Православная иконопись // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

ПРАВОСЛАВНАЯ ИКОНОПИСЬ. Первые иконы появились в Сибири вместе с теми русскими, которые осваивали ее просторы. Их привозили казаки (в том числе из отряда Ермака), духовенство, промышленные и торговые люди, крестьяне.

Не раз иконы поступали в только что пост­роенные церкви и монастыри в качестве даров царской фамилии: в конце 1580-х гг. от царя Федора Иоанновича были присланы иконы Христа Спасителя, Богородицы «Одигитрии» и Спаса Нерукотворного для Тобольской Троицкой церкви; в 1601 от царя Бориса Годунова — об­разы Бориса и Глеба и Деисус из 9 икон в Туринскую церковь, в 1607 от царя Василия Шуйского — несколько поч­ти полных иконостасов в Верхотурский монастырь; около 1623 от царя Михаила Феодоровича — иконы «в Кузнецкий Преображенский собор и два Тарские монастыри». До середины XVII в. одним из постоянных источников массового рыночного снабжения Сибири православной иконописью были сольвычегодские мастерские Н.Г. и М.Я. Строгановых. Везли за Урал и продукцию осн. иконописных центров России: новго­родского, поморского (Вологда, Великий Устюг и другие города Русского Севера) и московского. С середины XVII в. в Сибирь сотнями доставляли дешевые владимирские иконы упрощенного письма. Мастера из упомянутых центров приезжали и для длительной работы в сибирских городах.

Собственное иконописание организовал первый сибирский архиепис­коп Киприан (Старорусенков). В 1622 в Тобольском архиерейском доме работали иконники Второй Матвеев и Богдан Иванов. Иконы для Софийского собора То­больска писал местный протод. Матфей (двусторонние — Софии Премудрости Божией и Богоматери «Знамение», а также Богородицы «Одигитрии» и Троицы). В 1637 он написал знаменитую Абалакскую «Знамение» икону Божией Матери, ставшую первой  чудотворной иконой Сибири; поклонение ей вышло за рамки региона. По­пулярность обрели изображения первых сибирских святых — Симеона Верхотурского и Василия Мангазейского, имевшие несколько иконографических типов. В последующие века к ним добавились иконы с изображением сибирских владык: свт. Иоанна (Максимовича) Тобольского и свт. Иннокентия (Кульчицкого) Иркутского. В 1630—40-е гг. иконописцы Тобольска уже занимались систематическим обучением своему искусству. Крупными центрами иконописания стали монастыри, сохранив эту функцию до начала ХХ в. В первой половине XVII в. в Тюмени, Туринске и других горо­дах постоянно работали иконописцы, обслуживавшие быстро строившиеся церкви и местных жителей. Ведущие мастера из административных центров надолго выезжали для исполне­ния крупных заказов в отдаленные концы обширной округи. Так, вначале для выполнения местных работ в Енисейск приезжали специалисты-иконники из Тобольска, а затем енисейские иконописцы создавали иконы для всей Восточной Сибири, на годы оседая в ее населенных пунктах. В Иркутске постоянные иконописцы появляются лишь со второй четверти XVIII в.: первыми становятся духовные лица архиерей­ского дома и городских церквей (иерод. Никон Красовский, иерей Богоявленского собора С.И. Копылов).

Во второй половине XVII в. Сибирь уже могла удовлетворять потребности храмов в священных образах своими силами, хотя на этом поприще здесь работали мастера и Русского Севера, и других центров Европейской России. В это же время оформляются основные особенности сибирской иконописи. Одно из направлений следовало принципам строгановской шко­лы, другое — севернорусским «темновидным» образцам с их лаконизмом. Отмечались в сибирской иконографии и подра­жания московским новациям, связанным с именем С.Ф. Уша­кова, на церковную живопись которого повлиял реализм изоб­разительного искусства Нового времени. Некоторые сибирские иконы отражали характерные внешние особенности аборигенных народов: лики на образах обретали монголоидные черты.

С начала XVIII в., когда на Тобольской кафедре появляются архиереи — выходцы с Украины и с ними художники из Киева, иконопись Сибири испытывает возрастающее влияние стиля барокко и особенностей живописи Нового времени. С середины этого столетия при изготовлении образов для иконостасов широко приме­няется работа маслом на холсте. В Восточной Сибири этот процесс усвоения принципов нового искусства по тем же причинам ускоряется с 1727, времени образова­ния самостоятельной  Иркутской епархии. Ее первый архиерей, свт. Иннокентий (Кульчицкий), еще до своего поставления во епископы, проживая в Селенгинском Троицком монастыре, сам создавал для местной церкви иконы «мало­российского письма». Складывалось так называемое сибирское барокко. Источником западно-европейского влияния на церковное искусство Сибири с начала XIX в. стала также школа Демидовых при Нижнетагильском заводе. Со второй половине XIX в. в официальной иконописании возрастало влияние академического стиля, в начале ХХ в. оно уже преобладало. Старые традиции при этом были вытеснены далеко не сразу и не везде. Долгое вре­мя в церковной живописи старинных иконографический канон соединялся с новыми принципами «живоподобия».

После секуляризации церковных земель в 1760-е гг. сибирские архиерейские кафедры лишились даровых иконописцев, хотя пытались оказывать решающее воздействие на церковную живопись, исполняя цензорские функции: выдавали мастерам «аттестаты» и подвергали иконы осмотру. Примерно в это же время повсеместно начинают скла­дываться местные династии иконописцев, как входившие в цеха, так и трудившиеся вне их. Известны иконописцы Хозяиновы, происходившие из крестьян Абаканского стана. Мартын Хозяинов сыграл выдающуюся роль в истории красноярского иконописания в XVIII в. В Енисейске работают иконописцы Баранов, Кондаков, Курышкин, Протопопов. В первой половине XIX в. иконописанием в городе занимается семья Барышниковых. В Шадринском уезде работают потомственные иконописцы Бронниковы, Пого­рельцев, Бритвин, Шахматов и другие. Во второй половине XIX — начале ХХ в. создаются иконописные мастерские во многих городах Сибири: Шадринске, Кургане, Енисейске, Красноярске и т. д. Иногда мастера в них занимаются и светской живописью (мастерская А. Решетникова в Кургане). В конце XIX — начале ХХ в. большую извест­ность приобрела томская мастерская выходца из Мстеры И.А. Панкрышева с сыновьями, которая поставляла иконы не только местным заказчикам, но и для императорского дома и за границу, исполняя работы в манере различных школ (византийским, «фряжским», т. е. итальянским, академическим пись­мом). Иконы Панкрышева отмечены медалями всемирных выставок в Чикаго и Антверпене. Значительное влияние на церковную живопись оказывало народное иконописание, от­личавшееся грубоватой обобщенностью форм, малым количеством цветовых компонентов. В Сибири известны центры народного иконописания, ориентированного на ры­нок: Сузун и Колывань (ныне — Новосибирская область), Притюменье, Рудный Алтай, окрестности Енисейска, Иркутская область, Забайкалье.

После Октябрьской революции преследование Церкви и веры привело к исчезновению легального православного иконописания в Сибири. Возрождаться оно стало сравнительно недавно. В Красноярской и Енисейской епархии с 1992 работает очно-заочная иконописная школа для клириков. В Тобольской и Тюменской епархии одно из 3 отделений Тобольской духовной семинарии — иконописное и регентское. В Томской и Асиновской епархии работает детская иконописная школа при Пет­ропавловском соборе. В 2004 в Новосибирской и Бердской епархии при Новосибирском Свято-Макарьевском православном богословском институте открыто ико­нописное отделение.

Старообрядческое иконописание — отдельная ветвь общеправославной церковной живописи, серьезно влиявшая на формирование местных особенностей последней. Старо­веры, отвергая «новообрядческие» священные образы, написанные после реформы патриарха Никона, долгое время пользовались старинными иконами. Однако количество их сокращалось, в том числе и в процессе преследования со стороны властей. Староверы стали приобретать ико­ны, написанные в «древлеправославных» традициях, у местных мастеров, часть которых работала в монастырях (например, в Далматовском Успенском, до конца XVII в. остававшемся одним из тайных центров староверия). Талантливые иконники, приверженцы беглопоповщины (на­правления, принимавшего «беглых» священников из «никонианской» Церкви), заложившие основы «невьян­ской» школы, обитали в нелегальных скитах (тип небольших монастырей), в первую очередь рядом с демидовскими заводами. Среди них выделялись иноки Паисий (Заверткин, около 1689—1768), Гурий (Перетрутов, около 1657— не позднее 1743), Григорий (Коскин, середины 1720-х гг. — конца XVIII в.), Т.Б. Заверткин (1727—69), И.В. Богатырев (1750 — после 1828) и их ученики. «Невьянская» школа вскоре перешла на полулегальное существование на Деми­довских заводах. В старообрядческих селениях по притокам реки Исети (северо-запад Курганского, юг Тюменского и Ялу­торовского уездов), единоверных беглопоповцам Урала, хотя и работали свои иконописцы (в середине XVIII в. выполнял такие заказы старообрядческий священник исетских прихо­дов Симеон Ключарев), собственная школа не оформилась. Среди беглопоповцев Западной Сибири распространялось большое количество икон, изготовленных на горных заводах Екатеринбурга, Невьянска, Нижнего Тагила. Иконники Зауралья, чья живописная манера отличалась от завод­ской, к середине XIX в. утратили «высокий стиль», прису­щий ранним старообрядческим иконам. Примерно к этому же времени стало очень заметным влияние на иконописную традицию беглопоповцев гуслицких мастеров (Москов­ская губерния), работавших в 1840—60-е гг. на старообрядцев Урала и Зауралья.

Кроме икон на деревянных досках, старообрядцы использовали медные (распятия, образки, «складни» — складывающиеся иконы из нескольких соединенных друг с другом створок), изготовление которых в ряде мест было запрещено и осуществлялось нелегально. Легальные мастерские работали в Ялуторовском, Курганском и других уездах до начала ХХ в. Распространялись за Уралом также изделия меднолитейных промыслов Москвы и Поволжья.

В среде сибирских беспоповцев (поморского согласия, филипповцев, федосеевцев и других, кроме «рябиновцев», признававших лишь некоторые иконы, и «немоляк» и «дырников», не признававших их совсем) имели хожде­ние иконы, поставлявшиеся «иконописными палатами» Выгорецкой поморской обители (Русский Север). Помор­ские иконы отличались не только чисто живописными особенностями, но и содержанием: на них, например, не изображался Святой Дух в виде голубя, на распятии при­знавалась каноничной только надпись: «Iсу]с Х[ристо]с Ц[а]рь С[ла]вы» — и т. п. Медные иконы для этих согласий также делались по поморским образцам.

Белокриницкая старообрядческая церковь, возникшая в середине XIX в., обладавшая полной иерархией (архиереи, священники, диаконы), обзавелась собственными иконопис­ными центрами, в том числе на Урале, откуда их продукция расходилась и по Сибири. Писали для нее также мастера-нестарообрядцы в стиле «древней традиции» или по предложенным образцам.

Как и офицальная Православная церковь, старообряд­чество испытало преследования после октября 1917. Унич­тожались молельные дома, церкви, церковнославянские книги и иконы. Исчезли также иконописные центры, невозможной стала работа отдельных мастеров-иконописцев. Некоторые из них подверглись репрессиям. Так, в 1930-е гг. сгинул в лагерях имевший патент иконописца В.Ф. Балыкин. Его семья, переехавшая в 1870-е гг. из Казанской губернии на Алтай, осела в деревне Шмаково (ныне — район села Залесово). Немногие другие работали в глубоком подполье, подвергаясь постоянной опасности. Возобновившееся в ряде сибирских старообрядческих центров иконописание пока не достигло уровня дореволюционных мастеров; используются, кроме редких уцелевших старых образов, в основном иконы, изготовленные по «древним образцам» в центрах Европейской России.

Лит.: Сибирская икона. Омск, 1999.

Н.Д. Зольникова