Новости

Буряты. Охота // Карнышев А. Д. «Байкал таинственный, многоликий и разноязыкий» 3-е изд.

Вы здесь

Версия для печатиSend by emailСохранить в PDF

Вера и быт бурят

М.Н. Хангалов - фольклорист, этнограф.
М.Н. Хангалов - фольклорист, этнограф.
Источник: Архив Иркипедии
Гэсэр-хан. Бурятия, сер. XIX в.
Гэсэр-хан. Бурятия, сер. XIX в.
Духи-людоеды у бурят.
Духи-людоеды у бурят.
Божество Саган Убгэн, или Белый Старец
Божество Саган Убгэн, или Белый Старец
Символы 13 нойонов - сыновей божественных тэнгриев - у мыса Бурхан на Ольхоне.
Символы 13 нойонов - сыновей божественных тэнгриев - у мыса Бурхан на Ольхоне.
Автор: Ольга Майорова
Мыс Бурхан
Мыс Бурхан
Автор: Ольга Майорова
Охота у бурят.
Охота у бурят.
Бурятский лучник.
Бурятский лучник.
Оружие бурят.
Оружие бурят.
Б. Доржиев. Зэбэгэ аба (бурятская облавная охота). 2008 год. Холст, масло.
Б. Доржиев. Зэбэгэ аба (бурятская облавная охота). 2008 год. Холст, масло.

Большинство исследователей происхождения названия одного из прибайкальских народов - бурят, сходятся во мнении, что эт­ноним этого слова отражает обозначение монголоязычных племен и родов, живущих в «лесной чаще», в «растущем кучами или по­лосами на горах или в степи лесу» (бураа). Это были «лесные» или «люди леса», что точно соответствует понятию «лесные племена», которым «степные монголы называли население по обе стороны Бай­кала». Наряду с данной и другими трактов­ками названия народа существует и позиция депутата Государствен­ной Думы РФ В. Мединского, который утверждает: «Монголов, которые хотели жить в русских пределах (17 век - А.К.), стали называть «братскими монгольскими людишками», а если короче, то братами, бурятами. А их земли - Братией, или Бурятией».

Божества бурятского народа

Не уходя в дискуссию о происхождении этнонима, отметим, что околобайкальские степи, лесостепи и межгорные долины нередко называют землей Гэсэра, памятуя о древнем бурятском баторе — герое Гэсэре. О нем существует множество сказаний в благодарной памяти народа. Они сохранили до сих пор свою первозданность, поэтич­ность, яркие описания жизни бурят и их вождей. Русский перевод эпического сказания «Абай-Гэсэр-Богдо-Хан», записанный бурят­ским этнографом и фольклористом М.Н.Хангаловым со слов народ­ного рапсода Петкова-Тушемилова и своего отца Николая Хангалова, был опубликован в 1893 году знаменитым русским путешественником Г.Н.Потаниным во втором томе описания его путешествия в цен­тральную Азию в 1884-1886 годах.

Абай-Гэсэр в своей земной жизни совершал знаменитые подвиги ради людей. Богатырь в родных и чужих краях встречается со мно­жеством разных людей, человекообразными существами, вступает с ними в противоборство как с непознанными и враждебными силами. Совершив свою миссию на земле, обеспечив мир и покой народу, Гэсэр должен был вернуться на небо, но он отказался от этой счаст­ливой участи и остался в родных краях:

На любимой земле цветущей,

И людей и зверей кормящей,

Табуны и стада пасущей,

Родниковой водой поящей,

Стал по-прежнему мирно жить,

Для народов защитой быть.

Байкал не мог быть для большинства бурят - прежде всего де­тей степи — обетованным местом, «и людей и зверей кормящим», но они его знали и почитали. По поверьям западных бурят у озера-моря был свой хозяин — владыка водных просторов, который пред­ставлялся в облике белобородого старца в белых одеждах, а жил он в серебряном дворце на дне озера. Об аналогичных вещах говорят пре­дания, записанные М.Н.Хангаловым. В частности, Байкал имел лич­ное божество, представляющее само олицетворенное озеро или море; буряты, жившие на байкальском острове Ольхон, приносили жертвы особой богине — хозяйке моря (далай эжин) Аба-хатан; существова­ла особая богиня — дочерь моря. Балаганские буряты говорили, что Байкал имеет 9 сыновей и одну дочь; девять сыновей моря — это река Селенга с ее притоками или 9 больших рек, впадающих в Байкал, а дочь — река Ангара. Байкал (эжин Байкала) говорит следующее: «9 сыновей моих собирают мне добро, а единственная дочь моя всегда его увозит и не скажет довольно».

По-видимому, можно и нужно говрорить о том, что в давние времена для бурят, знавших Байкал, он был не столько «источни­ком пропитания», сколько местом поклонения и обожествления. А.М.Станиловский так говорит об этой особенности прибайкаль­ского бурята: «Он в целом ряду поколений рождался здесь; он сжился с этим таинственным и могучегрозным морем. Он не себя, а его привык считать своим хозяином. Бурят почтительно просит у моря добычи, молится на него, трепещет, глядя на него...».

Одной из причин почитания бурятами Байкала и окружающей его местности было, по-видимому, наличие на этой территории высоких гор. Вообще культ гор занимал исключительное место в тра­диционных верованиях бурят, являясь самым распространенным, универсальным и многоплановым культом, охватывающим все сферы жизнедеятельности родового сообщества.

Скорее всего, истоки культа гор уходят в глубокое прошлое, когда мифологическое сознание древнего человека связывало в еди­ное целое природу (макрокосмос) и человека (микрокосмос). Образ горы выполнял в этом сознании роль посредника между противопо­ложными началами мироздания - небом и землей, миром духов и миром людей, жизнью и смертью и т.д. Священная гора нейтрали­зовала и гармонизировала эти оппозиции, приводила их к синтезу, позволяла осуществлять взаимодействие человека с космическими силами (см. 1).

В географическом плане горы позволяли иметь четкие ориентиры, по которым узнавалась территория, где жил род и это чувство объе­диняло соплеменников. Обряды, совершаемые на «родовых» горах, способствовали социально-психологическому единению сообщества, вносили во внутренний мир человека переживания взаимовыручки и взаимопомощи. Кроме того, особо примечательные и причудливые скалы выполняли порой определённые психологические миссии. Мы уже писали о шаманском камне в истоке Ангары — «заставляющей вздрогнуть скале», которой приписывалась бурятами способность выявлять правду и ложь у человека, на ней находящегося, возмож­ность быть своего рода критерием истины. Камни как бы отражали для аборигена общую праведную благочестивую сущность природы: она не терпит неискренности и фальши как по отношению к себе, так и во взаимодействии между людьми. На это настраивали и различ­ные небесные кумиры.

У бурят вслед за почитанием божеств неба шло почитание земли. Земля считалась благодетельным божеством, дарующим всевозможные земные блага. Буряты представляли ее в виде ста­рухи, добродетельной матери, кормилицы всех живущих на земле и одаривали ее эпитетами «золотая» и «желтая». Кроме общего почитания земли свято чтились и места, на которых расположены жилища. Названия духов - хозяев родных мест — ухэр — счас­тливый и байан — богатый — показывали, что божества являлись добрыми существами покровителями семейного счастья и до­машнего хозяйственного благосостояния. Почитание земли сочета­лось с почитанием духов - предков, давших жизнь и благососто­яние. Копание земли без надобности или удар по земле нарочито считались у бурят грехом.

Упоминание о матери Земле почти во всех религиозных ритуа­лах все же не сопровождалось специально установленными для богини земли жертвоприношениями. По мнению бурят, она настолько обильна и добра, что в приношениях не нуждается:

Земля — море богаты,

Есть — пить просить не будут.

Среди бурханов, пользующихся общим почетом у бурят, были до­брые божества — хозяин острова Ольхона — Высокий белый князь, живший в трех великолепных дворцах и имевший 33 присутственных места; хозяин Голоустной. По мифологии, Высокий белый князь счи­тался братом Эрлек-хана и Далай-ламы. Он мог творить людей, и такие люди считались весьма предприимчивыми, энергичными и сильной воли.

Как и для многих кочевых народов, основой хозяйствования бурят были пять видов скота (табан хушуун мая): лошади, овцы, коровы, козы, верблюды. И многие особенности жизни и быта бу­рят связаны с этими животными. Для примера можно взять имена и фамилии бурят. С основой «конь, лошадь» встречаются мужские имена Азарга (жеребец), Дааган (жеребенок), Адуун (косяк); осно­ва «корова»: Буха (бык — производитель), буру (теленок), Мухар (комолая корова). Основа «коза» дала жизнь именам Амагай (самка козла), Ухана (молодой козел), а овца -Хурьган (ягненок), Хуса (баран — производитель).

Немало у бурят имен и фамилий, связанных с названиями диких животных: Баахалдай — медведь; Барас — барс, тигр; Бодон — дикий кабан, вепрь; Буга — олень, изюбр; Гуран — самец косули; Хэримэн

-    белка; Хулгана — мышь и др. Среди «птичьих» названий распро­страненностью пользуются: Бурхууд — беокут, Галун — гусь, Турлааг - ворон, Наман — сокол, Харсага — ястреб. Рыбы представлены именами Ангана - окунь, Зоодой - ерш, карась, хотя такого рода названий в бурятском языке мало. Чаще имена увязываются с расте­ниями: Зандан — сандаловое дерево, Ногоон — зелень, трава; Хуша

-    кедр; Таряан — хлеб, зерно; Сэсэг, Цэцэг — цветок и др. Как уже говорилось выше, эти моменты были еще одним связующим звеном между миром человека и миром природы.

Основная линия нашей книги — повествование о Байкале — предполагает обязательное освещение позиций бурят по отношению к водной стихии. У них был свой «сонм» царей морей, озер и рек, так называе­мый Ухан-Хат. Первое место между божествами Ухан-Хата принадле­жит Ухан-Лобсону и его жене Ухан-Дабан, покровителям морей, рек и озер, разделяющим с другими божествами Ухан-Хата господство над водной стихией. Эти божества живут на дне глубоких вод и оттуда властвуют не только над стихией, но и покровительствуют бурятам, защищая их от злых духов, так как сами принадледжат к существам добрым, благорасположенным к людям. Но в то же время в воде и на земле обитало множество низших существ, называемых «ухани бохолдой» — «водяные духи», которые не что иное, как души утопленников обоего пола. Эти водяные духи живут в воде и стараются, если возмож­но утопить в воде человека, чтобы душа утонувшего присоединилась к ним. Когда человек утонет, то на его теле бывают синие пятна. Это объяснялось тем, что водяные духи, чтобы человек не вышел из воды, руками схватывают его, жмут и тянут на дно.

Согласно поверьям бурят, у леса и тайги был свой хозяин Оин эжин. точно также, как у зверей - свой анйи эжин. Причем последних, в отличие от первого, было много в различных местах: когда уменьшалось количество того или иного зверя в каком-нибудь районе, буряты говорили, что хозяин зверей проиграл другому хо­зяину. Хозяин леса считался божеством очень богатым, но богатство его заключалось в разного рода зверях: у него целые табуны лосих с жеребцами — конями, изюбрих с жеребцами — изюбрами. Он ездил верхом на громадных черных лосях, почему буряты считали грехом бить темно — бурых лосей. Однажды один голоустинский бурят убил громадных размеров темно — бурого лося, который, падая замертво, по словам охотника, застонал протяжным, в душу проникающим го­лосом, как больной человек. Охотник рассказал об этом на таборе, а ночью во время сна увидел сон, «что он стоит перед белым — белым стариком, который стал бить его камышовой тростью, приговаривая: «Зачем ты убил самого лучшего, большого моего жеребца?» С каж­дым ударом старика, рассказывал потом бурят, терял я сознание. На утро бурят пробудился больным в беспамятстве. Его отвезли домой. И только после принесения жертвы тунгусским шаманом хозяину зверей бурят выздоровел».

Охота у бурят

Существовала долгое время у бурят традиция, которую по современным меркам можно отнести к хищнической и даже губительной. Была она в историческом прошлом и у других народов земли, при­чем даже раньше, чем у азиатских этносов. Называется она в разных местах по своей сути — облавная охота, то есть коллективные загоны зверей для их использования в пищу. Именно последний момент и был по основной причиной такого рода занятий. Известная в исто­рии Руси облавная охота на зайцев, была устроена киевским князем Всеволодом в 1088 году, и до этого и после этого русские также участвовали в подобных мероприятиях. Более детально обратимся мы к этой традиции на примере прибайкальских бурят, чтобы лучше разобраться в общих для многих народов обычаях.

«Зэгээтэ — аба» - одна из разновидностей облавных охот мон­голов, практиковавшихся с древних времен. Они были распростра­нены у  Иркутских:   приленских,   приангарских  и  прибайкальских бурят (место сбора на охоту у последних на облаву у последних на­зывалось тобша). Одним из первых описал их один из известнейших бурятских этнографов М. Н. Хангалов в 1880 году, затем вместе с политссыльным Д. А. Клеменцом, подготовившим и опубликовав­шим статью «Общественные охоты у северных бурят».

Название «зээгэтэаба» Д. А. Клеменц и М. Н. Хангалов перево­дят как охота на росомах («зээгэн» — росомаха, «аба» — облава). В последствие первоначальное значение слова расширилось и им стали называть охоту общими силами на всех зверей. Этот перевод вошел в современные словари бурятского языка.

С этим переводом не согласен, например, Е. М. Залкинд. Он убежден в том, что выражение «зээгэтэ аба» следует переводить как охота забором, то есть облава. Высказав уверенность в том, что об­лавные охоты никогда не составляли основу хозяйственной жизни бурят, Залкинд все же показывает, что они способствовали увеличе­нию запаса продовольствия, имели известный общественно-родовой характер, и в прошлом, со времен Чингисхана, играли роль и в во­енном обучении.

Мнение Д. А. Клеменца и М. Н. Хангалова оспаривает также С. П. Балдаев. Он полагает, что слово «зээгэтэ» происходит от «зээгэ» — обжора. Свою позицию он подкрепляет следующим рассужде­нием. Облавная охота у бурят возникла на заре их истории, когда техника охотничьего промысла находилась на очень низком уровне развития. Охотники выходили на охоту либо с голыми руками, либо вооруженные палками или камнями. При неудачной охоте они голо­дали неделями и месяцами, вынужденно питаясь ягодами, травами, кореньями. При удачной охоте они набрасывались на добычу, ели досыта, до отвала — «зээглэхэ». Зиминские буряты до сих пор мясо, добытое охотой, называют «зээгэ», а об еде такого мяса говорят - «зээглэхэ».

С. Г. Жамбалова в противовес цитируемым взглядам на основе фольклорных записей увязывает название облав с количеством уча­ствующих в них людей: «Если в облаве до 300 человек, то она назы­вается зэгэтэ — аба, если в ней участвует до 500 человек, то — hакта

-    аба». Впоследствии было высказано предположение, что при уча­стии 300 стрелков охота называлась зэгэтэ аба у прибайкальских бу­рят и аба хайдак — у забайкальских; при участии более 500 стрелков

-    хушуута аба, более 1000 — галшата аба».

На облавные охоты буряты собирались улусами, родами и даже племенами. Некоторые охоты насчитывали от трехсот до тысячи облавщиков. Для руководства такими коллективами избирались начальники: тубшины, галшины, хулушины, гаршины и прочие. Тубшин — это глава и распорядитель родовой, племенной или межплеменной охоты; галшин - начальник родового или племенного

огнища;  гаршин - начальник флангов;  газаршин - знаток мест охоты.

Охотники         облавщики были  вооружены луком  и  стрелами, мечами и копьями. Каждый имел тридцать стрел. Они хранились в колчане. Охотник имел при себе нож, а также железные лопатки для рытья съедобных кореньев и топор.

Стрелам приписывалась особая магическая сила. К ним нельзя было без необходимости прикасаться. К стрелам относились как к живым, наделяя их именами, способностью угадывать намерения незнакомцев, определять правого и виноватого в споре, мстить за причиненную обиду и так далее. Столь же строго оберегалось стрелохранилище, украшенное, обычно знаками из белого волоса, выра­жавшими (особенно белый цвет) удачу и счастье на охоте.

Облавные охоты проводились поздней осенью, зимой и весной, но всегда во время холодов. Летом облавы не устраивались. Перед выездом на зээгэтэ аба охотники совершали ритуальные кропления

-  обряд «сасали» (от слова «сасали» — брызгать, окроплять). При выполнении обряда на разведенном костре очищали все то, что приносилось в жертву, - вино, молочную еду, мясо. Огнем очищались и сами охотники. Бурятские облавы имели традиционную для мон­голов структуру: два фланга (крыла) и центр. По сигналу тубшина загонщики флангов продвигались навстречу друг другу. Постепенно цепь замыкалась, оба крыла, смыкаясь, образовывали круг охоты. Площадь круга порой была очень значительной. Двигаясь к центру круга, облавщики «загоняют» туда же зверей, и там убивают их.

Попавших в круг облавы зверей убивали либо стрелами из лука, либо копьями. Если в кругу облавы оказывались крупные звери - сохатые, изюбры, медведи, то облавщики спешивались и поражали зверя копьем. Такие схватки не всегда оканчивались победой охотни­ка, иногда звери наносили ему тяжелые ранения. Бывало, что звери прорывали круг облавы и уходили. Но на крупных охотах это слу­чалось редко, поскольку облавщики шли, сужая круг, двумя-тремя цепями.

В конце мая, после нескольких облав, все охотники направля­лись к месту ночлега, куда уже свозились туши диких зверей и где они разделывались. Мясо делилось между всеми участниками. Если же добыча была большой, то часть мяса выделялась в особый «хан»

-  запасник, из которого оно бралось в случае последующей неудач­ной охоты или в случае, когда облавы в течение нескольких дней не проводились из-за погодных условий.

В бурятской легенде «Шаманов мыс», записанной Д. Лоровым в 1928 году, есть эпизод, рассказывающий об облавной охоте вблизи озера Байкал, проводимой ханом Ашхабадом вместе со своими родовичами, за которой наблюдал шаман. «Зэгэтэ — аба идет уже пя­тый день. Хан Ашхабад трех сохатых свалил, изюбра, двух козлов. Сыновья, охотники на конях и пешком, не чувствуя усталости, били стрелами зверей, охваченных кольцом. Один шаман не выпускал стрелы, сидел на пне, не двигался, молчал... Но глаза его блестели, дрожали руки, и он переживал азарт.

В ряды уложена добыча: изюбры, сохатые, косули, кабаны. Кругом охотники толпятся, как вороны над жертвой. Ищут стрелы. Выдергивают, рассматривают тамгу: наконечник железный четырех­гранный или плоский с костяной зэбэ. Узнают, кто более удачлив, меток, храбр в тайге.

Зажигаются костры, трещат смолистые поленья, искры, сизый дым поднимается столбом. Шкуры сняты с добытых зверей, развеше­ны повсюду, головые ветвистыми рогами кругом лежат. На листвен­ничных вертелах жарятся косули. Тащат тарасун в кожаных мешках. Все садятся в круг, мясо рассекают, режут, рвут, пьют терпкое вино. Шум голосов по тайге гудит и долго не смолкает».

Естественно, с современной экологической точки зрения подоб­ные описания вызывают, мягко говоря, отторжение. Но реально этот обычай нельзя выносить за пределы житейской необходимости бу­рят, как и других народов, причём живущих в определённое время и в определённых условиях.

Не вызывает сомнения экономическое значение облавных охот, особенно на ранних этапах развития производительных сил. Од­нако, по данным конца 19 - начала 20 вв., на первый план вы­ступают чаще иные причины, так как скотоводство, земледелие и индивидуальная охота на мясного и пушного зверя давали доста­точно средств к существованию. Вероятно, при проведении облав большее значение придавалось их идеологической стороне. С. Г. Жамбалова пишет, что современные долгожители, представители этноса, подчеркивают, что аба проводилась не ради добычи, а для соблюдения обычая, завещанного предками. Аба - это «праздник мужчин».

Рассказу о «зээгэтэ-аба» нельзя не провести параллель к современности. И сегодня существуют в быту у всех прибайкальских народов традиции охоты в загонах на коз, изюбрей, других животных. И это зачастую выливается в массовое убийство братьев наших мень­ших. Скудеет тайга, и от этого проигрывает сам человек. Не только потому, что обедняется окружающий мир, но и потому, что человек от таких действий становится более агрессивным, безжалостным, же­стокосердным. А ведь так сейчас нужно милосердие не только к лю­дям, но и ко всему окружающему миру.

Бурятский народ, как и многие другие, сегодня активно восста­навливает свою историческую память, свои исконные традиции. Об этом свидетельствует, в частности, национальный фестиваль «Алтаргана», который проходит с 1994 года в Монголии и России. Алтаргана — степной кустарник, который у русских носит название золо­тарник. Название отражает, с одной стороны, золотистый цвет коры растения, с другой — его чрезвычайную жизнестойкость, благодаря мощной корневой системе позволяющей ему закрепляться на каме­нистых и щебнистых склонах гор, каменистых пустынь и песчаных степей. В 2002, 2006 и 2008году этот праздник бурят и монголов про­ходил на территории Байкальского региона: сначала в Республике Бурятия, и наконец, в Иркутской области, в том числе и на острове Ольхон. Праздник этот объединяет бурят и другие народы, и, судя по двум символам кустарника алтарганы, будет способствовать на­коплению золотых россыпей духовных ценностей потомков Гэсэра и укреплению жизнестойкости их национальных корней.

К содержанию книги К списку источников книги

Выходные данные материала:

Жанр материала: Отрывок из книги | Автор(ы): Карнышев А. Д. | Источник(и): Байкал таинственный, многоликий и разноязыкий, 3 изд-е, Иркутск, 2010 | Дата публикации оригинала (хрестоматии): 2010 | Дата последней редакции в Иркипедии: 19 мая 2016

Примечание: "Авторский коллектив" означает совокупность всех сотрудников и нештатных авторов Иркипедии, которые создавали статью и вносили в неё правки и дополнения по мере необходимости.