Ещё до встречи с Байкалом русские первопроходцы получили сведения о нём. Причем сообщения о самом озере — море шли вкупе с описанием народов, которые живут на его берегах или находятся вблизи. Вот пример из отчета известных первопроходцев Васки Витезева и Курбатки Иванова со товарищи: «А в расспросе тунгуской князец Можеулко и его улусные люди про Брацких людей и про Ламу, что называют Брацкие люди Байкалом озером, и про вершину Тунгузскую, и про Шилку реку, и про Витимские вершины сказывали. А по Ламе и по Байкалу живут неясачные Тунгусы Кумкагири и Чилкагири, и иных родов много, а числа те Тунгусы им не знают, сколько их в роду; а соболей де у тех Тунгусов много. А на Ламе остров именем Ойхон, а ходу через Ламу до острова Ойхона судового день; а люди на том острову живут Брацкие многие, лошадей и всякого скота много, а хлеб у них родится просо; а с Ойхона острова на другую сторону Ламы судового ходу день же. А на другой стороне Ламы живут Брацкие ж люди конные, а Тунгусы оленные; а от тех дел Брацких людей в правую сторону по Байкалу к Енисейской вершине живут люди Точали скотные».
Летописи сохранили описание первых событий пребывания первооткрывателей и (в чем есть доля правды) «колонизаторов» на байкальских землях. Вот одна из них за 1643 год. Десятник Скороходов с 36-ю казаками, идучи по берегу моря Байкала до устья Верхней Ангары, всех встретившихся на пути тунгусов без труда объясачил, но, проходя далее по берегу же Байкала к устью реки Баргузина, живущих там тунгусов покорять не столь легко было. Казаки хотя для безопасности своей при самом начале военных видов построили зимовье, но тунгусам мало-помалу встречающихся казаков убивали до того, что остальные два казака сидели в зимовье с праздника Рождества Христова до святой Пасхи, и едва удалась им отважность в маленькой лодке спасаться на море Байкале бегством и таким образом избежать смертной сотоварищей их участи.
После того происшествия определенный из Якутска пятидесятник Курбат Иванов с 70 казаками пустился плыть по морю Байкалу на большой лодке — набойнице и, прибыв на остров Ольхон, живущих на сем острове около 1000 бурят силою оружия покорил, следствием сего поражения было то, что россияне нечаянно на бурят учинили нападение и доказали сею победою храбрость и благоразумие, когда по сильном поражении бурят объяло изумление и когда они не находили средств к поправлению своего обстоятельства, тогда казакам легко было завоевать бурят, которые и покорились скоро.
В литературе, научной, художественной и публицистической можно найти много сведений о роли казаков и землепашцев в освоении Сибири и Прибайкалья. Но гораздо меньше данных о вкладе в данную деятельность со стороны охотников, хотя во многих случаях именно они были первопроходцами таежных просторов. Причины этому были весьма и весьма просты. Во-первых, Россия ни в 16, ни в 17 веке не имела своих валютных источников, и основным средством оплаты государственных расходов в области международных отношений служила пушнина: ею «финансировалось» снаряжение посольств, зарубежных послов в Москве. Да и сами именитые люди России носили одежды, украшенные мехами или сделанные из мехов и любили делать подарки соответствующими изделиями «с барского плеча». Во-вторых, возможности отстрела и вылова ценных пород зверей (особенно соболя) в Западной Сибири быстро уменьшились, и центр пушных промыслов само собой переместился в Восточную Сибирь.
Естественно, в суровые таежные края шли промысловики, которым были по плечу жестокие морозы, ведь охоту в разных ее видах, особенно на пушного зверя, надо было осуществлять зимой. Этот момент предопределил то, что среди охотников - профессионалов основную часть составляли выходцы из северных регионов страны. По данным таможенной книги Илимского острога, в 1658 году среди охотников, пришедших на промысел в таежное Прибайкалье, не было ни одного человека из мест, лежащих южнее Каргополя, Вологды, Галича. Выходцев из пяти северных городов — Устюга, Ваги, Вычегды, Соли Вычегодской, Усолья — было 372 человека, что составило 64% всех охотников. Кстати, «коренных» сибиряков среди промысловиков было лишь доли процента. Если признать, что заметная часть людей с севера впоследствии укоренялась в здешних местах, то истоки психологии прибайкальца несомненно надо искать в характере северянина.
Социально-психологической особенностью организации жизни и быта охотников — промысловиков было их, можно сказать, вынужденная внешними условиями и подогреваемая стародавними русскими традициями коллективность, которая и определяла жизнь «всем миром». Промысел в незнакомых местах, в сложнейшей климатической и рельефной обстановке невозможно было осуществлять в одиночку. Основной «производственной ячейкой» была так называемая «ватага» — артель (сообщество, коллектив), временно образующаяся для общего дела. На Руси такие «ватаги» формировались для ловли рыбы неводом на Волге и Днепре, для реализации других производственных функций временного характера. Во «главе» ватаги стоял «вотажок» или «ватаман» — старшина артели.
Ватаги, которые объединялись для пушных промыслов в Сибирь, были двух основных видов. Первым из них можно назвать ватаги «своеуженников» или «складников». Ее «члены» обязаны были внести свою долю («ужину») в снаряжение и экипировку артели: охотничьи принадлежности, одежду, продукты и т.п., они же сами несли необходимые расходы на дорогу и приобретение (оплату) транспортных средств. Сообща выполнялись все работы, связанные с промыслом - сооружение зимовий и ловушек для зверя, заготовка дров и т.д. Добыча так же шла в «общий котел», и только после выхода из тайги и уплаты установленной пошлины (десятая часть добытой пушнины, идущая в «царскую казну») вся пушнина делилась на равные «ужины», и лишь «ватаман» получал обычно две доли. В формировании ватаг первого типа определяющую роль играли родственные связи (родные и «двоюродные» братья, родственники по материнской линии мужского пола, их повзрослевшие дети), поэтому ватаманом чаще всего становился самый старший и опытный из членов семьи.
Ватаги второго типа - «покрученники» (по-видимому, от славянского «покров», «покровитель» — защита, помощь, благодетель-ство со стороны какого-то лица, отсюда и негативный вариант слова «покрывательство») создавалась на основе найма отдельных добровольцев «охочих» людей со стороны состоятельных промышленников (кстати, слово «охота» в значении «звероловство» является эвфемизмом последнего, поскольку охотники старались скрыть свои истинные намерения на «убийство зверей» перед окружающими и, особенно, потусторонними силами). Покрученники получали от своего хозяина все то, что «складники» собирали по долям. Как и последние, вся добыча покрученников шла в общий котел, но после уплаты установленной «десятины» казне, две трети добычи они должны были отдать хозяину, оставшуюся треть могли продать и вырученные деньги поделить между собой. Хотя покрученники обычно не выделялись своим «братским» родством, но все же условия труднейшего промысла, совместные дела и долгий путь, зачастую делали и их коллективистами.
Мы более подробно остановились на вопросе охотничьих ватаг именно потому, что их нравы и порядки ложились в основу «обычного права» жителей Прибайкалья. Когда пушной промысел на «ценные породы» в 18 веке стал не столь рентабельным, как прежде, ватажники были вынуждены «оседать» в местах, пригодных не только для охоты на менее ценных зверьков, но и для сельскохозяйственного производства, скотоводства, рыболовства и «ямщичества». Последнее стало быстрыми темпами развиваться в Сибири в связи с возникновением все новых и новых почтовых станций, возрастанием разных коммерческих и казенных перевозок. Извоз как «промысел перевозной» стал солидной основой сибирской экономики, он же породил многие русские деревни в этих суровых краях. А их жители брали за «уставы» своего бытия сплав тех норм, которые сложились в российских деревенских общинах, военно-хозяйственных сообществах казаков и в промысловых ватагах разного типа. Стоит ли удивляться тому, что коренные сибиряки зачастую отличались и отличаются сегодня выраженным коллективизмом.
Жители мест у Байкала — своеобразный сколок, говоря научным языком — репрезентативная выборка населения Сибири. Что касается сибирских аборигенов, или вольных землепашцев, или ссыльных поселенцев, или потомков казаков — все они представлены в различных населенных пунктах. И все они, проживая относительно долго в этих местах, своими характерами и качествами повторяли черты настоящего сибиряка.
Кстати, в их характеристиках можно уже в историческом плане встретить немало противоречивых свидетельств. Одно из них и притом весьма колоритное, раскрывающее хозяйственность сибирского мужика, принадлежит иркутскому писателю и краеведу Н.С.Щукину: «При мысли о крестьянине сибирском надобно забыть крепостное право, барщину, оброк и тому подобное. Сибирский крестьянин принадлежит государству, исправляет повинности, платит подати и круглый год работает на себя. Он имеет собственность и располагает ею по своему произволу. У него есть наследственная земля, доставшаяся его дедам по праву первоначального завладения. Он продает ее, закладывает, дарит и никто ему не препятствует. У него нет ни актов, ни крепостей на право владения; но все знают, что земля принадлежит такому-то или такому-то. Если захочется ему расширить свое владение, он выбирает удобную землю, очищает ее от леса, выжигает сор и коренья, поднимает дерн, пашет, сеет и в первый год получает изумительный урожай».
Нередкая альтернативность реальных качеств человека создавали противовес мнению о прагматичности и работоспособности сибирского крестьянина, что вызывало и довольно-таки негативные высказывания о его нравственных «достоинствах». Тот же Н.Щукин так описывает некоторые из них: «Сибиряки плутоваты, недоверчивы, подозрительны. Дать слово и не исполнить у них нипочем; запереться, божиться считается молодечеством. Возможность легко доставать деньги сделала их ленивыми и непредприимчивыми. Между крестьянами заметен какой-то эгоизм: нет союза и общего дружества. Каждый видит в другом врага, если не настоящего, то будущего, радуется беде соседа, не думая, что с ним случится то же».
Думающие люди понимали, что многие негативные черты сибиряка — это не столько его природная сущность, сколько явление, вызванное внешними условиями. М.Загоскин, характеризуя некоторые обстоятельства жизни сибирских крестьян, в частности, их зависимость от своих местных властей, писал: «не можем не отметить того деморализующего влияния, которое имеет на человека обращение с ним как с бесправным, безответным «быдлом»; такое обращение не только в крестьянине, но и в лицах гораздо повыше убивает энергию, сознание своего человеческого достоинства и, унижая нравственно, ведет к бесхарактерности, апатичности в делах и распущенности. У крестьянина, кроме того, являются опущения в хозяйстве и пьянство. Привыкши к тому, что его безнаказанно обидит и цыган, и бродяга, и обирает еврей — целовальник, крестьянин равнодушно смотрит и на своих, им самим избранных обирателей и — платит всем и за все: за вахтера, старшину, старосту и голову...».
Существующим нелестным отзывам о наших сибирских предках есть диаметрально противоположное мнение декабриста Н.В.Басаргина: «Простой народ казался мне гораздо свободнее, смышленее, даже и образованнее наших русских крестьян, и в особенности помещичьих. Он более понимал достоинство человека, более дорожил правами своими. Впоследствии мне не раз случалось слышать от тех, которые посещали Соединенные Штаты и жили там, что сибиряки имеют много сходства с американцами в своих нравах, привычках и даже образе жизни».
Такой разброс точек зрения об особенностях сибиряков настраивает на анализ, в котором есть место, как и в большинстве жизненных явлений, для контрастных суждений в антитезе добра и зла, когда право на существование и определенную объективность имеют противоположные (относительно) взгляды. «Истина лежит посредине», - данный тезис побуждает искать не только содержание полярных характеристик, но и причины их возникновения.
Негативизм в оценках сибиряков, на наш взгляд, стимулировался тем, что в общей их массе, по сравнению с российскими масштабами, было пропорционально больше людей «из ряда вон выходящих», волею судьбы заброшенных в эти суровые края по двум основным поводам: 1) совершение какого-либо преступления, правонарушения против общественного порядка, которые «карались» высылкой в Сибирь или препровождением в ее уголовные казематы; 2) стремление к быстрому обогащению в этих суровых, но столь заманчивых в плане карьеры, фарта и удачи местах.
Характеризуя некоторые особенности людей второй категории, писатель М.Александров, посетивший Иркутск в 1827 году, отмечал:
У нас пока в Сибири два предмета —
Мозольный труд и деловой расчет
Всем нужен хлеб да звонкая монета,
Так любознание кому на ум придет.
Купец сидит, как филин, на прилавке
Его жена чаек с кумою пьет.
Чиновный класс хлопочет о прибавке
И прочного гнезда себе не вьет
Сегодня здесь, а завтра за Уралом,
Кто нажился, тот едет генералом,
Кто не сумел, тот с посохом идет.
Приезжие «варяги», если они обладали материальной и (или) властной силой нередко противопоставляли себя «коренным», считая их глухими провинциалами и неудачниками. Этот момент хорошо отразил в своем очерке об Иркутске польский байкаловед Б.Дыбовский в 1860-х годах: «Главный тон обществу задавали чиновники, прибывшие из России: в Сибирь они привносили все пороки, но редко только позитивные качества европейских обществ, на сибиряков смотрели свысока, а даже и с определенным оттенком презрения, в результате будили в тех последних чувства неприязни, зависти, а иногда даже и ненависти, которые глубоко волновали сибирское общество, а во многих случаях начинали проявляться в действиях».
Нечего и говорить о том, что разного рода «временщики» зачастую отличались внешне выраженной активностью, исключительностью, своими повадками, привычками и поведением в первую очередь, бросаясь в глаза любому неискушенному наблюдателю. По ним порой и судили о сибиряках в целом. Кстати сказать, подобного рода индивиды (включая соответственно воспитанных потомков разных «татей» и «варнаков») всегда в чем-то доминировали в общей массе «сибирского люда».
«Временщики» (а по-байкальски — посельга) были во все времена и у всех народов. Но не они все же в конце концов правят бал в стабильных сообществах, где люди прикипели к своей земле и поняли ее значение для себя и своих потомков. Как показывает история, в таких сообществах начинают со временем перевешивать здоровые силы, которые хотят нормально жить и исконные потенциалы, которых требуют восстановления разумности во всем, в том числе и в отношениях с природой.
После З.Фрейда и его последователей (прежде всего К.Юнга и А.Адлера) в науках о человеке и обществе установилось твердое мнение о двух важнейших истинах человеческого существования. Во-первых, любой народ или группу родственных народов невозможно по-настоящему понять, не зная его мифов, преданий, сказаний, легенд, которые несут в себе информацию о его истоках и духовных основах. Во-вторых, мифы и сегодня живут в глубинах человеческой души, в психологии этноса, то и дело прорываясь «наружу» через конкретные поступки, поведение и действия людей.
В этом плане и русский народ в его территориальных и этнических вариациях можно в полной мере понять, обращаясь к его конкретным сказаниям и божествам. Что касается «природного характера» души русского человека, то в ней так или иначе существовали и существуют стародавние словянские божества, регулирующие взаимодействие человека с окружающей средой. Вот лишь некоторые из них.
Ярило - бог солнца и заодно божество посевов и мужского семени, символизирует продолжателя рода, который заботится о том, чтобы оплодотворить природу (и человеческие племена, как часть её). В честь Ярилы в конце апреля устраивались веселые Ярилииы праздники, водили хороводы, пекли из муки изображения птиц.
Волх — название бога происходит от «волохатый», «волосатый» - синонимов слова «медведь», на которое в древности налагалось табу. В праздники весеннего пробуждения медведя (значит и всей природы) 20-25 марта (масляничная неделя) одевались в шкуру медведя и других зверей. Стоит напомнить, что аналогичный «медвежий» праздник существовал и в древней Греции и носил название комоедици — комедии (от греч. Сотоз — медведь).
Волос, также Велес - «скотий бог», изображаемый обычно в виде быка (тура). Он покровительствовал охотникам, обозначал также духа убитого зверя, духа охотничьей добычи. Существовал обычай оставлять на сжатом поле «с» колосьев Волосу на бородку», т.е. славяне считали, что прародители, покоящиеся в земле, тоже помогают им в повседневных делах. Таким образом, культ скотьего бога как-то связывали с предками и с урожаем. Травы, цветы, кусты, деревья называли волосами земли. По всей видимости в прагматической основе данного почитания звучало и признание значения испражнений животных (навоза) для плодородия земли. В христианстве Велес превратился во Власия — покровителя скота.
Дождьбог - один из главных богов восточных славян. Автор «Слова о полку Игореве» называет всех русских дождьбожьими внуками. Этот бог дал человеку всё главное (по космическим меркам): солнце, тепло, свет, движение и т.д.
Кашей - божество подземного царства, символизирует окостенение, оцепенение от мороза в зимнюю пору всей природы. Многие герои сказок превращаются на какое-то время в камень, дерево, лёд и др. состояние - окостеневают. Затем приходит герой -- красная девица, добрый молодец (весна, солнце), и они оживают от поцелуя (луча) или слезинки (капели).
Коляда — солнце младенец. Данное божество представляли как прекрасного младенца, захваченным в плен злою ведьмою — Зимою, которая превращает его в волчонка. Только, когда будет снята с него волчья шкура и сожжена на огне (весеннее тепло), - тогда Коляда явится во всём блеске своей красоты. Коляда праздновался в зимние святки с 25 декабря по 6 января (Велесов день). Ряженые «колядующие» ходили по дворам, пели колядки - песни, прославляющие коляду, дающего всем блага, требовали гостинцев и подарков — баранок, пирогов, караваев - символов плодородия. Каравай, например, символизировал тучность коровы (старославянское — кравы).
Купало, весёлый и прекрасный бог, одетый в лёгкую одежду и держащий в руках цветы и полевые плоды. Его праздник - один из дней летнего солнцестояния от 22 до 24 июня - - время наивысшего развития творческих сил природы назывался у сибирских крестьян (прежде всего семейских) Иваном-травником или Иваном колдов-ником. В это время Ярило (или другие божества мужского семени) выполнили свою миссию, ибо брошенное в землю зерно проросло, дало всходы. Поэтому Ярило, Купало (купа — куст, сноп старых растений, травы) могут и должны умереть до следующей весны, поэтому на празднествах в ночь на 24 июня сжигали их соломенные куклы. На рассвете все участвующие в празднике купались, чтобы снять с себя злые немощи и болезни. В эту ночь крестьяне так же стремились предохранить свою усадьбу и скот от происков нечистой силы: колдунов, ведьм, других сатанинских сил. В купальскую ночь, по преданиям, происходили всякие чудеса — цвели редкие загадочные травы: разрыв - трава, папоротник и т.д., открывались невиданные плоды.
Те, кто хорошо знаком с фольклорными преданиями сибирских русских, а тем более участвовал в народных празднествах (Крещенье, Масленица, Пасха, Троица), воочию убедились в живучести этих божеств и мифов, в их обязательном, хоть иногда и скрытом, присутствии в публичных гуляниях. Нельзя представить себе жизнь русского человека в этих суровых местах без подобного рода мероприятий, которые не могли не формировать и благодатное отношение к природе.
Говоря о русских старожилах Прибайкалья и Забайкалья, нельзя не остановиться на рассказе о старообрядцах семейских, часть из которых, как будет показано, поселилась и на берегах Байкала. Об особенностях этой этнической группы великороссов более всего помогают узнать воспоминания декабриста А.Е.Розена, который при переезде из Читы в Петровский завод в 1832 году проезжал по селениям старообрядцев и оставил об их обитателях весьма лестные описания. Рассказы эти были настолько емкие и содержательные, что Н.А.Некрасов использовал их в своей поэме «Дедушка», изображая быт, нравы и чрезвычайное трудолюбие жителей одного из семейских сел - Тарбагатай. Именно им он посвятил строки:
«Воля и труд человека Дивные дивы творят».
Показать старообрядцев надо не только в связи с их древними корнями, уникальностью и самобытностью, но и потому, что для многих, особенно, крепких и трудолюбивых сибирских крестьян-несемейских, они были своего рода референтной группой, ценности которой чтили, делам и поступкам которой подражали.
«Семейскими» в Сибири называли старообрядцев, которые за раскольничество и противодействие «никонианской» церкви в царствование Анны Иоанновны в 1733 году и Екатерины Великой в 1767 г. были сосланы в суровые края и «переселялись» сюда семьями, в основном, из Дорогобужа и Гомеля. Своим упорством, работоспособностью и коллективизмом семейские смогли быстро преобразовать некогда пустынные места Забайкалья, превратив их в житницу для многих других сибирских районов. Побывав в их селах и увидев плоды их труда, А.Розеи написал: «почва родит славнейшую пшеницу, коей белизна муки не уступит муке московских калачей и французских булок, а кроме того находил я приятный вкус и запах пшеничный, который бывает в удачных свежих малороссийских по-леницах. По богатству и довольству поселян мне представилось, что вижу трудолюбивых русских в Америке, а не в Сибири: но в этих местах Сибирь не хуже Америки, земля также привольная, плодородная; жители управляются сами собою, сами открыли сбыт своим произведениям и будут блаженствовать, пока люди бестолковые не станут вмешиваться в их дела, забывая, что устроенная община в продолжение века лучше всех посторонних понимает действительную выгоду свою».
Семейские были не только работящими, даровитыми людьми, но и, по старорусски, плодовитыми: женщины рожали по 10-15, а то и 20 детей. И это обстоятельство обусловило то, что они впоследствии распространились не только по Забайкалью, но и в Амурском крае. На байкальские берега семейские переселялись как отдельными семьями, так и целыми группами. Часть из них, по-видимому, была «изолирована» от своих единоверцев после бунта в Бичуре в 1869 году и направлена на берега Байкала. В 1905 году А.М.Станиловский обнаружил в селе Исток Котокельском (ныне Прибайкальский район Бурятии) несколько семей старообрядцев, переселившихся сюда из деревни Жирим (ныне Тарбагатайский район Бурятии).
Рассказать о байкальских семейских стоит и потому, что они несли в своем менталитете исконные древнерусские позиции и взгляды на суть взаимодействия человека и окружающей среды. Специфическими и благодатными можно назвать отношения старообрядцев к природе, вне всякого сомнения перекликающиеся с древними языческими верованиями. «Экологические» традиции, многие религиозные праздники были связаны с почитанием природы, ее животного и растительного мира. Вот всего лишь один пример, связанный с днем Ивана-Травника-Купала (24 июня), к которому приурочено много поверий, аграрно-магических обрядов продуцирующего значения. «Наивысший расцвет природы и как олицетворение этого расцвета - расцветший папоротник, населенность муравейника, травы под росу - все это земледелец старается взять себе на пользу — сделаться богатым; раскрыть клады при помощи цветка папоротника, увеличить плодовитость и обилие домашних животных, для этого рассеивают, разбрасывают по стайкам, курятникам муравьев вместе с кучею, то есть применяя обычный магический прием «подобие вызывается подобием».
Можно говорить, что «природный» менталитет старовера, замешанный на «языческом» отношении ко всему живому был во многом противопоставлен христианскому - равнодушному или даже завоевательному подходу к флоре и фауне, наказам Христа людям: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю; да страшатся и трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется по земле, и все рыбы морские в ваши руки отданы; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все...» [Бытие 9: 1-7].
Старовер, как и древний русский человек, будучи, прежде всего земледельцем и скотоводом, не пытался довлеть над природой, он «встраивал» свое бытие в ее естественные законы. Даже активно обрабатывая и преображая землю, он стремился привлечь на свою сторону все ее внешние силы, утверждать «хорошее» и бороться с «плохим» в ней.
Интересны в этом плане установки старообрядцев по отношению к окружающему миру, которые определяют конкретные взаимоотношения между человеком и животным, а также и растительным миром. Точно так же как люди, которые делятся на «своих» и «чужих», животный и растительный мир для старовера разделен на «чистый» и «грязный». Так, чистота воды зависит от ее источника. Самой чистой считают проточную воду из реки, т.к. она обладает естественным механизмом очистки, и в ней содержатся очищающие элементы. Согласно сказанию, каждое утро Бог отправляет своих ангелов к реке, из которой берут воду христиане, для того, чтобы удалить все нечистоты. Именно такую воду используют как питьевую, для хозяйственных нужд, а для совершения религиозных обрядов только вместе с другими очистителями (например, со свечами). Вода из колодцев и ключей может быть использована лишь в хозяйственных целях только после проведения дополнительного обряда очищения (молитвы) и при условии отсутствия проточной воды. Вода из стоячих источников, таких как пруд, озеро считается грязной по двум причинам. Во-первых, в сточных водах скапливаются вредные организмы. Во-вторых, стоячая вода любимое место обитания демонов, задача которых заключается в том, чтобы причинить вред человеческому организму. Если домашним животным разрешается пить такую воду, то человек никогда не будет пользоваться ею, даже в хозяйственных целях. Более того, если такую воду внести в часовню необходимо после этого проводить обряд очищения икон.
Другую часть природы, которая также имеет символическую коннотацию, составляют растения и растительные продукты. Большинство растений, включая ядовитые, относят к «чистым» и не причиняющим вреда религиозному ритуалу. Исключение составляют хмель, чай, кофе и табак. Все «нечистые» растения имеют два отличительных признака. Первое, они считаются «алкогольными», т.к. могут изменять поведение человека. Второе рассказ о происхождении этих растений и проникновении в христианский мир зафиксирован в религиозных сочинениях. Согласно этим мифам, Сатана, позавидовав Богу, соблазнил последователей Бога курением и пьянством чтобы задурманить их разум и ослабить их физически. Первыми жертвами были арабы и турки, затем греки. Из всех инток-сикантов самым грязным считается табак.
Как и растения, все животные, птицы и рыбы подразделяют на «грязных» и «чистых», и соответственно съедобных и несъедобных. В классификации по чистоте животных самую нижнюю ступеньку занимает собака, она является самым грязным и загрязняющим животным. Ей никогда не позволяют входить в дом и даже редко дотрагиваются. Одной из причин нечистоплотности собаки является ее плотоядность, она носитель и разносчик болезней, самое «поганое» животное. К этой группе относят всех плотоядных, имеющих «собачьи лапы», таких как медведь, тигр, кошка, а также мышей. Кошки завершают ряд «грязных» животных, их впускают в дом, их дарят маленьким детям.
Установки по своей сути гибки и динамичны, они могут меняться в зависимости от потребностей и интересов индивида, а также с изменением ситуации и привычного, традиционного образа жизни. К примеру, многие установки по отношению к природе у современных старообрядцев России были пересмотрены. Современная молодежь не считает собаку поганым животным, с ней играют маленькие дети, если она заходит в дом не совершается обряд очищения икон. Все семейские Забайкалья пьют чай и кофе, многие из них курят.
Конкретизируя рассказ о байкальских «семейских», стоит привести свидетельство А.М.Станиловского о переселенцах на озеро Кото-кель. «Новоселы увлекаются привольем нового места, с увлечением говорят, как клюква и брусника растут вот тут, у самых окон, и как осенью эти ягоды попадалиь во мху, которым они конопатили новую избу; как много здесь лесу, который они будут чистить под пашню; мечтали о том, как с весны начнут пахать землю, которая, по их мнению, вполне пригодна для земледелия, в противоположность уверениям местных сибиряков... Одним словом, чувствуется, что эти измученные в «утесненных местах» люди, в поисках за лучшей жизнью, явятся для здешних таежных мест с рыболовным и звероловным населением прекрасными культуртрегерами, бодрыми проводниками следующей по порядку стадии культурной жизни человечества». Надо сказать, что «предсказание» Станиловского 1905 года полностью оправдалось в последующие годы.
Байкальские семейские очень чутко относились к русскому фольклору, хранили его в народной памяти и часто приводили его крупицы в своей повседневной жизни. Чего только стоят загадки из семей-ского села Исток, связанные с природой, климатом, человеком.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
