекром на одной кровати, скамейке или телеге; она не могла поворачиваться к нему или к его онгонам - родовым и семейным святы­ням - спиной (выходила из юрты, пятясь назад); не имела права проходить на мужскую половину в юрте свекра, где хранились его онгоны, не должна была также приближаться к его онгонам, которые висели снаружи юрты на южной стороне и т.д. Она не должна была произносить имена свекра, его отца, родст­венников мужа по восходящей линии — на это существовал строгий запрет.

Большая часть запретов оставалась незыблемой, и нарушение их не допус­калось в течение всей совместной жизни молодых в доме свекра. Некоторые же запреты, особенно те, что осложняли поведение женщин в повседневном домаш­нем быту, действовали до тех пор, пока не становились подростками ее дети. То­гда устраивался специальный обряд снятия этих запретов - сээр тайлаха, после которого невестка получала право проходить на почетную (юго-западную) по­ловину в юрте свекра, где хранились его онгоны, могла совершенно свободно двигаться по юрте, не пятясь назад. Обряд этот совершался без особых церемо­ний. Пожилые женщины улуса, тайно сговорившись со свекровью и не поставив в известность невестку, собирались, угощались чаем и мясом. Затем исполняли обряд умилостивления "хозяина" очага - лили в огонь, "угощая" хозяина, не­большое количество белой пищи сагаа: молоко, сметану или айрак. После это­го женщины силком затаскивали невестку на почетную половину юрты, произ­нося при этом благопожелания. Право проходить на почетную половину означа­ло, что отныне невестка становится хозяйкой юрты. Если свекор и свекровь бы­ли старыми, то этот обряд освобождения от запрета происходил по просьбе све­крови значительно раньше.

Если в неразделенных семьях невестки в домашнем хозяйстве были зави­симы от свекрови и должны были строго придерживаться всех традиционных норм поведения, то в выделившихся малых семьях, полностью обособившихся от хозяйства родителей мужа, женщина получала известную самостоятель­ность. Она становилась полноправной хозяйкой во всех своих домашних де­лах, в пределах собственного дома освобождалась от тягостных обычаев хорюула и даже могла ходить без безрукавки и головного убора. Только когда невестка выходила на улицу, либо приходила (приезжала) в дом родителей му­жа или его старших родственников, она должна была соблюдать все нормы обычая избегания.

Но с другой стороны, если в неразделенных семьях существовало разделе­ние труда женщин, то в малой семье все заботы и обязанности по дому и домаш­нему хозяйству всецело ложились на плечи женщины-хозяйки. Ее помощниками становились подрастающие дети, которые включались в домашние дела доволь­но рано, освобождая мать от посильных для них дел, тем самым облегчая ее по­ложение в семье. И потому положение многодетной матери в домашнем хозяй­стве было более или менее облегченным, если учесть, что на воспитание детей требовался самый минимум материальных и физических затрат.

Мужчина занимался, в основном хозяйством: скотоводством, работой в по­ле, охотой, в свободное от полевых работ время, особенно зимой, он был мень­ше занят. В малосостоятельных семействах мужчине, чтобы обеспечить семью, помимо собственного хозяйства, приходилось трудиться еще и по найму.

Отношения между супругами внешне характеризовались сдержанностью, даже некоторой суровостью. Ласковое обращение с женой, особенно при посто­ронних, считалось у бурят недостойным мужчины. Однако избиения, издева­тельства и грубый деспотизм были исключительным явлением в быту, осуждав­шимся общественным мнением. При решении общесемейных вопросов муж при всей своей полноправности советовался с женой, не пренебрегая ее мнением и предложениями. Бывало, что хозяйственная, расторопная жена держала в "ежо­вых рукавицах" своего мужа.

Мать в семье пользовалась большим уважением и почетом со стороны де­тей. Непослушание, неуважительное или грубое отношение к матери счита­лось совершенно недопустимым. Дети-подростки были первыми ее помощ­никами. Взрослые дети окружали мать теплом и вниманием, предоставляя ей полное право по своему усмотрению распоряжаться дома (Басаева. 1991. С. 49-52).