Работа иркутской промышленности «на оборону»

Первая мировая война стремительно и неумолимо меняла внутреннюю жизнь сибирских городов. Она оказалась первой в российской истории войной, которая вовлекла в свою орбиту все население, всю территорию государства до самых отдаленных ее уголков.

Иркутску, по его особому значению в стране, в годы войны предстояло стать одним из немногих центров организации военной экономики на огромной территории Сибири. Эта сторона в истории города до сих пор не получила специального освещения в литературе¹.

Используя, кроме упомянутых, и другие публикации, но прежде всего неопубликованные материалы центральных и местного архивов, автор попытался в самом сжатом очерке отразить основные тенденции в социально-экономическом развитии Иркутска в условиях первой мировой войны.

По численности населения и административно-политическому статусу Иркутск относился к разряду крупнейших городов России и Сибири На 1914 г. его население составляло от 120 000 до 128 338, а по другим данным, даже 134 304 чел.² Накануне войны в Иркутске сосредоточивалось не только губернское управление, но и Восточно-Сибирское. В частности Иркутск являлся центром Иркутского генерал-губернаторства в составе Иркутской и Енисейской губерний, Забайкальской и Якутской облаетей, Иркутского военного округа (в составе тех же губерний и областей), Главного Управления гражданскими учебными заведениями Восточной Сибири (в составе тех же губерний и областей). Управления Забайкальской железной дороги. Ряд управлений, сосредоточенных в Иркутске, выходил за пределы Восточной Сибири: Иркутское горное управление (в составе Иркутской губернии и 6 областей Восточной Сибири и Дальнего Востока), Иркутский почтово-телеграфный округ (Иркутская губерния, Забайкальская, Якутская и Камчатская области). Иркутский округ судебной палаты управлял Иркутским, Красноярским, Читинским, Якутским, Благовещенским, Владивостокским, Петропавловским и Пограничным окружными судами. Здесь же в городе находились: Управление акцизными сборами Иркутской губернии и Якутской области и Управление земледелия и государственных имуществ Иркутской губернии и Забайкальской области³. По своему положению управляющего центра Иркутск не имел равных в Сибири.

В годы войны этот статус Иркутска еще более возрос. Первая мировая война началась для населения и местной администрации не с 19 июля 1914 г. (по ст. стилю), со дня провозглашения Манифеста, а со дня объявления всеобщей мобилизации 18 июля. Уже в этот день состоялось извещение о призыве в войска ратников первоочередных сроков. Всего за годы войны в действующую армию и запасные части было направлено свыше 10 тыс. иркутян и около 55 тыс. жителей губернии – 49,5 % от числа трудоспособных мужчин⁴.

Впрочем, в войне участвовали и женщины. В Иркутске существовали два Комитета и две Общины сестер милосердия – Мариинская и Иаково-Александрийская, а 20 августа 1914 г. возобновилась деятельность Комитета Андреевского Красного Креста при Иркутском архиепископе, свернувшего работу вскоре после русско-японской войны. Первые две общины организовали курсы для подготовки сестер милосердия специально для фронтовых госпиталей. С октября 1914 г. по август 1915 г. на фронтах развернули работу 1-й и 2-й Иркутские полевые госпитали по 110 коек в каждом, на пополнение штата которых из Иркутска было отправлено несколько сот сестер милосердия. В августе 1917 г. в Иркутске сформировали и даже отправили на фронт женский батальон смерти⁵. В начале войны, по примеру других городов, в Иркутске организовался Городской Дамский комитет, взявший на себя инициативу по пошиву из интендантского материала солдатского белья. Женщины участвовали и в деятельности всех военно-общественных организаций, в частности Иркутского комитета Всероссийского союза городов и Иркутского областного военно-промышленного комитета.

Начало войны отмечено ростом патриотической активности буржуазной общественности, выступавшей под лозунгом «единения с правительством». Это год спустя они сменили лозунг на требование правительства «народного доверия». А теперь, по инициативе Московской городской думы, 8–9 августа 1914 г. состоялся съезд представителей городов, на котором было предложено образовать Всероссийский союз городов помощи больным и раненым воинам. Его задачей провозглашалась организация на местах и на театре военных действий эвакуационных пунктов, госпиталей, санитарных поездов, помещение раненых и выздоравливающих в городских приютах, санаторных учреждениях, шефство над семьями призванных в армию, а позднее – сбор пожертвований и составление посылок для земляков на фронтах и русских военнопленных, прием и размещение беженцев из прифронтовой полосы.

Иркутская городская дума присоединилась к резолюциям съезда и 23 сентября 1914 г. городской голова И.М. Бобровский (вступил в должность 1 июля 1914 г.) предложил образовать Исполнительную военную комиссию для целей, которые «вызываются войной». Комиссию из 10 человек возглавил частнопрактикующий врач И.П. Михайловский. Вскоре, однако, дума получила инструкцию Главного комитета Союза городов о порядке образования городских комитетов, входящих в Союз. В соответствии с ней, 23 октября 1914 г. на заседании городской думы постановили учредить Иркутский комитет Всероссийского союза городов помощи больным и раненым воинам.

Начав с 10 членов, Иркутский комитет быстро вырос в крупную организацию. По его просьбе, дума присоединила к Комитету городские отделения районных попечительств семей призванных в армию. В результате сформировались Районные комитеты, исполнявшие решения Комитета, информировавшие население о его деятельности, собиравшие пожертвования и т.д. Это увеличило состав Комитета и к февралю 1915 г. он достиг 258 членов⁶.

Иркутский комитет Союза городов первого состава просуществовал в течение года и это было время нарастающей критики его деятельности. Комитет явно ограничился краснокрестной работой, изредка проводя сборы материальных и денежных пожертвований от населения, главным образом от богатых иркутян, через устройство лотерей-аллегри, подписные листы, благотворительные концерты и лекции, обозные и кружечные сборы. Очевидно, многие из критикующих не подозревали, что Комитет действует в русле правительственной политики, а оно в начале войны полагало себя способным выиграть войну без участия какой-либо общественности и всячески препятствовало этой деятельности и в центре, и в провинции. Но к осени 1915 г. стало ясно, что Иркутский комитет не способен к энергичным действиям ни по мобилизации промышленности, ни по приему и размещению беженцев. Весенне-летние неудачи на русском фронте подняли волну беженцев и выселенцев из прифронтовой полосы, которая докатилась до Сибири и Иркутска. К декабрю 1915 г. в городе оказалось до 6,5 тыс. беженцев «...в большинстве женщин, детей, стариков... сколько хлопот они доставляют местному комитету Союза городов: всех надо поместить куда-нибудь на квартиру, одеть, накормить»⁷.

Одновременно, с лета 1915 г., началось привлечение отечественной частной промышленности к производству предметов военного снаряжения. Под влиянием военных неудач и нарастающего в стране недовольства, правительство пошло на сотрудничество в деле военно-экономической мобилизации с существующими организациями мелкой и средней буржуазии в лице Всероссийских Земского и Городского союзов, передав им часть военных заказов для распределения и исполнения. С цель координации действий по всей стране, оба Союза объединили военно-заготовительную деятельность и 10 июля 1915 г. создали Главный по снабжению армии комитет Всероссийских земского и городского союзов – Земгор⁸. На Земгор возлагалось получение заказов от главных управлений Военного министерства и организация производства местными комитетами.

Начало мобилизации промышленности предрешило смену руководства в Иркутском комитете, который «...имеет плохую организацию и не пользующийся доверием президиум. Если комитет не реорганизуется, он отшатнет от себя желающих работать»⁹. Перевыборы состоялись 16 сентября 1915 г. Председателем комитета стал врач П.И. Федоров, его товарищами – Н.Н. Кармазинский, М.А. Кроль, И.И. Серебренников и Ф.А. Томашевский. Кроме того, избрали двух секретарей и 6 членов Исполнительного бюро. К марту 1916 г. Иркутский комитет Союза городов состоял уже из 998 чел.¹⁰ Вслед за тем началось реформирование отделов комитета. Новые задачи потребовали создания Военно-технического отдела. Его возглавил секретарь городской думы И.И. Серебренников. Этому отделу и принадлежит заслуга организации в Иркутске и губернии производства предметов боевого и материального снабжения армии.

За 2 года работы Военно-технический отдел Иркутского комитета получил исполнить для Главного артиллерийского управления (далее – ГАУ) один заказ на 100.000 ручных гранат образца 1914 г. и три – на 60 000 снарядов к 9-см бомбомету. Но разместить среди предприятий удалось лишь заказ на гранаты и один на 15 000 снарядов, общей стоимостью 182 800 руб. От двух заказов на снаряды (35 000 шт. и 10 000 шт.) пришлось отказаться и Земгор их аннулировал¹¹.

Гранаты образца 1914 г. изготовлялись в жестяном корпусе и их производство взял на себя в октябре 1915 г. владелец небольшой жестяной мастерской в Иркутске Г.М. Хейфец, рассчитывавший в кооперации с мастерскими братьев И., Д. и А. Гинсбургов и Л. и А. Гольдбергов окончить всю партию, если не к сроку (1 мая 1916 г.), то с опозданием в 1–2 месяца. На деле все оказалось значительно сложнее. Только на заготовку материала (для закупки, например, крестовой жести, листовой латуни, стальных иголок пришлось выезжать в Японию), изготовление штампов и организацию лужения пружин потребовалось более 7 месяцев. Сборка гранат началась в июне 1916 г., мастерские выросли с 5 до 52 рабочих, к сборке привлекли мастерские Александровской центральной и Иркутской губернской тюрем (около 300 чел.), но даже к январю 1917 г. готовых сдали только 50 000 гранат. Задерживала как сама сборка, так и выбраковка артиллерийскими приемщиками больших партий деталей гранат. К августу 1917 г. удалось собрать и сдать 82 500 гранат, остальные – аннулированы¹².

Изготовление 15 000 снарядов к бомбомету приняли в начале 1916 г. литейно-механические мастерские Службы Байкальской переправы забайкальской железной дороги с окончанием к 1 мая. Но и здесь, несмотря на квалифицированное руководство работами начальника Службы инженер-механика Б.А. Курьяка, заказ был исполнен лишь к осени 1916 г. Причем в августе Земгор объявил о сокращении заказа до 10 000 уже готовых снарядов, хотя мастерские произвели отливку всех 15 000 шт. Иркутский комитет решил исполнить весь заказ и, после обточки и сдачи артиллерийскому приемщику, продал 5 000 шт. Омскому областному военно-промышленному комитету. Основной причиной задержки был некачественный чугун Петровского (в Забайкалье) завода и, как следствие большой процент брака при отливке корпусов снарядов¹³.

Одновременно Военно-технический отдел заказал иркутским мастерским М. Вовченко, И. Попова и М. Шелехова и Ш. Вороновича и И. Табачика 5 000 железных герметических коробок для укладки гранат, а в собственной столярной мастерской изготовил 1 250 деревянных ящиков для этих коробок. Общая стоимость выполненных Иркутским комитетом для ГАУ заказов составила 185 900 руб.

Кроме этого, ряд заказов исполнялся для Главного интендантского управления (далее – ГНУ). В частности, в октябре 1916 г. комитет заключил договор с Т-вом «Тельминской суконной фабрики М.М. и В.А. Белоголовых» на изготовление 16 000 шт. конских попон из сукна с выдачей аванса в размере 38 650 руб. После досрочного выполнения этого заказа, фабрика получила в марте 1917 г. еще один – на 26 000 попон, из которых 29 000 шт. были сданы интендантству. Стоимость изготовленной части этих двух заказов составила 206 500 руб.¹⁴

Вместе с мелкими закупками Иркутским комитетом было исполнено заказов ГАУ и ГИУ на сумму около 400 000 руб. – сумма невелика, но среди 15 сибирских комитетов Союза городов, он – единственный самостоятельно работавший с военными заказами. Омский комитет, например, в марте 1916 г. сообщал Сибирскому заводскому совещанию, что «...не имеет отдела по снабжению армии»¹⁵.

Мобилизация промышленности летом 1915 г. началась во многом благодаря инициативе и энергии средней промышленной буржуазии, организовавшейся в военно-промышленный комитеты (далее – ВПК). В июле 1915 г. в Петрограде состоялся 1-й съезд ВПК, избравший Центральный военно-промышленный комитет (ЦВПК) во главе с А.И. Гучковым и выработавший «Наказ» об образовании комитетов и Положение о них. Участник этого съезда от Иркутска – И.А. Лавров (управляющий губернской казенной палатой) стал председателем Иркутского областного ВПК, его товарищами – П.К. Щелкунов, А.И. Вербицкий, М.А. Жданович и П.М. Соколов, т.е. предприниматель, служащий и два инженера Управления Забайкальской железной дороги.

Вернувшись с 1-го съезда комитетов, И.А. Лавров выступил на заседании Иркутского ВПК с критикой действий Центрального комитета, который «...многие заказы, минуя местные комитеты, раздает владельцам отдельных предприятий...», в то время как «...мы, представители местных ВПК, здесь, в ЦВПК, должны как бы выпрашивать работу для своих комитетов»¹⁶.

Критика вполне справедливая, если не учитывать, что и сами комитеты подверглись воздействию так называемого «снарядного гипноза» когда, игнорируя потребность армии в вещевом довольствии, всем ВПК хотелось изготовлять снаряды и только снаряды. Их не останавливал нарастающий в стране недостаток чугуна, стали, цветных металлов, кокса и даже каменного угля.

Не избежал этого увлечения и Иркутский областной ВПК. Фактически все полученные им военные заказы потребовали именно этих дефицитных материалов. Так, в 1915 г. комитет получил от ЦВПК заказы: 27 августа на 20 000 снарядов к 9-см бомбомету (и 1 февраля 1916 г. еще один – на 6 000 таких же снарядов); 10 сентября – на 150 000 скатов (600 000 шт.) подков интендантского образца; 18 сентября – на 10 000 ручных гранат образца 1914 г.; 6 октября – на 25 шт. токарных револьверных станков для обточки снарядов и 22 ноября еще один – на 25 шт. таких же станков¹⁷. Следовательно, за 5 месяцев Иркутским ВПК было получено 6 крупных заказов стоимостью около 620 000 руб. Сложнее оказалось с их размещением среди предприятий, а тем более – с выполнением.

Несколько раньше владелец литейно-механического завода в с. Черемхово П.К. Щелкунов не сошелся в цене с Иркутским комитетом Союза городов и отказался от изготовления 35 000 снарядов к бомбомету (он предлагал на 15 коп, за снаряд дороже). Теперь он согласился принять 10 000 таких снарядов от Иркутского ВПК (а в феврале 1916 г. – следующую партию в 6 000 снарядов), 8 000 снарядов были переданы мастерским Байкальской переправы и 2 000 – чугунолитейному заводу наследников Ф.Ф. Кузнецова в Иркутске.

В феврале 1916 г. завод Щелкунова предъявил приемщикам все 10 000 отлитых и обточенных снарядов, но из них 2 000 шт. не выдержали гидравлических испытаний. Сгоряча пообещав через месяц заменить всю забракованную партию снарядов, Щелкунов вскоре отказался заканчивать и этот заказ, и следующий на 6 000 снарядов – оба они были сняты распоряжением ЦВПК.

Казенные мастерские Байкальской переправы исполнили в марте 1916г. (с опозданием в 2 месяца) свой заказ на 8.000 снарядов, а затем еще 2.000 шт. , переданных от завода Ф.Ф.Кузнецова, который не смог предъявить к сдаче ни одного снаряда.

Из двух заказов на 26.000 снарядов Иркутский ВПК, таким образом, выполнил один и даже не полностью (18.000 шт.)18.

С неожиданными трудностями комитет столкнулся при размещении заказа на подковы. В Иркутске оказалось мало крупных кузнечно-механических мастерских. Из 600 000 подков в Иркутске удалось распределить только 250 000 (62 500 скатов): 200 000 шт. взяли объединенные мастерские Ф.И. Сапожникова и И.П. Яковлева, 30 000 – мастерская В.И. Узюкина в поселке Иннокентьевском и 20 000 шт. мастерская И.К. Мейера – все с условием доставки подковного железа от комитета. Оставшуюся часть заказа передали в Забайкальскую область: мастерским И.Ш. Фельдмана в Нерчинске, Ф.Ф. Березина и Красикова и Панова в Чите и тюремным мастерским в Чите и Верхнеудинске и пересыльной тюрьмы в Нерчинске. В резерве осталось 50 000 подков, которые решено было передать лучше организовавшим производство подков.

Первым распределением заказа на подковы дело не ограничилось – мастерские Сапожникова и Яковлева выполнили свой подряд, затем взяли резервные 50 000 шт., а в марте 1917 г. им передали 100 000 подков от читинской мастерской Березина. К августу 1917 г. они изготовили 280 000 подков из предложенных 350 000 шт.

Мастерская Узюкина в августе 1916 г. (вместо июня) сдала 30 000 подков, затем в январе 1917 г. – еще 20 000 шт., переданных от Мейера, отказавшегося от заказа по причине позднего получения железа и недостатка рабочих рук, а к сентябрю 1917 г. – 20 000 шт., взятых от верхнеудинской тюремной мастерской.

Всего в Иркутске было изготовлено и сдано интендантству 350 000 подков и в Забайкалье 220 000 шт., т.е. из-за задержек с получением подковного железа от Сулинского завода, слабой технической оснащенности мастерских и недостатка рабочих рук заказ выполнялся почти два года¹⁹.

Соглашаясь принять от ВПК заказ на 100 000 ручных гранат, Иркутский областной ВПК заранее ориентировался на мастерскую Г.М. Хейфеца, уже привлеченную Иркутским комитетом Союза городов к выполнению такого же заказа. Поэтому всю партию в 200 000 гранат Хейфец изготовлял при содействии обоих Иркутских комитетов и с теми же затруднениями. Тем не менее, оба эти заказа не были окончены даже к осени 1917 г. Иркутский ВПК свою часть подряда сдал в количестве 85 000 гранат – от остальной отказался²⁰.

Более успешным оказался опыт работы с токарными станками. Из 50 станков – 28 шт. изготовлялись заводом Щелкунова, 19 – мастерскими Иркутского промышленного училища и 9 – мастерскими ремесленного училища имени Н.П. Трапезникова. Задержка в производстве и сдаче станков произошла только на заводе Щелкунова. Все 50 токарных станков, после их сдачи приемщикам, были отправлены в Петроград в адрес Общества Франко-Русских заводов²¹.

В общей сложности, вместе с мелкими поставками, иркутский областной военно-промышленный комитет передал ЦВПК предметов боевого и материального снабжения армии на сумму 485 446 руб. или 77% от заказанного. Таким образом, почти все поставки для армии Иркутский ВПК приобрел в 1915 г., ни в следующем, ни в 1917 г. уже не добиваясь получения новых.

Близкое знакомство с возможностями иркутской промышленности, нарастающий дефицит металлов, кокса и вообще топлива, трудности их перевозки и, особенно, расстройство рынка рабочей силы – все это заставило значительно скромнее оценить свои способности работать на армию.

Существенно большее число иркутских предприятий и ремесленников-кустарей было привлечено к материально-вещевому снабжению армии различными учреждениями и организациями. В соответствии с принятыми в сентябре 1914 г. Советом министров Правилами «О заготовлениях в военное время необходимых для армии предметов и материалов», министерства Военное и Внутренних дел разослали на места циркуляры с предписанием организовать производство таких предметов²². Кредиты на военные заготовки открывались Главным интендантским управлением на имя окружных интендантов, губернаторов и председателей городских самоуправлений, а готовая продукция сдавалась в интендантские вещевые склады.

Первые крупные заготовки для фронта Иркутское окружное интендантское управление (далее – ОИУ) начало осенью 1915 г., когда сдало поставку на валяные сапоги сначала шапочному магазину Э.И. и Р.И. Шуголей в Иркутске (7 000 пар), затем овчино-шубному и пимокатному заводу Л.А. Солобоева в Чите (2 контракта на 5 600 пар), а в марте 1916 г. – пимокатному заведению В.И. Голомазова в селе Усолье (2 000 пар)²³. Своевременно расчитался по поставке только Голомазов. Шугали, стремясь нажиться на разнице в цене, скупали валенки в Западной Сибири и Вятке, завершив заготовку лишь к августу 1916 г. с просрочкой более 5 месяцев. Стоимость обоих заказов составила 38 080 руб.

В 1915 и 1916 гг. Иркутское ОИУ разместило большой заказ на укороченные солдатские полушубки – свыше 190 000 шт., из которых только 13 850 шт. подрядились поставить иркутские овчино-шубные мастерские М.П. Залесовой, И.Ф. Капустина и К.И. Федина, а еще 3 800 шт. – усольские заведения И.Я. Петрова и Чудинова – всего на 165 177 руб.²⁴ Остальные были переданы в Забайкальскую область. Там же исполнялся весь заказ на ремни кавалерийские из белой глянцевой кожи в количестве 300 000 шт. на 210 000 руб. Зато из распределенных Иркутским интендантством 1 700 000 ремней шинельных, два заказа по 400 000 шт. на сумму 110 000 руб. выполнила Иркутская губернская тюрьма. Вообще заметно, что Иркутское окружное интендантство стремилось сдать простые и массовые заказы в казенные учреждения по более низким расценкам. Так, шитье из казенного материала белья нательного (рубахи 705 000 шт. на 112 800 руб. и брюки 762 663 шт. на 99 146 руб.), утиральников и платков носовых (но 1 млн штук на 50 000 руб.) исполнялось арестантами Александровской центральной и Иркутской губернской тюрем (по 5 000 шт. утиральников пошили также Александровский и Владимировский детские приюты)²⁵. Арестанты сибирских тюрем всегда привлекались к исполнению казенных поставок. Выгода для казны такого подрядчика, как Главное тюремное управление, очевидна: имея оборудованные кузнечные, жестяные, столярные, швейные мастерские, они работали по низким расценкам и под строгим надзором тюремщиков. Использовался этот потенциал и в годы войны. В мастерской Иркутской тюрьмы, например, изготовлением военных предметов было занято свыше 200 чел., здесь имелся нефтяной двигатель в 10 сил с трансмиссией к швейным машинам²⁶.

Всего Иркутское окружное интендантское управление привлекло к работе на армию 11 частных и казенных предприятий и учреждений Иркутска и губернии, передав им заказы на сумму 602 099 руб., не считая заготовок для войсковых частей округа.

Иркутск и губернию трудно отнести к центрам кожевенного производства в Сибири. Признанными лидерами всегда считались Тобольская, Томская губернии и Забайкальская область, обладавшие богатыми ресурсами сырья и обрабатывающей промышленностью. То, что произошло здесь в первую мировую войну, можно объяснить лишь благоприятным стечением обстоятельств.

Осенью 1914 г. Иркутский губернатор А.Н. Юган получил циркулярное указание министра внутренних дел Н.А. Маклакова «...в виду исключительных обстоятельств военного времени, ...привлечь к изготовлению сапог всех сапожников в городах и всех других населенных пунктах, обязав каждого сапожника изготовлять из собственного товара впредь до особого распоряжения по две пары сапог в неделю с платой от казни от 700 до 850 коп за пару в зависимости от качества...»²⁷ Заготовка предполагалась в неограниченном количестве, а снабжение сырьем, контроль за качеством и приемка сапог возлагались на Общественные приемные комиссии по заготовке сапог для армии. В состав комиссий входили уполномоченные от губернских и городских властей и интендантские эксперты. Поэтому говорить об общественном характере этих комиссий едва ли приходится. Лишь позднее их состав пополнился представителями Всероссийского союза городов.

К концу 1914 г. в Сибири сформировались 32 Общественные приемные комиссии, причем многие из них были созданы в границах уездов. В Иркутске решили не распылять сил и образовать одну Комиссию на всю губернию, поскольку здесь и в селе Усолье сосредоточивалось практически все кожевенное производство и связанное с ним сапожное. Единственным специализированным предприятием в губернии являлась фабрика обуви С.А. Гловацкого с 8 рабочими(до войны), располагавшаяся в Иркутске, все остальное – масса – мелких мастерских и кустарей-надомников.

Иркутская Общественная приемная комиссия начала действовать с ноября 1914 г. Номинальным ее главой считался губернатор Юган, но фактически делами комиссии управлял член городской управы К.П. Турицын. В окружном интендантском управлении запросили технические требования к «постройке» армейских сапог и технические условия их приемки. Затем на собрании владельцев кожевенных предприятий в городской думе выяснили насколько эти требования выполнимы для кожевенных заводов. Оказалось, что большинство из них производит так называемую «чирочную» кожу по старинному сыпному способу в чанах с применением местного малоэффективного дубителя – корья талового. Очень мало вырабатывалось хорошо продубленной кожи, необходимой для изготовления сапог интендантского образца – яловой, юфти, полувала, стелечной и почти отсутствовала на местном рынке добротная подошвенная кожа, для производства которой требовались тяжелые бычьи (буйволовы) шкуры и концентрированные (как правило, импортные) дубители.

Расходы по техническому переоснащению и расширений производства предстояли большие, но кожезаводчики понимали, что громадные казенные заказы явление редчайшее и все затраты они окупят с солидной прибылью.

В течение 1915 и 1916 гг. на городских металлобрабатывающих предприятиях было размещено необычно большое количество заказов на оборудование и станки для кожевенной промышленности (насосы, вентиляторы, шкивы для трансмиссий, барабаны для механической обработки кожи, катки прокатные, прессы штамповочные, отделочные станки для различных операций и назначения). Прекрасно оборудованные литейно-механические мастерские Иркутского промышленного училища, под руководством опытного инженера-механика Н.А. Кудрявцева, с этого времени стали даже специализироваться на производстве станков. В частности, мастерские поставили оборудование, станки, приборы, инструменты для иркутских кожевенных заводов Т/Д «И.Е. Фукс и К^о», Т- ва «И.И. Гутман и Сын», Т-ва «Бр. Макеевские», для нового завода Сибирско-Монгольского торгово-промышленного АО, усольского завода Л.А. Бочковой, Троицко-савского завода Т/Д «Коковин и Басов» и др.²⁸

Одновременно с модернизацией технической базы, пришлось увеличить число и мощность энергосиловых установок. Завод Фукса, например, уже в 1915 г. имел паровую машину и 6 электродвигателей, 2 барабана (дубильный и промывной), но к 1917 г. на заводе действовали два паровых котла, паровая машина «Танго», 12 электродвигателей, 6 барабанов и около 20 станков. Число рабочих возросло вчетверо (до 120–140 чел.). В 1916 г., еще не полностью оборудованный, завод увеличил производительность с 8 000 до 15 000 кож в год, причем не только юфтевой, но и полувала, стелечной и даже подошвенной, т.е. самых дефицитных сортов. Не имевший двигателей завод Гутмана, установил электродвигатели и 2 барабана, дополнительно нанял рабочих и поднял производство до 4 000–5 000 кож ежегодно. Завод братьев Макеевских к имевшемуся нефтяному двигателю добавил локомобиль, несколько электродвигателей, станков, 3 барабана и вдвое (с 4.000 до 8.000) увеличил выпуск кож²⁹.

Кроме упомянутых, на Общественную приемную комиссию работали иркутские заводы С.Л. Сачкова, П.А. Юциса, И. Лукина, И.С. Вотинцева, Монастырева и усольские – Д. Бочкова, Артамонова, Бляхера, Борисова, И.Н. Брусиенко, Диньмухаметова, Райнулина, Крейница, Н.П. Прокопьева, Федоркова, И. Михайлова и несколько мелких заводов, обрабатывавших менее 1 000 кож в год, – все с ручным производством (у Михайлова использовалось водяное колесо, а у Прокопьева - 2 лошади на толчее корья)³⁰. Однако не все кожевенные предприятия района выдержали повышенные требования интендантства к качеству кожи. Часть из них не смогла приспособиться и осталась без заказов, другая, технически лучше оборудованные, перешла на использование импортных, получаемых через Владивосток, дубильных экстрактов, которые при механической обработке в барабанах не только в 2–3 раза ускоряли обработку кож, но и заметно повышали ее качество. Все заводы, поставщики Приемной комиссии, стремились не упустить выгоду и организовали у себя раскроечные отделения с установкой механических или ручных прессов и специальных станков, сдавая как обработанную кожу, так и раскрой сапожных заготовок.

Серьезной проблемой для Общественной приемной комиссии и заводчиков стало обеспечение заводов кожевенным сырьем. Резко возросшие мощности заводов, слабая сырьевая база в губернии заставили обратиться к традиционно освоенным рынкам Забайкалья, Монголии, а позднее и в Маньчжурии. Между тем с середины 1915 г. ситуация на этих рынках изменилась – здесь развернула свою деятельность созданная министерством Земледелия Экспедиция по закупке скота в Монголии для нужд действующей армии, возглавил которую известный исследователь Азии полковник П.К. Козлов. Экспедиция имела чрезвычайные полномочия и солидные средства для заготовки мяса и отправки его в армию и промышленные центры России. Действия экспедиции распространялись на территорию южной части Сибири и Дальнего Востока, на Монголию, а затем и на северный Китай. Монополизировав фактически закупку скота в этом обширном скотоводческом районе, Экспедиция получила в свое распоряжение не только мясо, но и все сопутствующие забою продукты животноводства, прежде всего кожи и сало, необходимые для кожевенного производства.

Однако затруднения с вывозом по железной дороге уже в октябре 1915 г. привели Отдел заготовок Министерства Земледелия к решению «...об отправке только мяса и о продаже кож...» на месте по ценам до 12 руб. за кожу ниже 70 фунтов весом и до 15 руб. – свыше 70 фунтов. Вслед за тем «...кожи Култукского и Забайкальского районов были проданы Иркутской общественной приемной комиссии по поставке сапог для армии»³¹.

Следовательно, с осени 1915 г. для Иркутской приемной комиссии открывается новый и достаточно надежный источник снабжения сырьем кожевенных заводов. Уже за первый заготовительный сезон 1915–1916 гг. Иркутско-Урянхайский район Монгольской экспедиции продал Общественной приемной комиссии тяжелых кож 12 610 шт., весом 17 941 пуд, по цене 9–11 руб., на сумму 177 357 руб. (в то время как Забайкальские кооперативы и шорная мастерская Забайкальского казачьего войска смогли приобрести вместе лишь 2 578 кож на 95 420 руб.)³².

О том, что приобретение кож от Экспедиции стало постоянным и главным источником для Иркутской приемной комиссии, свидетельствуют и данные за 1916 г. В июне «...у Экспедиции...» закуплено: в Култуке 10 000 кож и 10 000 кож в Забайкалье; в ноябре, после ходатайства Иркутского губернатора. Отдел заготовок направил П.К. Козлову распоряжение передать «...Иркутскому губернатору: 10 000 кож тяжелее 70 фунтов и 40 000 кож легче 70 фунтов – всего 50 000 кож»³³.

Осенью 1916 г. к снабжению сырьем кожевенной промышленности присоединилась вновь образованная Восточно-Сибирская районная кожевенная комиссия, обосновавшаяся в Иркутске³⁴. Комиссия сосредоточила в своих руках заготовку и распределение сырых кож и выделанного товара между предприятиями, обеспечение их вспомогательными материалами и перевозками.

Несомненно удобным для Общественной приемной комиссии оказалось то обстоятельство, что в Иркутске действовал единственный в Сибири металлический завод, принадлежавший М.Ф. Мокржицкому. Завод специализировался на переработке мелкосортного проката и проволоки, выпуская большой ассортимент металлических изделий. Ему и передала комиссия заказ на изготовление сначала 200 пуд, шпилек сапожных, а затем увеличила его на 600 пуд. В результате десятки контрагентов Комиссии, кустарей-сапожников централизованно снабжались шпильками и не бедствовали, как в других районах Сибири³⁵.

Все перечисленные обстоятельства позволили Иркутской Общественной приемной комиссии создать крупную организацию по производству армейских сапог, в которую вошли до двух десятков кожевенных заводов с раскроечными отделениями при них и десятки сапожников-кустарей и владельцев мелких мастерских в Иркутске и селе Усолье. За первый год деятельности «...через ее посредство было заготовлено для армии уже до 70 000 пар сапог. Денег прошло через эту комиссию до 800 000 руб., из коих около 150 000 руб. досталось сапожникам по шитью сапог»³⁶. К завершению второго года работы Общественная комиссия приняла 149 412 пар сапог, а на 1 июля 1917 г. (сведений более поздних не обнаружено, хотя известно, что комиссия продолжала работать. – В.Б.) было сдано интендантству 218 079 пар сапог и 1 605 пар полусапог на общую сумму 2 275 810 руб. Правда, и стоимость сапог возросла с 7 руб. в начале заготовок до 15–16 руб. за пару к осени 1917 г.³⁷

По количеству сданных сапог Иркутская приемная комиссия опережала все другие, тем более, что к середине 1917 г. из 32 Общественных приемных комиссий в Сибири осталось действующих всего 15 - остальные испытали на себе всю тяжесть кризиса снабжения сырьем, дубильными и другими необходимыми материалами, топливом и их перевозкой и закрылись. Общая по Сибири поставка для армии на 1 июля 1917 г. составила: сапог – 1 040 233 пары и полусапог – 91 826 пар, всего на сумму 12 969 706 руб.³⁸

Кроме предприятий, объединенных в работе на армию общественными организациями, часть иркутских заводов и мастерских заключали двусторонние договоры с казенными учреждениями на изготовление тех или иных предметов военного назначения. Крупнейшим казенным предприятием в Иркутске являлись военно-обозные мастерские Окружного интендантского управления, изготовлявшие для армии двуколки и повозки хозяйственные образца 1890 г.

Накануне и в первые месяцы войны мастерские работали не более, чем на четверть своей производительности. На полную мощность – до 6 000 повозок в год – мастерские вышли только к осени 1915 г. На следующий – 1916 г. они получили задание от Главного интендантского управления изготовить 6 000 повозок, а через 4 месяца (в апреле 1916 г.) это задание было увеличено на 1 500 повозок. Это потребовало расширения производственных мощностей мастерских, найма дополнительных рабочих рук. В частности, заводу П.К. Щелкунова начальник мастерских подполковник Бахновский предложил установить дополнительный паровой котел и оборудовать новое сушильное отделение – стоимость работ составила 14 800 руб. Многочисленные заказы на металлические изделия (гвозди, болты, скобы, заклепки, оковки), ремни сыромятные, березовый и сосновый пиломатериал, различные сорта металла и т.д. получили Металлический завод Мокржицкого, шорная мастерская А.М. Бурштейна, Т-во Байкальского пароходства и торговли, металлоторговая фирма братьев Бревновых, лесопильный завод Н.П. Курбатова и еще несколько иркутских предприятий. Очевидно, из общей суммы заказа на 7 500 повозок в 1 650 000 руб., не менее 15–20% пошло на оплату поставок контрагентов обозной мастерской. Численность рабочих также увеличилась более чем в 2 раза и на октябрь 1916 г. составляла 256 чел.³⁹

Большой объем заказов различных учреждений, организаций и предприятий, связанных с работой на армию, выполнял Иркутский металлический завод. В сентябре 1915 г. завод принял предложение Главного военно-технического управления изготовить 30 000 пуд, колючей проволоки (стоимость – 180 000 руб.), в 1916 г. – заказы Земгора и ЦВПК на переработку проволоки (стоимость – 106 000 руб.), крупными заказчиками завода выступали все сибирские железные дороги. К осени 1916 г. список контрагентов завода насчитывал 26 организаций и предприятий, передавших 34 заказа на сумму 476 040 руб. Из этого количества военные заказы составляли 69,1%, железных дорог – 23,4%, т.е. очевидное преимущество в работе завода отдано привилегированным заказчикам⁴⁰.

После успешной сдачи токарных станков и как признание качества их изготовления, новые заказы, вероятно, получили мастерские Иркутского промышленного училища и ремесленного училища имени Н.П. Трапезникова. Главное артиллерийское управление, строившее завод взрывателей в Воронеже, обратилось 19 января 1917 г. в Особое совещание по обороне государства с ходатайством предоставить заказы на токарно- винторезные станки Иркутскому промышленному училищу – 40 станков и 40 потолочных приводов к ним на сумму 42 800 руб. и 10 таких же станков Ремесленному училищу имени Н.П. Трапезникова, с выдачей аванса в 50% стоимости заказа. Председатель Особого совещания по обороне, после доклада Подготовительной комиссии по артиллерийским вопросам, 8 февраля 1917 г. разрешил выдачу аванса в размере 20 000 руб. Но дальнейшая судьба этого заказа остается неясной, хотя на документе стоит штамп: «Рассмотрено Исполнительной комиссией при Военном Министре» и дата от руки: 19 июня 1917 г., т.е. вопрос рассматривался и при Временном правительстве⁴¹.

Прямые заказы фронтовых почтово-телеграфных Отделов, а также Архангельского и Нижегородского почтово-телеграфных округов исполняла Хайтинская фарфоро-фаянсовая фабрика Т/Д «Щелкунов и Метелев». Всего ею было изготовлено и сдано приемщикам 550 000 большого и 360 000 малого размера фарфоровых телеграфных изоляторов общей стоимостью 427 500 руб.⁴²

Наряду с крупными заказами правительственных ведомств, многие иркутские предприятия принимали на себя поставки для отдельных воинских частей Иркутского военного округа. Кожевенный завод И.С. Вотинцева, например, изготовил 1 682 пиры ичигов казачьих дня 1-го Верхнеудинского и 2-го Аргунского казачьих полков; Тельминская суконная фабрика М.М. и В.А. Белоголовых смогла возобновить свою работу с получением заказов на попоны из сукна от Ачинского, Верхнеудинского и Читинского уездных воинских начальников, командиров Красноярского отделения конского запаса и Красноярского отдельного казачьего дивизиона – всего 10 заказов на 18 296 аршин сукна⁴³.

Таким образом, около 40 крупных и средних предприятий и несколько десятков ремесленных мастерских и кустарей Иркутска и окрестных сел были привлечены к работе по обеспечению действующей армии и местных воинских частей. Впервые организация военного производства таких масштабов достигла далекого от театра военных действий сибирского города.

Между тем Иркутску выпало сыграть и более крупную роль в процессе мобилизации промышленности и регулирования всех вопросов, связанных с размещением в Сибири военных заказов и их выполнением. Это произошло с учреждением в Иркутске в октябре 1915 г. Заводского совещания Сибирского района – регионального представительства Особого совещания по обороне государства. Сибирское заводское совещание превратилось в военно-экономический «штаб» по координации деятельности всех государственных, общественных и частных учреждений, организаций и предприятий в Сибири, так или иначе связанных с выполнением заказов, поставок и закупок для армии. Полномочия Раводского совещания распространялись на всю территорию Сибири от Тобольска до Сахалина, включая полосу отчуждения Китайской восточной железной дороги⁴⁴.

Значение Иркутска еще укрепилось с образованием здесь осенью 1916 г. Восточно-Сибирской районной кожевенной комиссии, а в январе 1917 г. – с созданием в городе управления Восточно-Сибирского районного уполномоченного по топливу – организаций, возглавивших «работу на оборону» в своих отраслях.

Несомненно, в начале XX века и, особенно, в годы первой мировой войны, Иркутск вырос в один из крупнейших административных и экономических центров Сибири, а его промышленность поставила немалую долю произведенной в крае военной продукции.

Примечания

1. Кудрявцев Ф.А., Вендрих Г.А. Иркутск: Очерки но истории города. – Иркутск, 1971. Авторы здесь предполагают появление в городе «...ряда новых промышленных предприятий», возникших «...на базе военных заказов». Указ. соч. С. 217; Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX – начала XX вв. – Томск, 1975. Попутно с поставленной задачей, автор упоминает несколько иркутских предприятий, выполнявших военные заказы. Указ. соч. С. 90–95, 101–105; Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX – начале XX веков. – Иркутск, 1994. В этой большой и многоаспектной работе Е.М. Даревская специально исследует сибирскую, в том числе иркутскую, кожевенную, мыловаренную и свечную промышленность, тесно связанную с монгольским сырьевым рынком. Указ. соч. С. 39–41.

2. Вестник Иркутского городского общественного управления за 1914 г. (Иркутск, 1914 г. № 3. – С.5) указывает на март 1914 г. 120 000 человек, а на декабрь – 134 000 человек (Там же. № 11–12. С. 3); по сводным данным полиции города, использованным центральным статистическим комитетом, в городе насчитывалось 128 338 человек (РГИА, ф. 1290, оп.4, д. 755, л. 279–284). Эти же сведения повторяет Н.С. Романов (Летопись города Иркутска за 1902–1924 гг. – Иркутск, 1994. – С. 166,199).

3. Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям в Российской империи на 1915 год. Издание Инспекторского отдела Собственной Е.И.В. канцелярии. – Часть 1. Власти и места центрального управления и ведомства их. – Пг 1915. – С. 265, 694–698, 883–884, 1121–1125; Там же. – Часть II. Власти и места управлений: губернского, областного, окружного, городского, уездного и ведомства их. – Пг., 1915. – С. 557–558, 559, 560.

4. Россия в мировой войне 1914–1918 гг. (в цифрах). Изд. ЦСУ. – М., 1925. – Табл. 6, 40.

5. Адрес-календарь... Часть I. – Пг., 1915. – С. 1557–1583; Романов Н.С. Указ соч. – С. 194, 196, 201, 204, 208, 227, 238, 245, 246.

6. ГАИО, ф.70, оп.10. д.251, л. 209; д.303, л.29, 32.

7. ГАИО, ф.609. оп.1, д. 3, л.36.

8. Акимота Г.С. Российская буржуазия в годы первой мировой войны. (Деятельность Земгора) // Вопросы истории. – 1974. – № 10. – С. 68; Всероссийские земский и городской союзы. Главный по снабжению армии комитет. Очерк деятельности. 10 июля 1915 г. – 1 февраля 1916 г. – М., 1916. – С.5.

9. ГАИО, ф. 609, оп.1, д. 3, л.5.

10. Всероссийский союз городов помощи больным и раненым воинам. Личный состав учреждений Всероссийского союза городов (на 1 марта.). – Вып. 2. – Областные и городские комитеты. – М., 1916. – С.33-37; Иркутская жизнь. – 1915 – 18 сентября.

11. РГВИА. ф.369. оп.21. д. 33, л.72об.-73; ГАИО, ф. 141, оп. 1, д.5, л. 192; ф.609, oп. 1. д.4. л.8.

12. РГВИА ф.369, оп.21, д. 33, л.273об.-274; д. 135, л.98об-99,524об.-525; ГАИО, ф.141, оп.1, д.29, л.28об.-29,122о6-123,180о6.-181.

13. Там же.

14. РГВИА, ф.369, оп.21, д.135, л.467-468, 553.

15. ГАИО, ф.141, оп.1, д.5, л.62.

16. Сибирь. – 1915. – 3 октября.

17. РГВИА. Ф. 369, оп.16, д.161, л. 12; ГАИО, ф.141. оп.1, д.31. л.8-19.

18. ГАИО, ф.141, оп.1, д.31, л.8 об.-9,27-30,286-288; д.36, л.59-63, 392-395, 482-489.

19. РГВИА ф.369, оп.21, д.33, л.86-87,285-286; д.135, л.110-111,538-539; ГАИО, ф.141- оп.1, д.27, л. 18-19,272-273; д. 33, л.166-167, 317-318.

20. ГАИО, ф.141, оп.1, д.29, л.24об.-25,118об.-119,144об.-145.

21. РГВИА, ф.369, оп.21, д. 33, л.67об.-68; ГАИО, ф.141, оп.1, д.29, л.25об.-26, 119об-120.

22. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. – Пг., 1914. – Ст. 2372.

23. РГВИА, ф.369, оп. 21, д. 33, л. 101об.-102,104об,-105; ГАИО, ф. 141, oп. 1, Д- 21 л.37-43.

24. Там же.

25. Там же.

26. ГАИО, ф.141, оп.1, д. 16, л.30.

27. Там же; д.8, л.237.

28. РГВИА, ф.369, оп.21, д.135, л.148-156,481-489,564-578; ГАИО, ф.141, оп.1, д.35, л.1.

29. РГВИА ф-369, оп.16, д. 163, л.50; ГАИО, ф.141, оп.1, д.15, л.48-50,156,334-335; д.18, л.42,161-165; д.91.л.51-52.

30. Даревская Е.М. Указ. соч. – С.39-41; ГАИО, ф.141, оп.1, д.15, л.48-50; д.91, л.51-52; ф.216, оп.1,д.9, л.43,54,132.

31. ГАИО, ф.71, оп.1, д.41, л.22.

32. Министерство земледелия. Отдел заготовок продовольствия и фуража для действующей армии. Отчет (денежный) экспедиции по закупке скота в Монголии для действующих армий. За 1915–1916 операционный год. – Харбин: Типография КВЖД, 1917. – V–XVI с. (В тексте 216 страниц – без их нумерации.- В.Б.). – «Заготовка сырья. Счет № 8».

33. ГАИО, ф.71, оп.1, д.98, л.67, 101.

34. ГАИО, ф.141, оп.1, д.41, л.408.

35. РГВИА, ф.369, оп.21, д. 135, л. 574-578: ГАИО, ф.141, оп.1, д.30, л.110-117; д.55, л.8-15.

36. ГАИО, ф.609, оп.1, д. 4, л.31.

37. РГВИА ф.369, оп.21, д.135, л.580-582; ГАИО, ф.141, оп.1, д.8, л.24-26,40-42,86,108, 166, 215,282, 321, 351; д.27, л.305-307.

38. Там же.

39. РГВИА, ф.369, оп. 21, д.114, л.61об.; ГАИО, ф.141, оп.1, д.27, л.37-43, 279-293.

40. ГАИО, ф.141, оп.1, д.55, л. 1-2,8-9,11-12,14-15.

41. РГВИА Ф-369, оп.16, д.732, л. 1-3; оп.21, д.135, л.570-578.

42. РГВИА Ф-369, оп.21, д.33, л.113-114, 336-337; д.135, л.164-165, 497-498, 584-585; ГАИО, ф.141, оп.1, д.36, л.261-262.

43. РГВИА ф.369, оп.21, д.33, л.114, 324, д.135, л. 154, 165; ГАИО, ф.141, оп.1, д.27, л.49; д.36, л.187,262.

44. Подробнее см.: Башкиров В.Г. Заводское совещание Сибирского района. Организация и состав (1915–1918 гг.) // Из истории социально-экономической и политической жизни Сибири. Конец XIX века – 1918 г. – Томск, 1976. – С. 180–199.