Наименованием К. обозначается диктатура контррев. военщины, возглавлявшейся адмиралом Колчаком (см.) с 18 ноября 1918 по декабрь 1919. Территориальное распространение К. ограничилось Сиб. и Уралом. Основным стремлением К. было полное уничтожение большевизма и сов. власти и возврат к старому порядку в такой форме, к-рая обеспечивала бы буржуазии ее политическое и экономическое господство. Т. о., К. являлась не узкоместным движением контррев. групп, а наиб. общей и развитой формой контрреволюции. Это подтверждается не только принятым колчаковской властью официальным титулованием «российского правительства» и всякого рода декларативными заявлениями, но и тем фактом, что Колчака признали в качестве главы «российского правительства» другие контррев. правительства: генералов Деникина, Юденича, Миллера и др. По своей классовой сущности К. была диктатурой крупной торг.-пром. буржуазии, об’единившейся с остатками помещичьего класса и поддержанной иностранными ее союзниками—буржуазией Антанты. К. явилась наиб. развитым методом борьбы отечественной и международной контррев. с диктатурой рабочего класса.
I. Подготовка. Впервые план преодоления большевизма в России при помощи военной диктатуры, опирающейся на поддержку союзных войск (см. Интервенция), возник в буржуазных кругах после июльских дней 1917. Тогда же была выдвинута и поддержана кадетским Национальным центром кандидатура Колчака в качестве одного из возможных диктаторов. Кадетская партия подготовляла проведение Колчака в Учр. Собрание по своему списку. Сам Колчак предпринял большое путешествие за границу, где вошел в личные сношения с бывшими послами, получил аудиенцию у президента САСШ Вильсона. Англия, Америка и Франция делали ставку на Колчака. После Октябрьского переворота Колчак, уже принятый на английскую военную службу, по настоянию союзников и контррев. деятелей на В., был возвращен с пути в Месопотамию—в Харбин для возглавления уже сформировавшихся там белогвардейских отрядов. «Определенно можно утверждать (пишет осведомленный английский полковник Уорд), что адмирал Колчак никогда бы не отправился в Сиб., никогда бы не встал во главе рус. конституционного (читай: контррев.) движения и правительства, если бы он не был вынужден на это советами и настояниями союзников. Он получил самые категорические обещания на искреннюю помощь и немедленное признание со стороны союзников, прежде чем принял на себя опасный долг главы Омского правительства». Так, еще до переворота 18 ноября 1918, союзники и контррев. круги подготовляли будущего диктатора. Но окончательное проведение плана военной диктатуры оказалось возможным лишь в результате деятельности т. наз. «демократических» правительств, возникших вслед за свержением сов. власти в Сибири (см. Временное Сибирское Правительство). Эти правительства были вызваны к жизни контррев. переворотом в Сиб. и на Урале, произведенным при помощи чехословацких войск антисоветским блоком от с.-р. до монархистов включительно. Политическое возглавление правительств, сменявших друг друга, принадлежало с.-р. и меньшевикам. Основной их задачей была ликвидация всех завоеваний Октябрьской революции. За уничтожением Советов и разгромом большевистских организаций быстро развернулась реставрация прежнего порядка. Была денационализирована пром-сть, об’явлена свобода торговли, введено военное положение, и монархическая военщина приобрела исключит. силу. Был взят решительный курс на подавление рабочего движения: введены старые законы, в политический обиход вошли методы царского времени — вооруженное подавление стачек, тюрьмы и смертная казнь за забастовки и неповиновение. Признан был в силе царский Свод законов, учреждены прежние министерства и т. д. Крупная буржуазия оправилась от нанесенных ей большевиками поражений, полностью использовав (до тех пор, пока это было ей нужно), правительства, руководимые соц.-соглашательскими партиями, и практически поставила вопрос о твердой единоличной власти (см. Конституционно — демократическая партия). Деятельность Сиб. правительства и Директории подготовила все предпосылки для укрепления буржуазии и победы военщины. Для реставрации царского порядка и военной диктатуры все было налицо, нужен был только человек, имевший опору в союзниках и связанный с военными кругами. Им и оказался мало известный в Сиб. Колчак. Приезд Колчака в Омск, назначение его на пост военно-морского министра Директории, поездка его на Уральский фронт для подготовки переворота,— все это только завершало его путь к диктатуре. Переворот был произведен немедленно по возвращении Колчака с фронта.
II. Переворот 18 ноября 1918. Колчак вернулся в Омск 16 ноября, а в ночь на 18 казачьи офицеры Волков и Каганаев произвели аресты членов Директории и ее немногочисленных приверженцев. Исп. орган Директории—совет министров— об’явил власть Директории низложенной «вследствие чрезвычайных событий», принял на себя всю полноту власти и немедленно же передал ее «в полном об’еме» вице-адмиралу Колчаку. Последнему было присвоено при этом наименование «верховного правителя». Переворот, совершенный военщиной, был политически поддержан организациями буржуазии, верхушкой кооперативных организаций и представителями некоторых союзных правительств. Никто не вступился за «демократическую» Директорию, даже чехословаки ограничились словесными протестами. Основной массе крестьянства и рабочих Сиб. не было никаких оснований защищать контррев. эсеровскую Директорию, а в К. они видели только естественное продолжение последней. В общем, колчаковский переворот не произвел к.-л. б. или м. глубоких сдвигов ни в классовой расстановке сил, ни в направлении политики. Все свелось к победе единодержавия, за к-рым крупной буржуазии легче всего было обеспечить свое господство.
III. Организация власти. В день переворота было принято «Положение о временном устройстве государственной власти в России». Им определялись права и взаимоотношения органов верховного управления. Колчаку принадлежала целиком вся власть управления, ему подчинялись все вооруженные силы «Российского государства», он получал право принятия чрезвычайных мер для обеспечения комплектования и снабжения вооруженных сил и для водворения «порядка и законности». Совет министров мог лишь рассматривать проекты указов и законов до утверждения их верховным правителем, а председатель совета министров скреплял своей подписью акты верховного правителя. Состав сов. министров остался тот же, какой был при Директории. Персонально в него вошли в большинстве прежние министры: Вологодский, П. В. (председатель совета министров), Михайлов, И. А. (министр финансов), Серебренников, И. И. (м. снабжения), Петров, Н. И. (м. земледелия), Старынкевич, С. С. (м. юстиции), Шумиловский, Л. И. (м. труда), Зефиров, Н. С. (м. продовольствия), Сапожников, В. В. (м. просвещения), вновь вошли: Ключников, Ю. В. (м. иностранных дел), Тель-берг, Г. Г. (управдел), Гат-тенбергер, А. Н. (м. внутренних дел), Степанов, Н. А. (м. военный), Смирнов (м. морской), Краснов, Г. А. (гос. контролер). При верховном правителе был учрежден еще Особый совет верховного правителя в составе преде, сов. министров и министров: внутренних дел, финансов, иностранных дел и управляющего делами правительства. Совет этот созывался только по особым предложениям Колчака и являлся своего рода «Звездной Палатой». Колчак занял положение «неограниченного» монарха. Его особа была ограждена от посягательств на жизнь, свободу, а также от попыток насильственного лишения власти и противодействия ей введением статей царского Уголовного уложения 1903, каравших виновных смертной казнью. Гос. учреждения центр. и местного управления подверглись коренной переделке. Точнее будет сказать—реставрированы были царские учреждения, сметенные не только Октябрьской, но и Февральской революцией. К. пошла в этом направлении дальше сиб. правительств и Директории. Был создан правительствующий сенат, департамент милиции, в ведение к-рого перешла от местных органов милиция, на места назначены управляющие губерниями с правами прежних губернаторов. Возврат к старым учреждениям во многих случаях повел даже к назначению прежних царских сановников и бюрократов.
IV. Внутренняя политика. Колчак торжественно заявлял, что, «принявши на себя крест власти», он не пойдет «ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности». Действительность скоро показала, что это была лишь фраза, нужная не столько для внутреннего, сколько для внешнего обихода. Переворот окончательно развязал все контррев. силы, к-рые накоплялись под прикрытием «демократических» правительств Сибири. То, что эти правительства проводили неполно и неуверенно, с колебаниями, Колчак продолжил в весьма определенной форме и с исключительной решительностью. Игра в «демократию» окончилась, хотя для внешнего обращения все еще повторялся лозунг Учр. Собрания. Для внутреннего он уже не годился, т. к. стоящие у власти и поддерживающие ее группы сами резко отрицательно относились к Учр. Собранию и не хотели его, а массы трудящихся ждали прихода Красной армии, боролись за сов. власть. Контррев. волна перекатила через головы вызвавших ее с.-р. и меньшевиков. В день переворота была введена предварит. цензура, переданная в руки военных властей. Повсюду было введено военное положение, и командующим воен. округами было предоставлено право об’являть местности на осадном положении, закрывать органы печати и утверждать смертные приговоры. Военные и полицейские власти подвергали истязаниям и расстрелам рабочих, служащих, крестьян, солдат за малейшее проявление недовольства политикой власти, а то и просто по одному подозрению. Задержанных секли нагайками, арапнисмертной казни рыть себе ямы, многих закапывали живыми, вешали на телеграфных столбах по линии жел. дор., топили в прорубях, расстреливали по отсчету пятого или десятого в ряду… В целях борьбы с партизанским движением (см.) введена была система заложничества, по к-рой усмотрением власти арестованные большевики и заподозренные в сочувствии им обрекались расстрелу или виселице в случаях убийства чинов охраны или порчи полотна ж. дороги. Так, в числе заложников в Красноярской тюрьме были расстреляны большевики: Пе-ренсон (см.), Боград (см.) и др. Мобилизация в войска, реквизиции скота и пр. крестьянского имущества и экзекуции по деревням стали обычным явлением. Попытки протестов и восстаний рабочих и крестьян вызывали со стороны власти небывалые по своей жестокости меры, выражавшиеся в поголовном физическом уничтожении не только участников, а и всего населения восставших поселков и деревень и в разгроме и сжигании самих поселений (см. Восстания рабочих и солдат, Партизанское движение, Интервенция). В проведении этих карательных мер, на ряду с белогвардейскими карательными отрядами, самое активное участие принимали интервенты. Среди этого разгула контрреволюции омская власть занималась разработкой законодательства по рабочему и крестьянскому вопросам. Учреждения охраны труда были бюрократизированы, введены были правительственные инспектора труда, в правлениях больничных касс большинство голосов обеспечивалось за предпринимателями и представителями власти, установлена обязательность взносов в больничные кассы рабочими, деятельность профсоюзов была сведена почти на-нет, за стачки грозил расстрел. Земельный вопрос был наиб. трудным и опасным камнем преткновения колчаковщины. Классовые интересы стоящих у власти требовали решительных мер по восстановлению помещичьей собственности на землю там, где она существовала до революции. Но это повело бы к отобранию захваченной во время рев. крестьянами земли и быстро подняло бы против К. не только трудовые слои деревни, но и зажиточно-середняцкую и кулацкую часть деревни. С одной стороны, нужно было закрепить за крестьянами их права на землю, чтобы иметь поддержку верхушки крестьянства в борьбе против большевиков; с другой—нужно было удовлетворить требования беженцев-помещиков и генералов, лишившихся своих поместий и домогавшихся их возврата. В этих противоречиях весной 1919 родилась декларация по зем. вопросу, в к-рой обещалось закрепить за крестьянами, засеявшими землю, урожай этого года. По вопросу о праве на землю, власть ограничивалась смутными обещаниями укрепить трудовое землепользование и личное землевладение. Вопрос так и остался нерешенным. Не менее угрожающе стоял вопрос гос. финансирования продовольствия, транспорта, комплектования и снабжения армии. Из захваченного в Казани золотого запаса часть была переправлена за границу в обеспечение уплаты за военные припасы, доставлявшиеся союзниками. На рынке свободной торговли обращались ничем не обеспеченные «керенки» и сиб. обязательства. Товары исчезали с рынка. Развилась самая неприкрытая спекуляция, в к-рой на ряду с буржуазией и мещанством принимали активное участие видные представители правительства, военные начальники, представители городских самоуправлений и интервенты (особ. чехословаки). Атамановщина, не признававшая Колчака или признававшая его лишь формально, окончательно подрывала товарооборот, захватывая грузы, накладывая контрибуции, спекулируя товарами. Транспорт разрушался. Нисколько не изменила положения и передача ж. д. под контроль межсоюзного комитета.
Общее расстройство всех отраслей народного хоз-ва при К. было настолько разительным, что скрыть или затушевать его не могли даже официальные представители белой власти, хотя причиной полного банкротства своей сист., несмотря на многомиллионные субсидии частным предпринимателям, они видели или в «кознях большевиков», или (о чем любят теперь вспоминать белые мемуаристы) в непринятии «верховным правителем» тех или др. «благожелательных» советов.
Добыча угля, потребность в к-ром для ж. д. не уменьшалась, составляла по копям Сиб. края (в тыс. т): 1917—2.560, 1918—1.651 и 1919— 1.277. По сравнению с 1917, 1919 дал сокращение производства в 2 раза (количество рабочих уменьшилось за этот период на 25%). Выработка стекольных заводов за время К. уменьшилась в 2/ раза, спичечных фабрик в 3 раза. Разработка медных, свинцовых и цинковых руд совершенно прекратилась. То, что колчаковцы и интервенты не успели разрушить в пром-сти за время своего управления, они разрушили при отступлении. Даже по данным кол-чаковской статистики, только с апреля 1918 по апрель 1919 цены на продукты полеводства возросли в 3/ раза, животноводства в 2 раза, птицеводства свыше 5 раз, спички, керосин, мыло в 5/ раз. Еще более быстрым темпом начали расти цены с апреля 1919. Крайне характерна для периода К. огромная разница в ценах в различных пунктах, расположенных на ж. дороге. В конце декабря 1918 пуд свечей во Владивостоке стоил 85—120 руб., а в Н.-Никола-евске 440—520 рублей. Пуд сахара во Владивостоке 19—24 р., в Н.-Николаевске 400 р. (цены оптовые). Этот разрыв цен—лучший показатель разрухи транспорта и спекулятивной горячки.
Совершенно очевидно, что при существовавших при К. способах «воссоздания» России, на ряду с хоз. крахом, и вопросы культурного строительства переживали такое же состояние. Часть даже бывших до К. школ перестала функционировать, ряд школьных зданий был занят белогвардейскими воинскими частями и интервентами, предпочитавшими отсиживаться и парадировать в городах (итальянцы, англичане, французы). Научно-исследовательская работа почти прекратилась. Печать даже с точки зрения буржуазных «свобод» подвергалась жестоким репрессиям.
V. Внешняя политика. К. была порождением ожесточенной классовой борьбы не одних только национальных сил. Российская буржуазия и возглавивший ее Колчак могли победить лишь при содействии союзнических вооруженных сил и при определенной материальной поддержке иностранной буржуазии. К. была орудием мировой буржуазии против сов. государства. Этим определялось и международное положение колчаковщины. Франция, Англия, С.-А. С. Ш. и шедшие за ними мелкие государства, не признавая Колчака, официально участвовали в борьбе против Сов. России своими военными отрядами, об’единивши их с колчаковски-ми войсками общим командованием, снабжали армию военным снаряжением, продовольствием и т. п., несли охрану путей, особенно ж. дорог. Япония, имея в лице С. Ш. Америки могущественного конкурента на ДВ в своих захватнических стремлениях, все время выдвигала своих кандидатов в диктаторы (см. Семенов), не порывая формально с колчаковщиной. Признание Колчака союзники обусловливали победой над Сов. Россией. Поражения колчаковской армии на 3. и в тылу вели к уменьшению союзнической поддержки. Наоборот, частичные успехи вызывали приветственные заявления и обещания скорейшего официального признания правительства Колчака. Вся внешняя политика К., в основном, сводилась, поэтому, к послушному исполнению воли, интервентов. Но среди интервентов происходили внутренние разногласия, вызывавшие колебания К., побуждая омскую власть временами менять свою ориентацию (см. Интервенция). Нерешительность союзников об’яснялась очевидной непрочностью омского правительства, противоречиями интересов самих союзников и обострением классовой борьбы внутри их стран.
VI. Последние дни колчаковщины. Вся контр-рев. в Сиб., в особенности К., опиралась на военные силы и материальную поддержку держав, принявших участие в сиб. интервенции. Без этой поддержки, без непосредственно активного участия союзных войск, в Сиб. невозможны были бы ни свержение сов. власти, ни колчаковщина. Это делало все контррев. правительство Сиб. зависимыми от союзников. Особ. это нужно сказать о колчаковском правительстве. Колчак был ставленником наиб. влиятельной группы союзников, заинтересованных в определенном исходе гражд. войны в России. Его появление у власти было подготовлено и обеспечено иностранными державами, гл. обр. Англией, при содействии Франции и Америки. Но интервенты обусловливали свою помощь Колчаку прочностью власти «верховного правителя» и успехами на фронте. Поэтому до тех пор, пока колчаковские войска имели частичный успех на Уральском фронте и положение власти казалось б. или м. устойчивым, союзники оказывали поддержку. Но когда летом 1919 началось решительное наступление Красной армии, и колчаковские войска стали терпеть поражение за поражением, отношение союзников стало меняться. Успехи Красной армии вносили дезорганизацию и разложение в колчаковские войска. Среди последних наиб. устойчивыми оставались офицерские части, сформированные из буржуазной молодежи, юнкеров, кадетов, прапорщиков и кадрового офицерства. Части же, сформированные из мобилизованных крестьян и гор. служащих, были мало надежны: борьбу с большевиками и Красной армией они считали чуждым делом, затеянным вернувшимися к власти генералами и буржуазией; участились случаи ухода солдат в тайгу к партизанам, перебежки и переходы к красным целыми частями. Пополнение войск путем новых мобилизаций давало немного. Все это не внушало уверенности в успешном исходе борьбы. Непосредственным следствием являлось воздержание союзников от дальнейшей поддержки Колчака. В этом поведении интервентов известную роль играли и их внутренние дела: межсоюзные требования, взаимное недоверие, ревнивое оберегание своих интересов и боязнь, как бы другой не изменил вперед своей тактики в ущерб остальным ради к.-л. выгод. Очень большое знач. при этом имели и внутренние события в странах Антанты. С окончанием войны поднималась волна рабочего движения, социальные противоречия обострялись и расшатывали устойчивость буржуазного порядка. Пролетариат в защите своих интересов против буржуазии становился на сторону своего естественного союзника—Сов. России и выступал против интервенции. Необходимость заставляла страны Антанты воздерживаться от помощи Колчаку.
Другой материальной опоры у К. не оказалось. Крупная торг.-пром. буржуазия, поддерживавшая колчаковскую власть и искавшая в военной диктатуре и интервенции вернейшего метода свержения сов. власти, стала терять доверие к способности омского правительства преодолеть хоз. разруху, товарный голод, продовольственный кризис и надвинувшийся финансовый крах. Внутренние фронты и атамановщина сжали рынок до крайних пределов, производство почти остановилось, денежные знаки быстро обесценивались, голод и бестоварье возрастали. Надежды крупной буржуазии на помощь союзников и на победу рушились. Почва уходила из-под ног,—начиналось паническое бегство на В., ради спасения своих карманов. Мелкая буржуазия городов, оказавшая в свое время поддержку движению против сов. власти и увеличившая этим политический вес антисоветского переворота, теперь, под влиянием белого террора и почти полной монархической реставрации, начинает покидать своих политических союзников. Ее идеологи начинают искать выходов в разного рода полит. компромиссах: расширение прав земского и гор. самоуправления, из’ятие милиции из ведения министерства внутренних дел, лишение военных властей функций гражд. власти и т. п. Но особ. глубокие полит. сдвиги происходили в сиб. деревне. Эсеро-меньше-вистская контр-рев., расчистившая дорогу К., делала ставку в борьбе с сов. властью и большевиками на деревню—точнее: на крепкого хозяйчика, к-рый представлялся опорой «демократического» порядка. Это представление оправдывалось для начала 1918, но когда установился «демократический» режим, к-рый затем развернулся в К., то основные массы крестьянства поняли соц.-классовую природу колчаковс-кой власти и заняли в отношении к ней враждебную позицию. Существование контррев. диктатуры убедило трудящихся города и деревни в том, что разрешение их классовых «задач в рев. возможно лишь на путях пролетарской диктатуры. Эти бедняцко-се-редняцкие элементы деревни, питали партизанское движение (см.). Последнее принимало все более и более значит. размеры, и в значит. мере находилось под политическим и организационным руководством большевиков, работавших в подполье. Социалистические партии с.-р. и меньшевиков, связавшие свою судьбу с контррев., оторвавшись от масс, окончательно потеряли полит. влияние и сами разлагались. Рабочие и осн. масса крестьянства шли к большевизму (см. Сибирская организация ВКП(б)). Удары Красной армии, партизанск. движение, подпольная работа большевиков, с одной стороны, развал колчаковских войск, полное банкротство буржуазн. партий, крушение внутренней и внешней политики, ненависть трудящихся городов и деревень—с другой,—все это вело к неизбежному крушению колчаковщины. 14 ноября пал Омск. За несколько дней до того правительство эвакуировалось в Иркутск. Одновременно с этим появляется чешский меморандум, отмечающий враждебное отношение чехов к колчаковской власти. Чешское командование лицемерно каялось в своих преступлениях, признавая, что под «защитой чехослов. штыков рус. военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир». Вслед за этим выступлением во Владивостоке вспыхивает восстание, руководимое неудачливым конкурентом Колчака Гайдой (см.) и эсерами. Жестокое подавление этого восстания ген. Розановым не улучшает положения колчаковцев. Колчак, находящийся в пути между Омском и Иркутском, измышляет «реформы»: 21 ноября он издает акт о замене Совета верховного правителя Верховным совещанием, 22 ноября назначает премьер-министров вместо Вологодского б. министра внутренних дел одного из лидеров к.-д. партии В. Н. Пепеляева (см.). Происходит замена некоторых министров видными представителями крупной буржуазии, бежавшими из центра: Червень-Водали, Бурышкин, Третьяков. Премьер Пепеляев, рассчитывая еще спасти положение, тщетно убеждает Колчака обещать созыв Земского Собора. Власть окончательно разваливается. В. Пепеляев вместе со своим братом ген. А. Пепеляевым затевает переворот с целью удаления Колчака. Но события не дают возможности развернуть правительству даже своего аппарата. 21 декабря рабочие Черемховско-го района начинают вооруженное восстание, 24 к восстанию присоединяется часть иркутского гарнизона и рабочие предместий Иркутска и ж.-д. линии. 5 января 1920 часть членов колчаковского совета министров бежала за Байкал, в зону семеновского и японского влияния, Колчак и Пепеляев, находившиеся в пути, были в Нижнеудинске лишены своего конвоя и под охраной «пяти союзных флагов» препровождены в Иркутск, здесь арестованы и посажены в тюрьму. На несколько дней власть в Иркутске перешла к соглашательскому Политическому Центру, к-рый скоро вынужден был передать ее большевистскому Революционному Комитету. 7 февраля, после девятидневного допроса Колчака Чрезвычайной Комиссией, «верховный правитель» и его последний премьер В. Пепеляев были расстреляны. Восстания в Черемхово и в Иркутске, закончившиеся захватом Иркутска, уничтожением колчаковских органов власти и разгромом охранявших Иркутск офицерских частей, можно считать заключительным моментом в истории колчаковщины. Последующая борьба в Забайкалье и на ДВ велась против остатков разбитых колчаковских армий, атамановщины и японской оккупации.
Оценивая К., Ленин в своем письме к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком писал в августе 1919: «Чтобы уничтожить Колчака и колчаковщину, чтобы не дать им подняться вновь, надо всем крестьянам без колебаний сделать выбор в пользу рабочего государства. Крестьян пугают (особенно меньшевики и эсеры, все, даже «левые» из них) пугалом «диктатуры одной партии», партии большевиков-коммунистов. На примере Колчака крестьяне научились не бояться пугала. Либо диктатура (т.-е. железная власть) помещиков и капиталистов, либо диктатура рабочего класса. Середины нет. О середине мечтают попусту барчата, ин-теллигентики, господчики, плохо учившиеся по плохим книжкам. Нигде в мире середины нет и быть не может. Либо диктатура буржуазии, прикрытая пышными эсеровскими и меньшевистскими фразами о народовластии, учредилке, свободах и пр., либо диктатура пролетариата». «На Урале и в Сибири рабочие и крестьяне сравнили на опыте диктатуру буржуазии и диктатуру рабочего класса». Этот основной урок К., в достаточной мере хорошо осознанный рабочими и основной массой крестьянства, конечно, не был осознан мечтателями «о середине». В период агонии К. в Сиб. они делают бесплодные попытки создания «буфера» (см.), пытаются укрепиться на ДВ и, наконец, в период 1920—22, опираясь на осевших в Сиб. белогвардейцев и кулацкую верхушку деревни, пытаются поднять ряд восстаний против советской власти (см.). Все эти попытки в практическом отношении, конечно, не привели ни к чему.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
