Общество и Байкал. Межэтническая смешанность Прибайкалья // «Байкал таинственный, многоликий и разноязыкий» 3-е изд. (2010)

Кровосмешение русских с аборигенами

Другое свидетельство можно обнаружить в байкальских преда­ниях аборигенов, и оно расширяет виды кровосмешения. «Охотились буряты вместе с тунгусами, жили по соседству, помаленьку родней обзавелись: буряты женились на тунгусских девках, тунгусские ребята брали за себя девок из бурят. Смешалась их кровь так, что нельзя было разобрать: то ли это бурятская семья, то ли тунгусы. Потом, когда в этих краях русские появились, то тоже к бурятам и тунгусам в родню вошли. Потому и теперь вот нашего брата трудно отличить по лицу — бурят он, тунгус али русский».

Вполне понятно, что шедшие в Сибирь русские и "иже с ними" поселенцы далеко не всегда имели возможность брать с собою жен­щин. И физиологическая потребность и необходимость продолжения рода заставляли этих людей искать себе спутниц жизни среди абори­генок. Причем, по нравам того времени, в способах и формах этого "поиска" сильная половина не в особенности разбиралась: наряду с добровольными межнациональными браками в ход шли и воровство девиц и их "покупка". К тому же у аборигенных народов Сибири, в частности, у бурят, существовали давние традиции продажи женщин за уплаченный калым, многоженства состоятельных людей, а также "воровство" будущих супругов из других родов и племен (вспомним хотя бы трагическую ситуацию из жизни украденной от мужа первой жены Чингисхана - Борхе, которую от брака в неволе спасли толь­ко мужество и доблесть супруга). Но всё же родившихся от смешан­ных браков и «безбрачья», особенно на первых порах, по-видимому, недолюбливали «несмешанные» и с той, и с другой стороны (по меньшей мере наделяли их отличительными прозвищами). Об этом говорит хотя бы бурятское слово «харим» (карым), означавшее рус­ские понятия «чуждый», «отчуждённый», изменивший своей вере» или «вступивший в брак с русским». Появились даже населённые пункты, в которых проживали такого рода «смешанные» или «от­чужденные»: ст. Карымская в Читинской области, с.Карымское близ Турунтаево в Бурятии, соответствующие названия сёл в Куйтунском, Усть-Удинском и других районах Иркутской области. Кроме того, людей, родившихся в смешанных браках, в Забайкалье называют «гуранами», хотя в прибайкальских районах это слово чаще означает коренного жителя сибирских мест. Конечно, такой «абориген» чаще и был «смешанным» с ярко выраженными чертами бурят и эвенков. Считается, что происхождение названия вызвано тем, что забайкаль­ские казаки — старожилы носили шапки из гурана — дикого козла. На территории байкальского региона браки русских поселенцев поддерживали основанные здесь монастыри, стремившиеся таким пу­тем обеспечить оседлость крестьян и тем самым усилить развитие земледелия в пограничных сибирских районах. Большой размах при­обрела деятельность Троицко-Селенгинского монастыря. Этот мона­стырь, считавшийся самым крупным в Забайкалье и одним из значи­тельных в Сибири, был основан в 1681 году. 22 февраля Московское правительство приняло решение о строительстве его на реке Селенге. На основании правительственного распоряжения тобольский митро­полит Павел приказал игумену Феодосию, черному попу Макарию и с ними еще 10 монахам - «братам с Москвы» - отправиться в «Дауры» и там «где приищут» - построить монастырь во имя жи-воначальные троицы на Селенге - реке, и иных даурских городах и острогах, призвать и крестить в православную веру иноземцев...». Селенгинско Троицкому, а дальше и Посольскому монастырям было предоставлено право селить на своих землях беглых и ссыльных русских и новокрещенных бурят. Чтобы укрепить основанные деревни, монастырь покупал у бурят жен и девиц, выплачивая за них калым (цена "женки" была 2 р. 60 к., лошадь продавалась за 3-5 руб.) и после крещения выдавал замуж за поселившихся на мо­настырских землях крестьян. Таким образом, возникло метисное русско-бурятское население нескольких приходов на Селенге: Тро­ицкий, Посольский, Кударинский и др.

Нередки были и случаи похищения бурятских женщин или бегс­тва буряток в русские селения. В том и другом случае духовенство не препятствовало этому, понимая, как важен «женский элемент» в деле упрочения оседлости и хозяйственности, а потому чаще всего проводились обряды венчания аборигенок с похитителями. Сам факт крещения отрезал путь бурятской женщине назад. Что только и могли сделать «пострадавшие» родственники или обманутые мужья, то это вернуть свое имущество, которое уходило с похищенными или беглянками.

«Кровосмешение», межнациональные браки по желанию и без него были характерным явлением прибайкальской Сибири. С каким эф­фектом действовало кровосмешение на характерные черты и культуру местного населения никак нельзя сказать однозначно. Были свои плю­сы и минусы. Шевелев Г. А. — общественный деятель г.Верхнеудинска первой половины XIX века делил все население в байкальском регионе на три класса: старообрядцы (семейские), старожилы и монголы (буря­ты), и описывал следующий феномен: «Старожилы, приноравливаясь к прежним жителям Сибири — монголам, женясь на их дочерях, со­ставили какую-то смесь русско-монгольскую, вообще ленивый беспеч­ны, занимаются более звериными и рыбными промыслами; скотовод­ство и извозы, как легкая работа, тоже принадлежат большею частию им, и которые исполняются ими в самом жалком виде».

Запутанность рассматриваемого вопроса проявляется прежде все­го в положении потомков лиц, вступивших когда-то в межнациональ­ные браки или во внебрачные связи. Например, у автора этих строк предок в четвертом поколении был «ясашный» бурят, женившийся на пришедшей в далекую байкальскую деревушку вологодской вдове и взявший при регистрации брака ее фамилию. Естественно, если брать за исходную родословную моего пращура, имеющего к тому же по крови родовичей-шаманов, то меня уверенно можно отнести к «коренным из коренных». Но вот генеалогия моей прародительницы позволяет отнести меня к «пришлым» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Последние два признания показывают, что существовавшее длительное время кровосмешение не могло не отразиться на внешнем облике конкретных этнических групп. Это подтверждают и антропо­логические исследования. Так, изучение русских жителей Тарбагатайского и Байкало-Кударинского районов, осуществленное антропологом И.М. Золотаревой в 1956 году показало, что жители из населенных пунктов Байкало-Кудары существенно отличаются от жителей перво­го. Оказалось, что у байкало-кударинских русских многие параметры внешнего облика обнаруживают четко прослеживаемую тенденцию в сторону монголоидного комплекса. Это, в первую очередь, различия цвета волос и глаз, развитие бороды, профиля хрящевой спинки носа, скулового диаметра, поперечного диаметра головы, физиогномической и морфологической высоты лица, роста и т.п.

Если учесть, что жители Тарбагатайского района являются в основном потомками семейских, которые по своим религиозным воззрениям жили более изолированной этнической группой и открыто противодействовали межэтническому кровосмешению (особенно с «инородцами»), а предки жителей Байкало-Кударинского района как раз — таки находились в поле действия выше названного Троицко-Селенгинского монастыря, то происхождение показанных разли­чий не вызывает никакого удивления.

Полиэтничность Прибайкалья в 20 веке

В этнографии известен факт, что свыше 40 процентов амери­канцев признаются в своем смешанном происхождении. А как же дело обстоит в Байкальском регионе? Чтобы хотя бы поверхностно разобраться в этом, мы задали в исследовании околобайкальских районов следующий вопрос: «Есть ли среди Ваших родственников представители других национальностей?» Результаты превзошли все наши ожидания. Оказалось, что у 47,8процента опрошенных такие родственники имелись, у 44,5 процента их не было, а 4,3 процента респондентов не знают об этом.

Приведенные цифры и реальные факты свидетельствуют, что «аудитория» Сибири с самого начала своего образования была ин­тернациональной. В ней можно было найти представителей разных народов, о чем мы уже неоднократно говорили. Но стоит напомнить, что советское время внесло самый значительный вклад в развитие полиэтничности байкальского региона. «Источниками этого явления, начиная с 30-х годов прошлого века, были:

•    Репрессивные меры по отношению к некоторым социальным группам отдельных наций и даже к определенным национальностям в целом в довоенный и послевоенный периоды (жители прибал­тийских республик, Западной Украины и Белоруссии, народности Кавказского региона и крымские татары, немцы Поволжья и т.п.), часть из которых оказалась компактно расселенной и в различ­ных населенных пунктах Иркутской области и Бурят-Монгольской АССР.

•    Строительство в регионе каскада гидроэлектростанций, гиган­тов алюминиевой и нефтехимической промышленности (Ангарск, Шелехово), предприятий строительной индустрии и лесопромышлен­ного комплекса, а так же небезызвестных целлюлозных комбинатов в Байкальске и Селенгинске. Все это своей романтикой, а больше за­работками привлекало в здешние места людей самых разных национальностей. Слова куплета песни «дом родимый свой... мы оставили навсегда, чтобы здесь в тайге встали фабрики, встали новые города» были созвучны душам сыновей и дочерей многих народов.

•    Одним из последних мероприятий пополнения этнического разнообразия региона стало строительство Байкало-Амурской магис­трали, наиболее сложная часть которой проходит по территориям Иркутской области и Республики Бурятия. На этом строительстве проявилось своеобразное новшество: каждая союзная республика брала на себя обязательство построить конкретную станцию на же­лезнодорожном пути, обустроив ее с учетом национальной специ­фики строителей. В ряде станционных строений и в архитектурном облике некоторых городов и поселков БАМа остались своеобразные, самобытные черты архитектуры и дизайна народов СССР, так назы­ваемого сегодня «ближнего зарубежья»;

•     Рост числа людей разных национальностей в регионе вполне естественно увеличивал приток различных «торговцев» из числа соответствующих народов; эти торговцы — как официальные, так и неофициальные (спекулянты, фарцовщики и т.п.) — обслуживали и «своих» и «чужих» специфическими товарами.

Кроме того, частными причинами возрастания полиэтничности Байкальского края оставались: а) бытовые и житейские обстоятель­ства, принуждающие людей к миграции (соединения с родственни­ками, возможность получения жилплощади, отселение от родителей и т.п.); б) непрекращающаяся функция Сибири в качестве места от­бытия всевозможных наказаний (тюрьма, лагерь, ссылка, поселение, место работы при условно-досрочном освобождении - знаменитое: «химики»), после отбытия которых немало бывших зэков и «хими­ков» становились постоянными жителями этих мест; в) прибытие в Сибирь различных бригад, обычно одного этнического состава, для приработков (по типу когда-то знаменитых студенческих строитель­ных отрядов), которые местное население упрощенно-стереотипно называло «армяне». Часть так называемых «армян» вместе с земля­ками, служившими в частях Советской Армии в регионе, оставалась надолго или навсегда в здешних местах.

А.Твардовский в поэме «За далью даль», в строках, описываю­щих перекрытие Ангары в районе Иркутска и свидетельствующих о появлении внука Байкала — Иркутского водохранилища, так харак­теризует интернациональность состава жителей здешних мест. Сибиряки! Молва не врёт, — Хоть с бору, с сосенки народ, Хоть сборный он, зато отборный, Орёл — народ: как в свой черёд Плечом надёжным подопрёт, — Не подведёт! Сибиряками Охотно все они звались, Хоть различались языками, Разрезом глаз и складом лиц. Но цвет был общего закала: Сибири выслуженный дар  — Под слоем летнего загара Ещё там зимний был загар.