Корнильевых типография // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

КОРНИЛЬЕВЫХ ТИПОГРАФИЯ, первое в Сибири заведение издательства и печати (5 апреля 1789—1804), основан­ное тобольским купцом В.Я. Корнильевым.

История

Активное участие в делах типографии принимал его сын Д.В. Корнильев. Часть книг выпускалась по инициативе владельцев на их средства, другие финансировались тобольской администрацией. Успеху типографии способствовала ее под­держка губернатором А.В. Алябьевым. В издатательском про­цессе участвовали представители местной интеллигенции — учителя, юристы, врачи, военные, священники, чинов­ники, ссыльные (Т.М. Воскресенский, И.А. Набережнин, В.Я. Прудковский, И.Б. Лафинов, И.И. Бахтин, Г. Фризе и другие). Шрифты для типографии отливались в собственной словолитне. Бумага использовалась лишь собственного производства.

Имеются сведения о 53 изданиях типографии. Наи­более известны журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» (1789—91) — единственный в то время провинциальный жур­нал России; «Исторический журнал, или Собрание из разных книг любопытных известий, увеселительных повестей и анекдотов» (1790), «Библиотека ученая, экономическая, нравоучительная, историческая и уве­селительная, в пользу и удовольствие всякого звания читателей» (1793—94). Ориентируясь на потребнос­ти сибиряков, типография выпускала научно-популярную, прикладную, краеведческую, справочные книги, связанные с историей, юриспруденцией, сельским хозяйством, медициной и др. Так, вышли «Краткое описание болезни, в Сибири называемой вет­реною или воздушной язвою...» И. Петерсона (1790), «Словарь юридический, или Свод российских узаконе­ний, по азбучному порядку» Ф. Ланганса (1791), «Нужнейшия економические записки для крестьян, содержа­щие в себе наставления о производстве хлебопашества, и разные другие к сельской економии принадлежащие предметы...» Н. Шукшина (1794) и другие. В 1792 издана 1 часть труда академика П. С. Палласа «Описание растений Рос­сийского государства», впервые опубликованная в Санкт-Петербурге в 1786. Из беллетристики выпущены «Училище любви. Аглинская повесть» в переводе с французского  языка П.П. Сумарокова (1789, переиздание 1791); «Емилия. Французская повесть» в переводе С. Сумароковой (1791).

[caption id="attachment_18964" align="aligncenter" width="180"] КОРНИЛЬЕВ Дмитрий Васильевич[/caption]

После смерти В.Я. Корнильева (1795) экономическое поло­жение купеческой семьи ухудшилось. В 1796 вышел указ Екатерины II о закрытии «вольных» типографий. Пред­приятие перешло в ведение Тобольского губернского правления (1797) и затем неоднократно меняло свою ведомственную принадлежность. В 1804 после отмены Александром I запрета на частные типографии Д.В. Корнильев пытался возобновить издательскую деятельность. В 1804—05 вышел трактат (в 3 томах) английского математика Г. Диттона «Истина благочес­тия христианского, доказанная воскресением Иисуса Христа, с математической точностью» в переводе с немецкого языка тобольского архиепископа Антония (Знаменского). Продолжить работу типографии в новых условиях Д.В. Корнильеву не удалось.

Лит.: Дмитриев-Мамонов А. И. Начало печати в Сибири. 3-е изд. СПб., 1900; Утков В.Г. Сибирские первопечатники Василий и Дмитрий Корнильевы // Книга. Исследования и материалы. М., 1979. Вып. 38; Очерки русской литературы Сибири. Новосибирск, 1982. Т. 1; Соболевская Т.Н. Типография Корнильевых и тоболь­ская администрация XVIII в. // Книга в Сибири (конец XVIII — на­чало XX в.). Новосибирск, 1989; Очерки истории книжной культу­ры Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 2000. Т. 1.

В.Н. Волкова

Первопечатники Сибири. К 220-летию начала сибирской печати

Началом свободной предпринимательской деятельности российских типографов по праву считается 1783 г., когда согласно указу императрицы Екатерины II «О вольных типографиях» в стране далеко не сразу стали открываться частные печатные станки и печатная продукция начала растекаться не только в столичные, но и в самые отдаленные регионы. Не следует думать, что в тех типографиях печатались исключительно книги, журналы и иная продукция для широкого круга читателей. Отнюдь! При довольно высоких ценах на саму бумагу, а тем более переплет, который изготовлялся исключительно из кожи хорошей выделки, плюс к тому ручной труд наборщиков и переплетчиков — и цена книги вырастала до такого уровня, что приобрести себе ее мог позволить лишь очень состоятельный человек или государственное учреждение. Но была ниша, для заполнения которой требовалась именно дешевая типографская продукция, не требующая ни переплета, ни частого смена набора — это казенные бланки, которые требовались в губернские и другие канцелярии, суды и прочие административные как гражданские, так и церковные органы власти. Так что российские предприниматели, как, впрочем, и их коллеги во всем мире думали в первую очередь о собственной прибыли, а уж потом разбирались на сколько и в чем принесет пользу их род деятельности.

До Сибири предпринимательство посредством получения прибыли от типографского станка дошло с небольшим запозданием. В 1789 г. тобольский купец Василий Яковлевич Корнильев совместно с сыном Дмитрием приобретают на собственный кошт (личные средства) типографский станок, обзаведясь по этому случаю соответствующими разрешениями высокопоставленных особ, включая сибирского губернатора А.В. Алябьева и сибирского же владыки Варлаама (Петрова), речь о которых пойдет чуть позже.

Что же подтолкнуло предприимчивого и бывалого купца В.Я. Корнильева, известного не только в городе, но и за его пределами, взяться за непривычное и довольно рискованное предприятие, благодаря чему ныне мы и отмечаем славную дату 220-летия сибирского книгопечатания? Признаюсь читателям, что во времена своей молодости искренне считал Корнильевых этакими просветителями, которые чуть не последнюю рубаху готовы были с себя снять, лишь бы народ сибирский смог стать более культурным и просвещенным во имя высоких человеческих идеалов. Но старшие коллеги вовремя разъяснили мне, что цели купечества были ориентированны совершенно в другом направлении, и о просветительстве они может и думали, но отнюдь не бескорыстно. Да и самому мне, работая в архиве и разбирая залежи документов, весьма скоро пришлось убедиться, что взимали эти меценаты каждую копеечку не только с посторонних людей, но и со своих ближних. Тот же Корнильев-отец опротестовал вексель родного сына Дмитрия, выдавшего через нотариуса Кошкарева 26 октября 1793 г. вдове советника гражданской палаты Алексея Самарина Авдотье Андреевне 368 рублей в долг! Сам же Корнильев-отец за один лишь 1794 г. ссудил разным лицам около 5 тыс. рублей! О какой благотворительности может идти речь…

А предпосылки для открытия типографии у тобольких купцов были. И заключались они в наличии в их собственности бумажной фабрики близ Тобольска, на речке Суклемке, приносящей не очень значительный, но регулярный доход от продажи производимой там бумаги. Сама фабрика была «заведена» в 1744 г. тобольским же купцом Медведевым с разрешения Мануфактур Коллегии, благодаря чему хозяевам разрешено было иметь для работы на ней до ста человек крепостных крестьян. Вышло так, что Василий Корнильев взял в жены дочь Медведева Марфу Ивановну и в 1778 г. тесть продал ему половину фабрики, а еще через какое-то время зять стал и вовсе полноправным ее владельцем, поставив родственника управляющим производством. С тех пор изготовляемая бумага стала выходить с водяными знаками: СТФСВК, что означает — Сибирь Тобольская Фабрика Содержателя Василия Корнильева. На некоторых сортах бумаги, предназначавшейся для государственных учреждений, ставился недавно появившийся герб Тобольска. По сортам бумага подразделялась так: писчая, полуалександрийская и картузная.

К 1789 г. Василий Корнильев заключил контракт на поставку бумаги в Канцелярию Тобольского наместничества и в Присутственные места: Тюмени, Туринска, Кургана, Ишима, Тары, Каинска, Енисейска, Томска, Омска, Нарыма, Ачинска, Березова и в 202 волости. Как видим, предприимчивый купец охватил своими поставками не только Западную, но и часть Восточной Сибири, не имея до поры до времени на этом поприще конкурентов. По данным исследователей, на тот момент его фабрика производила 544 стопы бумаги (стопа — единица измерения того времени, весом 8 кг) на общую сумму 850 рублей в год. Но для того, чтоб заявиться в купеческую гильдию на определенную категорию, этих денег было мало. Вряд ли оказывали в этом плане существенное значение и деньги, даваемые в рост. Так что, надо думать, типографский станок должен был дополнить и упрочить финансовое положение семейства Корнильевых.

До сих пор остается неясным вопрос о месте приобретения самой типографии. Высказывались смелые предположения, что время покупки совпало с указом о закрытии знаменитой типографии Н. Новикова. К тому же жена тобольского губернатора А.В. Алябьева была урожденной Новиковой! Но это лишь предположения, не подкрепленные документальными свидетельствами. Несомненно другое: тобольский губернатор немало способствовал ее приобретению, поскольку именно ему выражается благодарность от начинающих типографов в специально изготовленном сборнике, принадлежавшем некогда соликамскому купцу Ивану Лапину. Там же помещены вышедшие явно из-под любительского пера вирши, в адрес преосвященного Варлаама и архимандрита соликамского монастыря Иакинфа.

Если личности Алябьева и Варлаама достаточно хорошо известны, то фигура архимандрита Иакинфа для широкого читателя вряд ли знакома. Он родился в 1723 г. в семье священника, скорее всего, в Сибири, до принятия монашества в 1750 г. носил фамилию Кашперов. После окончания Тобольской духовной семинарии занимал ряд ответственных постов: эконома архиерейского дома, игумена и архимандрита различных сибирских монастырей. Пользовался покровительством сибирских владык, за счет чего допускал значительные нарушения по отношению к монастырским крестьянам, доходящие до жестокости. В 1793 г. архимандрит Иакинф был убит в соликамском Вознесенском монастыре. Каким образом он повлиял на приобретение типографии Корнильевыми, ответить затруднительно, но сам факт отправки ему благодарственных стихов говорит о многом.

Разрешение на открытие корнильевской типографии было выдано В.Я. Корнильеву 5 апреля 1789 г., но еще до этого — 21 февраля 1789 г. — он умудрился отпечатать (не имея на работу официального разрешения!) на приобретенном станке вышеупомянутые послания в адрес своих покровителей, за что и получил заслуженное взыскание от гражданских властей. Видимо, решив, что оно станет далеко не последним на шатком поприще сибирского печатного дела, Василий Яковлевич находит способ впредь обезопасить себя от подобных нареканий (вполне возможно, что причин было несколько), и пишет прошение, текст которого приводится ниже.

В Тобольское Наместническое Правление

От тобольского Первой гильдии купца и

Бумажной фабрики фабриканта

Василия Корнильева

Покорнейшее доношение

Хотя постановленною в Тобольском наместническом правлении сего 789-го года апреля 2-го дня и мне объявленною резолюциею и заключено взять с меня подписку о справном печатании в заведенной мною собственным моим коштом типографии исполнительных указов с получением каждомесячно по пятидесяти рублёв, однако оную вместо себя доверяю дать сыну моему родному тобольскому купцу Дмитрию Корнильеву, которую и прошу Тобольское наместническое правление прика­зать с него взять.

К сему доношению Василий Корнильев подписуюсь июля 31-го дня 1789 года.

Приведенный документ позволяет судить не только о том, что Дмитрий Корнильев отныне стал совладельцем типографии, но и о гарантированном приходе в купеческую кассу по 50 руб. в месяц от печати «исполнительных указов» на основе договора, заключенного с Наместническим правлением. За год печатный станок приносил очередные 600 руб. дохода.

Но если бы из-под станка тобольской типографии выходили только официальные бланки и циркуляры, то вряд ли мы сегодня придавали ей столь большое значение в просветительском деле Сибири. Уникальность ее в том и заключалась, что, наряду с канцелярской продукцией, в первой за Уральским хребтом типографии печатались и книги, издавался журнал с материалами местных авторов, и насколько велика в том заслуга хозяев печатного станка — судить Вам, читатель.

Итак, издание книг. Дмитрий Васильевич, который после передачи ему отцом типографского станка, судя по всему, пристально следил и за конъектурой выпускаемой продукции, оказался настоящим патриотом сибирского края и принимал к изданию исключительно труды своих земляков. Одним из первых среди них стал ссыльный поэт, бывший конногвардеец Панкратий Платонович Сумароков, внучатый племянник известного российского писателя. В тобольскую ссылку он попал совсем в юном возрасте, больше по глупости, чем за сознательную «подделку ассигнаций», каковая ему предписывалась судом. Ранее или уже в Сибири, он, прекрасно владея иностранными языками, перевел нескольких популярных для того времени иностранных авторов. С одной из рукописей «перевода английской повести с французского» Сумароков и обратился к Дмитрию Корнильеву, и тот дал свое согласие на ее издание. Книга, объемом в 142 страницы, вышла в свет в 1790 г., а через год, после первого издания и его распродажи, произвели вторичный набор. Но тираж книги, как и авторский гонорар, и доход от продажи, к сожалению, не известны.

1790 г. стал наиболее плодотворным для сибирских авторов и издателей. Важен тот факт, что в Тобольске удалось сформировать творческий коллектив из учителей, чиновников и даже ссыльных, которые стали авторами журнала с довольно необычным для современного уха названием: «Иртыш превращающийся в Иппокрену». На титульном листе сообщалось, что это будет «…ежемесячное сочинение, издаваемое от Главного Народного Училища, 12 книжек в Тобольске, в типографии Корнильева». И хотя среди авторов не было ни главного редактора, ни составителя, удалось осуществить казалось бы немыслимое: в провинции (второй случай в России; до этого в 1786 г. в Ярославле издавался аналогичный журнал под названием «Уединенный Пошехонец»), практически на общественных началах, стал выходить журнал, оценить который потомки смогли лишь спустя столетие. Наиболее активное участие в формировании «Иртыша» приняли учителя Главного народного училища, все тот же Панкратий Сумароков и… губернский прокурор И.И. Бахтин, который, по воспоминаниям современников, даже на служебные заседания брал с собой томик вольнодумца Вольтера! В журнале публиковались речи учителей Главного народного училища на различных торжествах, переводы иностранной литературы, а так же литературные произведения местных авторов. Переводы с французского, немецкого, английского языков выполнялись учащимися и носили учебный характер. За основу брались отрывки из Плиния, Ньютона и др. Один из учащихся «бухаретин» (бухарец) Апля Маметов перевел с персидского «Мнение магометан о смерти пророка Моисея».

Первый номер «Иртыша» вышел в сентябре 1789 г. Но журнал просуществовал недолго: с 1789 г. по 1791 гг. Всего за этот период было выпущено 24 номера журнала. При этом распространить удалось далеко не все номера, что можно истолковать как неготовность читателей того времени к прочтению трудов современников.

Одновременно с «Иртышом» в 1790 г. стал выпускаться «Журнал ис­торический, выбранный из разных книг». Составителями «Журнала» стали учителя Тобольского Главного народного училища. Вышло всего две части журнала, в которых помещались переводы из различных «исторических сочинений» без указания источников и авторов перевода. Видимо, иссяк творческий запал составителей или же сказалась нехватка материала и отсутствие гонорара за публикации, потому что дальнейшего развития «Журнал исторический» не получил.

С 1793 по 1794 гг. в Тобольске выходило в свет другое периодическое издание: «Библиотека ученая, экономическая, нравоучительная, историческая и увеселительная, в пользу и удовольствие всякого звания читателей». Большая часть статей были переводом различных сочинений из французских и немецких книг и журналов. Редактировал журнал ссыльный поэт П.П. Сумароков, и материалы, подготовленные им лично, исследователи признают наиболее интересными и оригинальными, имеющими авторский почерк и самобытность. Всего вышло в свет 12 номеров журнала. Рассылались они 112 подписчикам.

Кроме периодических изданий в типографии Корнильевых в 1791 г. была набрана довольно прогрессивная для XVIII века книга объемом в 46 страниц тобольского лекаря И. Петерсона с таким вот названием на обложке: «Краткое описание болезни, в Сибири называемой ветреною или воздушной язвой, С показанием простых и домашних врачебных средств от оной, Собранное из разных о сей болезни имеющихся известий, Тобольскаго наместничества правящим должность доктора, коллежским асессором, и штаб-лекарем Иваном Петерсоном».

Книга Петерсона с названием в полстраницы имела огромный успех у чи­тателей, что можно объяснить проводимой кампанией по внедрению среди народа привив­ок от оспы, которой руководила сама императрица. Государственная Медицинская коллегия тоже высоко оценила произведение Петерсона и направила ему письменную благодарность. Тираж книги составил 300 экземпляров, и от ее продажи было выручено 1490 рублей. Скорее всего, деньги на издание давала губернская администрация, поскольку после распродажи книги вырученной суммой губернатором Алябьевым велено было распорядиться таким образом: выдать 1000 руб. сочинителю, 340 руб. зачислить в Приказ Общественного призрения и 150 руб. — типографам. Петерсон, окрыленный успехом, спешит написать новую книгу с длинным названием: «Краткое наставление как вспомоществовать тем, кои от насильственных или внезапных случаев при­ходят в такое положение, что уже мёртвыми кажутся, изданное Тобольского наместничества правящим должность доктора штаб-лекарем, коллежским асессором Иваном Петерсоном». Книга была издана в 1794 г. на 190 страницах. Но на сей раз издание ее осуществляется за счет автора. Сведения о ее тираже и доходах от продажи нам не известны.

От местных изданий Д. Корнильев перешел к авторам общероссийского масштаба и взялся за переиздание «Словаря юридического...» Ф. Ланганса, отпечатанного ранее в типографии Московского университета. Полное его название: «Словарь юридический, или Свод Российс­ких узаконений по азбучному порядку. С прибавлением, против напечатаннаго в Университете трех годов, и имянно: 788,789 и 790.Печатан с указанного дозволения в Тобольске в типографии В. Корнильева, 1791 год». (Отметим, что Василий Яковлевич Корнильев (отец) не передает полностью бразды правления типографией своему приемнику и на титуле издания значится именно его имя). Словарь вышел в 1791 г., объем в 222 страницы. Один из законов, упомянутых в этом издании, назывался «О выемке у каторжных ноздрей до кости».

В 1792 г. печатается следующее сочинение: «Краткое показание о бывших как в Тобольске, так и во всех Сибирских городах и острогах с начала взятия Сибирского Государства, воеводах, губернаторах и прочих чинах, и кто они имен­но и в каких городах были, и кто какой город строил и когда, писанное в Тобольском доме архиерейском 1792 год». Вероятно, в название авторы стремились поместить и краткое содержание книги, чтоб читатель, не разрезая листов, мог себе представить, что помещено под обложкой. Ряд исследователей приписывают авторство этого сочинения сибирскому епископу Варлааму (Петрову), но доказанным фактом данное утверждение считать нельзя.

В 1792 г. выходят так же: «Описание растений Российского госу­дарства» академика П.С. Палласа на 233 страницах, перепечатанное с изда­ния петербургского, вышедшего в 1786 г. Но в тобольском варианте, в отличие от столичного, рисунки были упу­щены, что вполне объясняется отсутствием мастера граверного дела и удешевлением издания. Зато в книге были помещены тексты на русском и латинском языках, следовательно, можно сделать смелое предположение о наличии у сибирских типографов наборного латинского шрифта! Но только не ясно, кто был в состоянии набрать его для печати? Пока что нам известна фамилия лишь одного корнильевского работника, осуществлявшего эту операцию, но с русским шрифтом, — Мухина. Может быть, ему помогал кто-то из учителей семинарии, где на латыни преподавались практически все предметы? И на этот вопрос нам вряд ли удастся ответить в ближайшее время.

В том же году выходит еще одна книга, которую можно смело причис­лить к категории научно-популярных изданий: «Економическое и физическое описание всех наиболее полезных российских растений». Тираж ее 240 экземп­ляров. И чуть позже издается речь местного учителя Воскресенского: «Слово о пользе физики, говоренное во время открытого испытания в Тобольском Главном Народном Училище Высших классов Учителем Тимофеем Воскресенским 1793 года июля 12 дня». Согласитесь, событие довольно незаурядное для сибирской глубинки.

Следующим изданием стало сочинение пера местного сержанта И. Трунина, посвященное непосредственно губернатору А.В. Алябьеву: «Ода на новый, 1793 год, сочиненная Артиллерии второго Канонирского полку сержантом Иваном Труниным». Каких либо подробностей о выходе «Оды» в свет не сохранилось.

В 1794 году выходит довольно солидное издание на 309 стра­ницах, автор которого занимал должность губернского регистратора, а, кроме того, был однофамильцем, а может и далеким предком Василия Макаровича Шукшина. «Сельская економия или нужнейшия економические записки для крестьян, содержащие в себе подробные наставления о производстве хлебопашества и разные дру­гие к сельской економии принадлежащие предметы, собранные из разных економических сочинений Николаем Шукшиным». Как указано на титульном листе, книга печаталась «с дозволения Управы Благочиния в Тобольске в типографии у Василия Корнильева. 1794 г.». Тираж по тем временам тоже немалый — 300 экземпляров. Книга, как мы сейчас бы сказали, имеющая сугубо просветительские цели, распространялась по инициативе А.В. Алябьева по всем сибирским городам по цене 3 рубля за экземпляр, благодаря чему выручка от продажи составила 529 руб. 50 коп., которые были «выданы Приказом общественного призрения сочинителю»[1].

После 1794 г. типографское дело в Тобольске по непонятным причинам замирает на довольно продолжительный срок. Чаще всего в подобных случаях можно отыскать сразу несколько причин, повлиявших на закрытие предприятия. Так, на наш взгляд, произошло и в случае с угасанием деятельности корнильевской типографии. Одна из них — смерть 31 января 1795 г., на 61 году жизни, Василия Яков­левича Корнильева. Смерть сказалась на его сыне Дмитрии, которому тогда исполнилось 32 года, не только эмоционально; думается, что он оказался без финансовой поддержки со стороны отца, чего постоянно требовало книжное дело. Кроме того, в 1796 г. переводится к новому месту службы в Астрахань и покровитель Корнильевых А.В. Алябьев. И, наконец, 16 сентября 1796 г. выходит известный императорский указ о закрытии всех вольных (частных) типографий «вследствие некоторого злоупотребления». Но к моменту издания указа корнильевская типография уже практически не работала. Куда делась сама типография? Может, ее продали иным владельцам или передали губернским властям, или она просто на­ходилась в консервации? Ответов нет.

А.И. Дмитриев-Мамонов по этому поводу пишет: «По закрытии типографии Корнильева, устроена была типография сначала при Тобольском Наместническом Управлении, а затем, по упразднении Наместнического Управления, в 1797 году, типография была присоединена к Губернскому Правлению». Далее он сообщает, что имеющаяся типография «была устроена на частные средства» и содержателю ее выплачивалось ежегодно 600 руб. ассигнациями. Здесь же он высказывает предположение, что «владельцем и этой типографии был тот же Корнильев». В конце 1800 г., по инициативе тобольского губернатора Д.Р. Кошелева, Приказу общественного призрения предлагается «устроить на средства, которыми он располагает, особую типографию», поскольку расходы прежнему «содержателю типографии оказывается отяготительным и поэтому типография та закрыта».

Эти данные подтверждаются документами, хранящимися в фондах Тобольского государственного архива. Среди них нами выявлено дело за 15 февраля 1800 г., в котором сообщалось «об отпуске Директору Училища Господину коллежскому Асессору Ишимову на первоначальное приготовление потребных к заводимой оного приказа типографии материалов денег 350 рублей»[2]. Таким образом, гражданские власти своим решением обязали Приказ общественного призрения обзавестись собственной типографией, возглавить которую должен был директор Народного училища И. Ишимов. В типографии предполагалось печатать исключительно бланки и указы губернской администрации.

В другом документе от 3 марта 1802 г., по поводу прибытия в Тобольск и «вступления в должность Гражданского Губернатора Действительного Статского советника Богдана Андреевича Гермеса», перечисляется находящееся на балансе Приказа общественного призрения оборудование[3]. Кроме сундуков, обитых железом, кадки для воды и замков висячих в документе упоминаются приобретенные для типографии в 1800-1801 годах материалы и инструменты: «олово — 4 пуда 11 фунтов; свинца — 27 пудов 22 фунта; стали — 10 фунтов; пил различных сортов — 14; щипцов — 2; доски винтовальные — 1; матриц с встречными знаками к ним шрифт — строчный, цыферный; матричные формы; литер для титулов»[4].

В том же документе имеется и другая любопытная запись, свидетельствующая, что наряду с типографским оборудованием в Приказе хранятся знакомые нам издания: «Иртыш, превращающийся в Иппокрену» — по 3 руб. 60 коп. — 118 штук, на сумму 432 руб. 80 коп. Далее — «Ученая библиотека» — из 12 частей, 192 шт. на 1008 руб. А вот и незнакомые нам издания, как указано, «для продажи». Названия их: «О учреждении по границам российским таможенной цепи» — 300 штук. И «Оценка лекарствам и притом Устав аптекам, повивальным бабкам и Устав палаты медицинской на российском и немецком языках» — 8 книг. Можно ли сделать предположение, что последние издания, хранящиеся вместе с «Иртышем» и «Ученой библиотекой», также изданны все той же корнильевской типографией? Но каких-либо упоминаний в архивах или трудах исследователей на этот счет не имеется, а потому оставим этот вопрос открытым. Зато мы можем смело заявить, что на 1802 г. 210 штук журналов лежали на складе Приказа общественного призрения невостребованными. Может быть, в этом факте и содержится ответ на вопрос, почему было прекращено издание первых периодических сибирских журналов?

После восшествия на престол Александра I выходит указ от 9 февраля 1802 г., согласно которому вольным ти­пографам возвращена свобода печати. Через два года после этого указа (1804 — 1805 гг.) в Тобольске издаётся трёхтомное богословское сочинение, переведенное с немецкого языка сибирским архиепископом Антонием: «Истина благочестия Христианского, доказанная Воскресением Иисуса Христа с математической точностью; сочинение знаменитого Английского математика Гумфреда Диттона». Печать всех трех частей книги произведена в типографии Корнильевых.

Следует отметить, что начало XIX века было тяжелым для Дмитрия Васильевича: умерли несколько детей, а потом и жена. В первые годы нового столетия в семье Корнильевых рождаются дочери: Варвара и Елизавета. И обе они умирают в 1802 г.

4 января 1803 г. на свет появилась еще одна девочка, названная Анной, которую, «по болезни», крестили дома. А 10 января 1803 г., вероятно, после тяжелых родов, в возрасте 33 лет, умерла Екатерина Ефимовна Корнильева, жена Дмитрия, которому на тот период было 40 лет. Недолго прожила и новорожденная Анна, скончавшаяся 19 января 1803 г.

Перенести подобное испытание способен не каждый. На это указывает в своих воспоминаниях Н.Я. Губкина (урожденная Капустина): «Дмитрий-же Васильевич, отец их, после смерти своей молодой жены был болен воспалением мозга, потерял память, не мог вести дел фабрик, состояние их пошатнулось и они обеднели»[5]. Трудно сказать, что стало главной причиной потери памяти Дмитрия Васильевича — потрясение, вызванное смертью малолетних детей, а вслед за тем и молодой жены, или иная болезнь. Но ясно одно, что в таком состоянии заниматься издательским делом Дмитрий Васильевич уже не мог и после выпуска «Истины благочестия» типографское дело он оставил.

Но типография Корнильевых сыграла свою роль в истории сибирской книжной печати: более 50 томов вышло в свет, при общем тираже в 15 тысяч экземпляров. В том числе — 11 наименований книг и три журнала, и это, согласитесь, немало даже по сегодняшним меркам. Но самое главное, что типографский станок вольно или невольно объединил людей, обладавших литературным дарованием, сплотил их, сделал единомышленниками.

А теперь попытаемся провести параллель между днем сегодняшним и временем правления императрицы Екатерины, совершенно заслуженно названной Великой. И зададим сами себе не совсем корректный вопрос: можно ли сравнить печатный станок и его роль в XVIII веке с современным компьютером? А издаваемые журналы и книги с сетью Интернет? На наш взгляд, и то, и другое техническое новшество дало возможность сделать творчество одного или нескольких авторов доступным для многих, тогда как рукопись, по большей части, доступна лишь автору и небольшому кругу его друзей, единомышленников. Произошел качественный скачок — от летописания к массовым публикациям.

Так через типографию Корнильевых слово, сказанное, а затем нанесенное на бумагу где-то в Европе, доходило до азиатских окраин, делая мир не только более просвещенным, но и думающим, мыслящим. Новые идеи рождали новые вопросы, и каждый читающий человек мог ощутить себя гражданином мира.

Думали ли об этом купцы Корнильевы, приобретая печатный станок, с помощью которого собирались умножить свой капитал? Вряд ли. Несомненно, что думали они о собственной прибыли. Но свободное предпринимательство породило свободу слова. И не случайно умные машины, названные компьютерами, появились в России именно в конце 80-х годов XX века, вслед за чем пришла и долгожданная свобода печати. И везли их в страну предприниматели, которые тоже вряд ли догадывались, чем обернется их поступок. Так что определенные параллели между событиями века XVIII и XX вполне прослеживаются. В любом случае, мы должны быть благодарны смелости предпринимателей прошлого, чья деятельность сделала Россию страной печатного слова и, пусть далеко не сразу, — страной читающих, а значит, думающих свободных людей.

Первые оттиски типографии Корнильевых с посвящением:

епископу Варлааму (Петрову) и архимандриту Иоакинфу[6]

Его Высокопреосвященству

Варлааму епископу Тобольскому и сибирскому

Милостивейшему Отцу и Архипастырю.

В знак своего истинного усердия с глубочайшим почтением содержатель ново заводимой в Сибири типографии тобольский купец и фабрикант Василий Корнильев сей лист подносит февраля 6 дня 1789 года.

Какую радость ощущаю

в восторге сердца моего

сей день я почитаю

вверх блаженства своего

Лучами с щастия озаряюсь

тебя встретить устремляюсь

иархипастырски принять

с усердием благословление

за труд и посещение

благодарность чем воздать!

Какими выражу речами

я радость сердца моего

Усердными горя к тебе душами

встречаем гостя своего,

являя радостно почтенье

но слабо все благодоренье

за милость кою нам явил

принял труд зделал посещенье

святительское своё благословенье

на нас излить благословил.

Высокопреподобнейший отец архимандрит Иоакинф

Милостивый Государь батюшка

Имея щастие пользоватца отеческою вашего Высокопреподобия милостию, занепременный долг поставлю через сие вопервых, принесть Вашему Высокопреподобию всенижайшее мое почтение соиспрашиваем заочного вашего благословения, Апритом посредством сих кратких строк изъявить озаведении подпокровительством его превосходительства господина нашего Губернатора александр-васильевича алябьева первой всибири типографии, которая запомощью божиею и замолитвами чрез старания иусердие кообщей ползепожеланию моему пришла на сих днях коокнчанию, очем донеся сыстиным моим высокопочитанием прибуду наивсегда.

Милостевый государь батюшка

Вашего Высокопреподобия

Всенижайший и покорный слуга

Василий Карнильев

Февраля 21 дня 1789 года

Таб. Бумажная фабрика.

 Ссылки: