Витус Йонассен Беринг (Vitus Jonassen Bering; в России – Иван Иванович) (1681, г. Хорсенс, Королевство Дания – 8 [19] декабря 1741, остров Беринга, Российская империя) — русский мореплаватель, капитан-командор, исследователь северо-восточного побережья Азии, Камчатки, морей и земель северной части Тихого океана, северо-западного побережья Америки, руководитель двух Камчатских экспедиций (1725–1730 и 1733–1743).
Служил в голландском флоте, участвовал в плавании в Ост-Индию. Окончил Амстердамский морской кадетский корпус в 1703. В том же году по приглашению адмирала К.И. Крюйса поступил на русскую службу в чине подпоручика. В 1707 произведен в поручики, в 1710 – в капитан-лейтенанты. Участвовал в Азовском походе. С 1712 служил в Балтийском флоте. Командовал кораблями «Селафаил», «Перл», «Марльбург», «Лесное». Участвовал в плаваниях к острову Борнхольм под штандартом Петра I, к Аландским островам, в составе эскадры шаутбенахта Гордона, генерал-адмирала Апраксина. Уволен от службы по личному прошению в звании капитана 2-го ранга в 1724. Через полгода вновь принят на службу в чине капитана 1-го ранга. С 1730 года капитан-командор[1].
В 1725 личным распоряжением Петра I назначен руководителем Первой Камчатской экспедиции, основной целью которой было отыскание перешейка или пролива между Азией и Северной Америкой.
Были и другие задачи: изучение существующих путей сообщения, открытие новых, их благоустройство, а также – изучение местных народов, возможности приведения их в российское подданство, нанесение на карту территорий, на которых они проживают.
Освоение морских путей в Охотском море и Тихом океане было немыслимым без прочной материальной базы и развитых транспортных, а в то время это были, преимущественно водные, путей сообщения. Все припасы для кораблей участники экспедиции командора Беринга вынуждены были в полном смысле слова тащить «на себе» через весь континент. Жесткой практической необходимостью было обусловлено создание специального представительства экспедиции в Иркутске.
«Не хватало не только денег, одежды и хлеба. Не хватало железа, матросов и деталей корабельной оснастки. Матросов набирали по указу из иркутских казачьих детей, а с оснасткой было просто безвыходное положение. Для ее изготовления не годились кустарные промыслы и деревенские кузницы, ставить нужно было мануфактурное, заводское производство. Сам Витус Беринг искал место для железоделательного завода в окрестностях Иркутска. Для удобства доставки и экономии средств старались использовать дешевые судоходные пути и зимние санные дороги. Так в быт Иркутска входили заботы о морских путях в Великом океане»[2].
Из Петербурга до Охотска экспедиция добиралась два года. В течение следующих двух лет было обследовано побережье и прибрежные воды северо-восточной Азии, выявлены и нанесены на карту Карагинский залив и остров, залив Креста, бухта Провидения, Анадырский залив, остров Св. Лаврентия, Камчатский залив, Авачинская губа. Впервые была произведена инструментальная съемка западного побережья моря, получившего впоследствии имя Беринга, на протяжении более чем 3,5 тыс. км. Открытый во время экспедиции пролив, разделяющий Азию и Америку, также назван в честь Беринга. Составленная по итогам экспедиции карта использовалась впоследствии при изображении северо-восточной Азии всеми европейскими картографами[3].
Целью Второй Камчатской экспедиции было помимо дальнейшего исследования северо-восточного побережья российской Азии, поиск морских путей к устью Амура, Американскому континенту и Японским островам. Фактически она состояла из нескольких автономных отрядов. Сам Витус Беринг и Алексей Чириков в июне 1741 на двух пакетботах вышли с Камчатки к американскому побережью[4]. Пакетбот «Св. Петр» под командой Беринга вынужден был зимовать на необитаемом острове, где часть экипажа скончалась от болезней. Витус Беринг умер 8 декабря 1741. Был похоронен на том же острове, получившем его имя, а группа островов названа Командорскими[5]. В Петербурге о смерти командора узнали только через два года.
«Высокочтимая и дорогая тётя!
Прошло уже 15 лет с того времени, как я имел счастье получить известия от моих родственников в Хорсенсе; и хотя Вы, дорогая тётя, кажется, внесли меня в книжку Вами забытых лиц, но я Вас не забыл…
Мое длительное путешествие началось в 1725 г., и только 1 марта 1730 г. я вернулся домой. Я проехал около тысячи миль дальше, что можно увидеть на картах, а именно азиатской части, которые можно приобрести в Нюрнберге. Должен признаться, что как я мечтал в молодости путешествовать, так теперь достаточно много уже выпало на мою долю: моя поездка проходила мимо Китая и Японии, куда не идет на одно путешествие в Ост-Индию, как по суше, так и по морю. На Камчатке я велел построить судно, на котором делал рекогносцировку моря вокруг. [Я странствовал] среди таких язычников, о которых раньше ни один европеец не слышал и не видел их, где не растет никакой хлеб и не существует никакой другой живности, кроме диких птиц и северных оленей, то есть вида оленей, которые настолько приручены, что на них ездят верхом вместо лошадей; а собак там используют зимой для езды, как в других местах запрягают в сани лошадей. Питаются там рыбой – как собаки, так и люди. Я полагаю, что я проехал большую часть того полушария. Люди [там] не дают больным возможность жить, пока они не умрут своей собственной смертью, а выбрасывают их собакам.
Это все я рассказываю только для того, чтобы Вы, дорогая тётя, а также мои родственники и друзья могли радоваться, что Бог сберег меня в таком длинном и трудном путешествии, и чтобы Вы вспоминали меня добром. Я благодарю Бога за мое здоровье, однако после возвращения домой я был тяжело болен. Моя жена, слава Богу, жива, и из восьми детей трое живы и вскоре мы ожидаем четвертого…
Я хотел бы иметь возможность преподнести Вам, дорогая тётя, пару соболей в знак моей признательности. Помимо этого позвольте попросить Вас передать мои поклоны мадам Ховгорд и свояку Кортсену и всем другим добрым друзьям, кто еще жив.
Прошу Вас, дорогая тётя, вспоминайте меня добром, ибо я надеюсь, что буду у Вас, дорогая тётя, по-прежнему в милости. Ещё жив неизменившийся достопочтенной дорогой тёти преданный до самой смерти племянник
В.Й. Беринг»[6].
«Не могу не описать печального состояния, в котором находился капитан-командор Беринг ко времени своей кончины, тело его было наполовину зарыто в землю в последние дни его жизни. Можно было бы, конечно, найти средства помочь ему в таком положении, но он сам не пожелал этого и указывал, что те части тела, которые глубоко спрятаны землю, сохраняются в тепле, а те, что остаются на поверхности, сильно мерзнут. Он лежал отдельно в небольшой песчаной яме – землянке, по стенкам которой все время понемногу осыпался песок и заполнил яму до половины, а так как он лежал в середине землянки, то и получилось так, что тело его на половину было засыпано песком…»[7].
«Покойный капитан-командор Витус Беринг был по рождению датчанин, по вере праведный и благочестивый христианин, по поведению благовоспитанный, дружелюбный, спокойный человек, по этой причине любимый всею командой, снизу доверху. После двух плаваний в Индию в 1704 году он поступил лейтенантом флота на русскую службу, которую в течение 38 лет до своей кончины в 1741 году исполнял со всей возможной преданностью, дослужившись до чина капитана-командора. Его привлекали к исполнению различных предприятий, из коих наиболее важными были две экспедиции на Камчатку.
По разным свидетельствам можно судить о том, как он вел себя в самой последней, великой и – из-за множества злоключений – самой тяжелой экспедиции. Тем не менее, беспристрастный ум не может вынести иного суждения, чем то, что он всегда стремился изо всех сил и способностей наилучшим образом выполнить порученное, хотя сам признавал и часто сетовал, что у него не хватает сил нести такое бремя; что экспедиция оказалась гораздо больше и продолжительнее, чем он предполагал; а также, что в его возрасте он не желал бы ничего лучше, чем передать все предприятие молодому, энергичному и уверенному в себе человеку русского происхождения, который во многих случаях поступал бы куда смелее и правильнее, чем старый человек и иностранец.
Хотя известно, то этот человек не был рожден принимать быстрые решения и осуществлять стремительные предприятия, спрашивается, учитывая его преданность, терпение и предусмотрительность, мог ли бы другой, более нетерпеливый, сделать больше при бесконечных распрях и препятствиях или же чрезмерным диктатом полностью разорил бы эти части страны, тогда как этот осторожный человек, лишенный всяких личных интересов, не смог при таком большом экипаже и разнообразных склонностях тех, кем он командовал, этим распрям воспрепятствовать. Когда он гасил пламя в одном месте, оно разгоралось в другом. Если в чем и можно упрекнуть покойного, так это в том, что, хотя он и был слишком снисходительным командиром, предоставляющим непозволительную свободу, он все же причинил вполовину меньше вреда, чем причинила бы другая сторона своими слишком резкими, горячими и часто плохо обдуманными действиями, чему есть примеры.
Так, я видел, что он слишком уважает офицеров, которыми командует, и слишком многого ждет от них, полагаясь на их знания, способности и опыт. Он же позволяли себе не относиться к нему таким же образом, а проявлять несносные высокомерие и вольности и даже полное презрение к нему, равно как и к другим людям и их устремлениям. Они весьма ясно показали, что слишком ограниченны, чтобы заслуживать большого уважения; слишком высоко ценя свои способности, они считали его уважение к ним результатом страха или неумения выносить суждение…
Но за все это что же он получил от них в благодарность: когда в болотистых местах вокруг Охотска и на Камчатке он стремился помочь выбраться всем и каждому, кто угодил в трясину, они так цеплялись за него, что ему самому пришлось в нее угодить. Поскольку он унес с собой в могилу свою подпись под жалованьем каждого из нас, он несправедливо заслужил эпитафию, что умер, как богач, а похоронен был как безбожник. Толкование ее будет понятно тем, кто знает, что он взял с собой в путешествие человека, чьи самые тяжкие преступления он всячески стремился оправдать на Камчатке, а после успешного завершения плавания освободить его от всех обвинений, отослав в Санкт-Петербург. Именно этот человек впоследствии во всем противоречил ему, стал виновником наших бедствий и после смерти Беринга его главным обвинителем.
Более того, поскольку покойный капитан-командор, вознося хвалы Господу, часто вспоминал, что с самой юности ему сопутствовала удача и еще двумя месяцами ранее обстоятельства ему благоприятствовали, тем поразительнее представлялся нам и некоторым другим его жалкий, печальный конец.
Он, несомненно, был бы жив, если бы достиг Камчатки и получил теплую комнату и свежую пищу. Теперь е он умер скорее от голода, холода, жажды, паразитов и горя, чем от болезни…
Как бы ни было больно наблюдать его уход из жизни, его самообладание, серьезные приготовления к смерти и сам его избавительный конец, который наступил, пока он еще полностью владел разумом и речью, достойны восхищения.
Хотя он знал, что открыл неизвестную землю, которая станет его могилой, он, тем не менее, не желал еще более лишать мужества других, сообщая им об этом раньше времени; было видно, что теперь его волнует только благополучие команды и не заботит собственная жизнь. Он ничего не желал более, чем нашего отплытия с этой земли и, от всего сердца, собственного полного избавления от страданий. Возможно, он не нашел бы лучшего места, чтобы подготовить себя к вечности, чем это смертное ложе под открытым небом.
Мы похоронили его тело на следующий день рядом с нашим пристанищем по обряду, принятому нашей церковью. Там он и лежит между своим адъютантом, комиссаром и гренадерами. При отплытии мы поставили деревянный крест, чтобы отметить его могилу, который, по обычаю русских в Сибири, в то же время является знаком новой земли, ставшей владением Российской империи»[8].
[1]Морской энциклопедический справочник. Т. 1: А-Н. – Л.: Судостроение, 1986. – С. 77.
[2]Шободоев Е., Елизарова Л. Под сенью белых парусов // Иркутск: события, люди, памятники. – Иркутск: «Оттиск», 2006. – С. 61.
[3]Тетерин Г.Н., Синянская М.Л. Биографический и хронологический справочник (геодезия, до ХХ в.). – Новосибирск: Сибпринт, 2009. – С. 219–221.
[4]Экспедиция Беринга. – М.: Главное архивное управление НКВД СССР, 1941. – С. 39, 47.
[5]Стеллер Г.В. Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 171–1742 / пер. с англ. – М.: Изд-во ПАN, 1995. – С. 159–160.
[6] Вторая Камчатская экспедиция. Документы 1730–133. Ч. 1: Морские отряды / сост.: Н. Охотина-Линд, П.У. Мёллер. – М: Памятники исторической мысли, 2001. – С. 31–32.
[7] Ваксель С. Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга / пер. с нем. Ю.Л. Бронштейна. – Л: Изд-во Главсевморпути, 1940. – С. 83; Цит. по: Стеллер Г.В. Указ. соч. – С. 192.
[8] Стеллер Г.В. Указ. соч. – С. 111–115.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
