«Литературные тетради», альманах, самиздат

Литературные тетради. Издание осуществлено “Вампиловским книжным товариществом¹” - группой студентов, объединившихся осенью 1980 года вокруг Бориса Черных² для совместного изучения литературы, обсуждения собственных произведений и т.д. Члены Товарищества в короткое время подготовили значительное количество докладов, рефератов, сообщений³; был проведен семинар по творчеству Достоевского. Самиздат – в виде переписанных от руки или перепечатанных на машинке редких и запрещенных книг - был хорошо знаком “аполитичным” студентам и уж тем более их лидеру. В конце концов у кого-то появилась идея издать собственные труды. В “Предуведомлении” к №1 “Литературных тетрадей⁴” написано: “Издание… - дело побочное, не сопутствующее главным заботам Вампиловского Книжного товарищества”, но нет никаких сомнений, что оно осталось в “памяти народной” благодаря альманаху.

Первый номер вышел в апреле 1981 года, до своего разгрома в 1982-ом “Товарищество” успело выпустить около 40 экземпляров трех номеров и это один из самых больших тиражей, достигнутых иркутскими самиздатчиками в до-ксероксную эпоху. Журнал распространялся среди авторов и знакомых. Издание было машинописным, объем достигал 160 страниц книжного формата, переплетенных в самодельную картонную обложку. Основную работу по перепечатке и редактированию выполнял Борис Черных (хотя в самом альманахе указано, что ответственным за выпуск – а во втором номере и того более: “ответственным редактором” - назначен И. А. Арефьев).

С самого начала в издании была проработанная система рубрик. Первый номер в рубрике “Философия, история, литература” открывала статья А. Черных “К вопросу об этике деятельного человека”, написанная им по сообщению на студенческой конференции. “Хроника культурной жизни” представлена статьей Юлии Пушкиной “Моцарт в польском костеле”: обширные цитаты из писем и стихов А. Пушкина, приятное впечатление от игры на фортепиано В. Соколова и неприятие режиссерского выбора актера на роль Моцарта – Олег Мокшанов талантлив, но слишком молод.

Рубрику “Наши публикации” начали статьей Д.С. Мережковского “М.Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества” - огромная, тяжеловесная статья, перепечатанная из книги дореволюционного еще издания. Напротив, собственные труды членов Товарищества (в рубрике “Мы читаем”) невелики по объему, но именно в них и содержались самые опасные и крамольные высказывания. Игорь Арефьев, рассказывая о книге В. Катаева “Уже написан Вертер” пишет о “чекистских застенках” (хотя и оговаривается, что так получается по Катаеву), о массовых расстрелах и о том, что эта книга “предостережение вершителям судеб современного мира”. Г. Григорьев старательно переписал план воспитания цесаревича Александра, составленный В. Жуковским по поручению Николая I. Анонс о выходе нового издания “Опытов” Монтеня написан в соавторстве А. Игоревым и Л. Висковской.

В альманахе не упоминается слово “экология”, но заметка Я. Лидзинского “Спасти Венецию” о повести Н. Сальваджо “Затопленная площадь” именно об этих, малопонятных тогда проблемах. Трудно сказать, знали ли члены Товарищества о проблемах озера Байкал, но силы, враждебные природе – “косность людская, почти необратимый ход промышленного развития” - едины для всего мира.

Заметка о любимом романсе Александра Вампилова, который сам драматург считал безымянным, подписана “Н. Алексеева”. Но кто еще мог знать такие подробности о его жизни, как не друг Вампилова Борис Черных? Возможно, им же написана рецензия на книгу Э. Казакевича “Звезда” (под псевдонимом “М. Портной” - одна из книг Черных называется “Маленький портной”). Единственная в номере заметка, посвященная иркутским авторам – рецензия Н. Сенотрусова на книгу А. Кобенкова “Я однажды лежал на зеленой траве”.

Во втором выпуске, вышедшем в том же году, Михаил Сибирцев (в статье “Свойства провинциального мировосприятия”) пишет уже о смыкании представителей крайне левого революционно-прогрессистского и крайне правого консервативного самобытничества в отрицании “высших нравственных ценностей” и утверждении “Диктатуры” и “Самодержавия”. Левые – по сути предшественники и попутчики большевиков, да и сами они – названы представителями “антинациональной реновации”. Вся статья написана с позиций, которые можно назвать прото-националистическими, что подтверждается противопоставлением провинции, сохранившей уклад и веру предков столицам, воспринявшим от иных народов видимость западной культуры, оторвавшимся от корней. О том же говорит и цитирование дореволюционных философов славянофильского и националистического направления. Удивительны глубокие познания в этой сфере у советского по происхождению человека.

Впрочем, не менее удивительно и знакомство следующего автора с поэзией американского поэта Уильяма Джея Смита, посетившего Иркутск и выступавшего перед студентами университета и института иностранных языков. Казалось бы, что можно найти в поэзии прошедшего все фильтры идеологических служб, переведенного Вознесенским и опубликованного в СССР индейца из племени чероки Смита? Но даже здесь Ник. Сенотрусов нашел слова, чтобы продемонстрировать неприятие окружающего мира: в стихах он видит желание уйти от современников в одиночество, где только и должен творить поэт и высказывает сожаление: “Жаль, что седовласый чалдон с Миссисипи читает лекции в Московском университете и чуждается забираться в аудитории к чалдонам с Ангары”.

Еще один шаг на том пути, который позднее привел многих, начинавших так же, как вампиловцы (да и некоторых вампиловцев), в ряды национал-патриотических организаций, был сделан перепечаткой “Слова о полку Игореве” (пер. И. Шкляревского⁵). Возможно, и подробные “Размышления о пьесе Пьера Корнеля “Сид” С. Лукиных (в рубрике “Мы читаем”) следует рассматривать в этом контексте.

Круг чтения членов Товарищества широк, но иногда странен. Так, сразу после средневекового драматурга Корнеля разбирают творчество современника Самойлова (стихотворение “Пестель, поэт и Анна”), рецензируют книги - Егора Яковлева о Ленине, Ю. Короткова о Писареве (из серии “Жизнь замечательных идей”) – символический жест: самиздатчики ХХ века о самиздатчике века ХIХ. Резкой критике подверглась книга университетского преподавателя Л. Ермолинского о декабристе Лунине. И снова в глубокую древность – аннотация книги Диогена Лаэртского о греческих философах.

Самая, пожалуй, интересная часть этого выпуска – рубрика “Из редакционной почты”. Л. Евгенина сделала выговор Ник. Сенотрусову за напрасную критику в адрес А. Кобенкова, “ибо он настоящий поэт Провинции. А Провинция высшего качества всегда избегала пошлости, заигрывания с людьми”. Не менее жестко обошелся с “вампиловцами” и Б. Тумуров⁶, который посетовал в частности, на недостаток воспоминаний о Вампилове и беспощадно раскритиковал стихи В. Евгенина. Совсем уж феноменальная заметка, подписанная “А. Матвиенко” упрекает А. Кобенкова не просто в том, что он плохой поэт, но в том, что он потерял связь с родной почвой и потому просто не может быть хорошим поэтом. “Да, так и есть, Кобенков именно витает над грешной землей, он не догадывается, что это – не Атлантида какая-то, а русская земля. (…) А нынче развелось поэтов без роду и племени: Роберт Рождественский, Андрей Дементьев и т.д. Приметами городского быта, урбанистического, интернационального, в общем никакого, они пытаются создать иллюзию всамделишности своих стихов. Но не имея под ногами почвы, они и к общечеловеческим болям подступиться не способны. Похожая болезнь у нас и в прозе. Основы настоящие (почвы и веры) забыты или потеряны, взамен предлагается гносеологический суррогат (сознание); поэтому цветет ядовитым цветом рассуждающая никчемность без божества, следовательно, без мировоззрения”. Вероятно, автором этой небезобидной заметки также был А. Панов, самый политизированный член Товарищества, сделавший, в частности, доклады о масонстве и сибирском областничестве.

Интересна и небольшая заметка “Нестранные странности” Е. Михайлович. О том, что это всего лишь ответ на статью И. Арефьева в предыдущем номере читатель узнает лишь в самом конце, когда уже пребывает в легком шоке от авторской позиции: помимо литературы общепризнанной существует литература “странная” - “Зависть” Олеши, “Мастер и Маргарита” Булгакова, проза Аксенова. В бесконфликтное советское время “вампиловцы” имели смелость говорить о том, что “Зойкина квартира” “снята с репетиций в студии Е. Вахтангова – искажает-де действительность”, а с прозой Аксенова трудно будет встретиться в ближайшие годы – как раз в 1982 г. Аксенов уехал в США. “Странная литература, - констатирует Е. Михайлович, - это ни что иное, как литература непонятая”. Более того, он упрекает современников в том, что скоро им, не привыкшим делать усилия, и букварь покажется странным.

При таком содержании издание “Тетрадей” не могло не стать одним из пунктов обвинительного приговора по делу Б. Черных. Он получил по ст. 190 УК РСФСР пять лет лагерей и три года ссылки. КГБшники, старательно уничтожавшие (физически, путем сожжения) книги, имевшие отношение к “Товариществу” (в том числе и сочинения педагога Януша Корчака) упустили некоторое количество экземпляров, хранящихся ныне у Геннадия Хороших, уполномоченного по правам человека при губернаторе Иркутской области. Хороших, личный друг Черных, сделал многое, чтобы деятельность “вампиловцев” не была забыта: им написаны несколько статей, опубликованных в разных изданиях⁷. Машинописный оригинал книги Черных “История одного колхоза” спасли от “литературоведов в штатском” иркутяне С. и Э. Василюки, копию – Е.Н. Краевская-Котляр. В середине 70-х Черных пытался опубликовать книгу в журнале “Наш современник”, но редакция отказалась, а читавшие ее Ю. Черниченко, Д. Сергеев и др. рекомендовали спрятать книгу⁸.

Ссылки