Народы Восточной Сибири к приходу русских

Историю межплеменных народов Сибири накануне прихода туда русских до сего времени нельзя признать полностью изученной. Однако несомненным является тот факт, что на первых порах продвижения казаков в Прибайкалье они не встретили серь­ёзного и организованного сопротивления со стороны обитавших там племён - бурят, эвен­ков (тунгусов) и тофаларов (карагасов).

Племена тунгусов были разбросаны на огромных пространствах Сибири, сохраняя в той или иной мере исходную общность языка и культуры, и делились на несколько групп, отличающихся некоторыми особенностями хозяйства и быта. Часть этого народа жила в Прибайкалье, кочуя по рекам Ангаре, Лене и их притокам. Племена тунгусов делились на «оленных» и «пеших», однако были и занимавшиеся кочевым скотоводством «конные» тунгу­сы. Социальная организация их не выходила за пределы патриархально-родовых отношений.

Немногочисленное племя карагасов ко­чевало по таёжным пространствам северного склона Восточных Саян, в верховьях рек Уда, Бирюса, Кан, Гутар, Ия. Хозяйство их было основано на охоте и оленеводстве. Транс­портным средством на охоте служил олень. От количества оленей в хозяйстве зависел ох­ват промысловой территории, успех пушного промысла. Рыболовство было малоразвито. Существенное значение имел сбор дикорасту­щих ягод, черемши, ревеня, лука и т. д. Осенью карагасы добывали кедровый орех.

В Прибайкалье и Забайкалье наиболее многочисленным народом были буряты. Пер­вые письменные упоминания о бурятских пле­менах содержатся в замечательном памятнике монгольской литературы «Сокровенное сказа­ние монголов», датируемом 1240 г.

Письменные источники XII - XIII вв. на­зывают также племена хори-туматов, икиресов, булагачин и бурят (булия), которые ещё не имели общего имени и не составляли единой народности.

К началу XII в. почти вся территория При­байкалья была занята племенами, говорив­шими на монгольском языке. В XIII - XIV вв. в состав этих племенных союзов входили роды тюркского, эвенкийского, самодийского происхождения.

К XVI и особенно началу XVII столетия в результате переселения части племён, на­пример туметов, во Внутреннюю Монголию или же в Якутию (часть племён ойратов и хори-туматов) население Прибайкалья стало эт­нически более однородным. Однако процесс образования бурятской народности ко вре­мени прихода русских отнюдь не завершился. Решающими факторами в этом процессе ока­зались развитие экономических отношений, установление единой администрации и усиле­ние процесса классообразования.

Первые русские землепроходы называли бурят «братами», или «братскими мужиками». Ко времени прихода русских в Прибайкалье са­мыми крайними пунктами «братской земли» на западе были реки Бирюса и Чуна. Главная масса удинских бурят жила в районе основанного в 1648 г. Удинского острога. На Ангаре бурятские улусы начинались с Долгого порога, выше устья р. Вихоревой. Начиная с устья р. Оки буряты жили сплошным массивом на западной сторо­не Ангары и по р. Оке, образуя своего рода остров, окружённый тунгусами. В верхнем те­чении Ангары буряты жили по обеим сторонам реки и её притокам: Ие, Унге, Китою, Иркуту, Осе, Куде - вплоть до оз. Байкал. Особенно многочисленным бурятское население было в бассейне р. Унги - в Балаганских степях. Буря­ты, обитавшие по правым притокам р. Ангары: Уде, Осе, Ие, Куде, соприкасались с другими районами, также густонаселёнными «братски­ми» племенами по верхней Лене. Здесь кочевья бурят располагались по долинам Лены, начи­ная от устья р. Анги и выше, а также по прито­ку Лены - р. Манзурке.

Выделяются три племени бурят: эхириты, булагаты, хоринцы. Самое крупное племя -булагаты - занимало территорию в бассейне р. Ангары и её притоков: Оки, Унги, Китоя, Иркута, Белой, Куды.

В начале XVII в. буряты представляли со­бой кочевое общество раннеклассового типа, которое было дифференцировано в имуще­ственном и социальном отношениях. Оно со­стояло из старейшин, рядовых общинников и рабов (домашнее рабство).

Представители знати возглавляли родо­вые органы, военные дружины и племенные группы. В мирное время власть старейшин была незначительной, но во время военных действий власть родовых предводителей су­щественно возрастала.

Экономической предпосылкой возник­новения раннеклассового общества у бурят было развитие полукочевого экстенсивного скотоводства, когда устойчиво производились излишки сверх необходимого прожиточного минимума и таким образом создавались ус­ловия для образования классов и классовых отношений. Источниками рабов были войны и организованные набеги, захваченных плен­ников превращали в рабов. Однако рабовла­дельческим строем уклад жизни бурят назвать нельзя, рабство носило патриархальный ха­рактер, рабы не являлись решающей произ­водительной силой, их труд не был основным источником производства, а концентрация рабов в руках князцов отсутствовала.

Основным имуществом любого бурята, его богатством был скот, который воплощал в себе как средство производства, так и средства пот­ребления. Имущественная дифференциация и классовое расслоение у бурят могли возник­нуть лишь на основе частной собственности на табуны и стада, но при этом существовала об­щность пастбищных территорий. Источники свидетельствуют о наличии у бурят общинного землепользования. Земли, которыми владели буряты, назывались «породными». Буряты хо­рошо знали свои «породные земли» и впослед­ствии не однажды стремились закрепить их за собой. В челобитных на «государево имя» кон­ца XVII и начала XVIII в. различные бурятские роды во главе с зайсанами и шуленгами проси­ли дать им «владетельные указы» на «породные земли» и при этом довольно подробно описы­вали территорию, перечисляя реки, леса, воз­вышенности и т. д., считавшуюся пределом их кочевий, и обычно ссылались на то, что здесь издавна кочевали их предки.

В суровых условиях природы Прибай­калья и Забайкалья здесь занимались сено­кошением и примитивным земледелием, что подтверждают и археологические находки. О существовании земледелия у бурят до прихода русских в Прибайкалье говорят и архивные ма­териалы. Наиболее распространёнными культурами были: просо, гречиха, ячмень. Просо сеяли на Лене, Оке, Осе в степных местах. «А те многие люде неясачные живут на Куде между Таною и Ангарою, а... у тех братов просо родится... А на устье той Онги-реки по обе стороны живут братские, а хлеб у них родится просо, а мы то просо у князца... видели», - сообщает источник. Но не следует переоценивать эконо­мическое значение бурятского земледелия. Ко времени прихода в Прибайкалье русских оно сохранилось только как мотыжное и далеко уступало в экономическом отношении экстен­сивному скотоводству.

Помимо скотоводства, буряты были хоро­шими охотниками, занимались рыболовством, славились своим искусством в обработке ме­талла. Кузнечное ремесло у них считалось по­чётным занятием, божьим даром.

Бурятские племена вели оживлённую меновую торговлю со своими соседями: тунгусами, харагасами, Монголией и Китаем. От охотников и оленеводов они в обмен на скот получа­ть пушнину. Тунгусы, жившие по р. Киренге, продавали бурятам соболей «на животину и просо». Полученную таким образом пушнину буряты сбывали в Монголию и Китай, взамен получая серебро, золото и другие товары.

В Прибайкалье русские застали сложные межплеменные отношения, которые основы­вались на принципе подчинения более силь­ными племенами слабых. Племена, находив­шиеся в подчинении, назывались кыштымами. Их обязанностями были уплата дани (ясака, албана) и выставление ополчения. Чем ближе жили кыштымы к своим господам, тем прочнее была зависимость и регулярнее сбор дани. Для племён, которые жили в отдалении, сбор дани носил характер набегов. Обязательства между кыштымами и повелителями были взаимны: первые платили дань и выставляли вспомога­тельное войско; вторые - обеспечивали охра­ну своих кыштымов. Отношения господства и подчинения прочно укрепились между племе­нами Прибайкалья: бурятские племена легко одолевали и превращали в кыштымов тунгус­ские племена по рекам Вихоревке, Лене, Илиму, а также племена, живущие по Енисею и Кану. Здесь знали бурят и боялись их, но лишь по стольку, поскольку сюда приходили время от времени бурятские военные отряды. Это были самые обыкновенные грабительские набеги, предпринимавшиеся с целью захвата добычи и пленных. Качинские туземцы, подвергавши­еся систематическим набегам бурят, в 1613 г. отказались платить ясак русским, «потому что де их воевали братские люди». Даже утверж­дение русских на Кане не прекратило набегов бурят. Ещё в 30-х гг. XVII в. «братские люди» и их кыштымы приходили войною на Канскую землю, побивали туземцев, забирали в плен их жён и детей, брали с них ясак и разоряли до ос­нования.

Однако, даже имея своих кыштымов, бу­рятские племена не могли противостоять более сильным монгольским и ойратским феода­лам. В 1617 г. послы монгольского Алтын-хана, бывшие в Москве, рассказывали, что он «яса­ков имеет с саянцев, с братов и других племён мягкой рухлядью»(Здесь и далее в цитируемых текстах сохранены орфография и пунктуация источника. - Ред.). И сами буряты в 1639 г. от­вечали эвенкийскому князцу Можеулю, по­сланному к ним на р. Ангу русскими за ясаком: «Мы-де дали ясак в мунгалы, еммат-де с нас мунгалы ясак из веку по соболю с человека». В 1648 г. монгольский Очирой Саин-хан назы­вал своими «ясачными» селенгинских, иркут­ских, верхоленских бурят. Однако признавая факт вассальной зависимости некоторых бу­рятских племён от монгольских ханов, следует помнить, что бурятская земля никогда не была владением монгольских ханов, дело ограничи­валось лишь сбором ясака.

Место отдельных народов в системе меж­племенных отношений во многом определяло их реакцию на русское присутствие в Прибай­калье. Тунгусы, бывшие кыштымами бурят, быстрее смирились с присутствием русских на их землях, надеясь на избавление от господства бурят и на защиту новых покровителей.

Они давали «вожей» (проводников), от имени русских выступали сборщиками ясака в бу­рятских землях. Воинственные князцы бурят не желали мириться с новой для них участью, терять свои «породные земли» и контроль над племенами-кыштымами и рядовыми улусниками.

Кажущиеся, на первый взгляд, незаселён­ными территории Прибайкалья были освое­ны и обустроены местными народами. Но это мироустройство представляло иной тип, от­личный от сложившегося в России. Изыскивая наиболее удобные в стратегическом отноше­нии места для строительства укреплений, отря­ды служилых людей останавливали свой выбор на участках, игравших ключевую роль в струк­туре хозяйственных и политических взаимоот­ношений местного населения. Эти территории были жизненно важными как для аборигенов, так и для русских пришельцев, на них были сосредоточены пути товарообмена, политической связанности и социальной организации местного общества. Пришельцы, укрепившись на этих землях, получили возможность кон­тролировать и предопределять все проявления жизнедеятельности подчиняемых ими наро­дов. Несомненно и другое: с появлением рус­ских в Сибири началась перестройка системы общественного разделения труда, рост экономического общения, проникновение товар­но-денежных отношений. Все эти процессы, имевшие своих экономических агентов и соци­альных носителей, оказали огромное влияние на социальную структуру «инородческого» об­щества, на его политическую организацию, из­менили характер международных отношений в регионе.