Оглавление
- 1. Примечания
Систематизация проблем демографического развития коренных народов одного из крупнейших регионов России — Сибири, чрезвычайно важна в плане понимания сути факта пребывания данной территории в составе Русского государства в течение более чем четырех столетий (конец
Действительно, реальные данные демографического развития коренных жителей Сибири от эпохи позднего средневековья до нашего времени могут служить одним из важнейших показателей значения вхождения их в состав Русского государства. Прямая и достоверно фиксируемая убыль населения означала бы негативную оценку последствий пребывания аборигенного населения в состав России. Поскольку подобные факты, как для отдельных групп коренного населения, так и для всего совокупного населения Сибири действительно имели место в течение последних четырех столетий, то первостепенное значение приобретают задачи получения достоверных цифр прямых потерь. Анализ конкретных причин действительно имевших место в течение четырех столетий уменьшений численности отдельных коренных этносов и их последствий, в частности, реальных размеров и роли потерь в ходе боевых действий, поможет объяснить до сих пор существующее в публицистике и научной историографии противоречие между основанным на некоторых реальных фактах тезисом о постепенном исчезновении коренных сибиряков и достоверно известным общим ростом численности совокупного нерусского населения Сибири за последние более чем 400 лет. В ситуации многолетнего российского кризиса (на фоне процветающих США и быстро улучшающей благосостояние своего населения КНР) актуален и международный аспект данной темы — анализ аналогичных ситуаций в данном
Хронологические и территориальные рамки данного исследования — почти все время совместной жизни русского и коренного населения Сибири (т. е., конец XVI — XX вв.) в пределах ее традиционно принятых границ, включающих территорию современной Якутии (рассмотрение в настоящей работе демографических проблем, связанных с боевыми потерями народов Дальнего Востока и
Одной из важнейших причин, приводившей к прямым потерям численности коренных жителей, несомненно, было участие в боевых действиях. Как известно, процесс присоединения и освоения русскими людьми значительной части территории Сибири в конце XVI — начале XVIII в. шел мирным путем. Однако в ряде ее районов имели место и вооруженные столкновения, в ходе которых гибли коренные жители[2]. Исходя из известных исторических фактов, все вооруженные столкновения, происходившие в период включения Сибири в состав Русского государства и первоначального освоения ее территории, в ходе которых коренные жители несли потери в период своей «русской истории», можно разделить на три типа: между отдельными группами коренного населения; между русскими людьми и коренными жителями; между коренными жителями и иноземными агрессорами, вторгавшимися в места их проживания.
Фиксировавшиеся уже с конца XVI — начала XVII вв. столкновения первых двух типов к началу XVIII в., в основном, прекратились. Угроза иноземных вторжений на значительном протяжении русских границ (на всем участке
Призванные на тыловые работы во время Первой Мировой войны коренные жители, например «минусинские инородцы», в основном, оставались в Сибири и работали на заводах, в шахтах, на приисках, железных дорогах и т. д. Участия в боевых действиях они не принимали, и число погибших не выходило за рамки производственного травматизма, характерного для довоенного времени, когда многие из них работали на золотых приисках, угольных копях, заводах и т. д.[3]. Таким образом, подавляющее большинство коренных жителей в течение более чем 200 лет вообще было избавлено от потерь, связанных с боевыми действиями.
Боевые потери стали известны вновь лишь во втором десятилетии ХХ в. В годы Гражданской войны, т. е. в ходе столкновений между красногвардейцами, Красной армией и антисоветскими вооруженными формированиями (армиями Сибирского правительства, армией Колчака и т. д.) боевые действия на территории Сибири были очень быстротечны и большинства коренного населения почти не коснулись (более других в боях этой войны, в связи с проживанием в полосе Транссибирской железнодорожной магистрали, участвовали отдельные группы бурят). Тем не менее, именно к 1920 г. относится факт массовой единовременной гибели коренных жителей, второй по числу погибших в истории Сибири вообще, когда в ходе подавления антисоветского восстания в Томской губернии в окрестностях г. Мариинска в бою было убито несколько сот сибирских татар. Имеются сведения и о гибели в ходе антисоветских восстаний в 1920 г. небольшого количества представителей некоторых других народов Сибири (например, бурят). Хотя данные события происходили уже после завершения разгрома армии Колчака на указанных территориях, однако, несомненно, их следует считать составной частью Гражданской войны. Гибель коренных жителей в антисоветских выступлениях случалась и в годы проведения коллективизации в национальных районах. Данные вооруженные столкновения, причиной которых были, в основном, не национальные проблемы, а факторы
Пятый тип боевых действий, в которых участвовали и несли потери коренные жители Сибири — это Великая Отечественная война (как составная часть Второй Мировой войны), когда для них сложилась очень тяжелая демографическая ситуация, связанная, в том числе, и со значительными боевыми потерями. Призывы в ряды действующей армии касались большинства коренных жителей, и значительное число мужчин продуктивного возраста на несколько лет было оторвано от семей. Боевые потери коренного населения Сибири были также высоки, как и потери остального населения СССР, проживавшего на не оккупированной врагом территории и давшего армии по призывам максимальное число мужчин. Кроме того, лишения военного времени, серьезные трудности с продовольственным обеспечением в тылу и связанная с этим повышенная смертность весьма негативно сказывались на численности населения Сибири[4]. Данные потери в тылу мы также должны считать напрямую связанными с войной и выделить в отдельный тип, хотя и не имеем возможности рассмотреть их в данной публикации. В отдельные типы следует выделить и боевые потери в результате участия военнослужащих из числа коренных жителей в войне в Афганистане (1979–1989 гг.) и в войнах на Северном Кавказе (1994–1996, 1999–2000 гг.). Боевые потери в XX в. в трех последних типах военных действий, в отличие от предыдущих, коренные жители Сибири впервые в своей обозримой истории несли далеко за пределами границ своего проживания.
Учитывая вышеизложенное, можно установить и определенные хронологические этапы, связанные с наличием в данные отрезки времени боевых потерь коренного населения. Для первого типа боевых действий в целом для Сибири — это XVII — первые годы XVIII в. (верхнюю границу можно установить по факту прекращения в 1703 г. набегов енисейских кыргызов на коренное население ясачных волостей в
Для столкновений третьего типа верхнюю границу, видимо, следует установить концом
Столкновения четвертого типа можно ограничить 1920–1921 гг., поскольку в боях в ходе Гражданской войны большевики в 1918 г.
Антисоветское выступление на Таймыре, когда, возможно, погибли и коренные жители, проходило в 1932 г.; аналогичное, но несколько более масштабное, восстание на Ямале случилось в 1934 г.
Боевые потери коренных жителей Сибири в ходе Великой Отечественной войны были известны с июня 1941 по сентябрь 1945 г. Последние два типа потерь также имеют четко очерченные хронологические рамки, указанные выше.
Хотя по историческим меркам время, в течение которого имели место боевые потери населения, было незначительным, этот урон заметно сказывался как на численности отдельных народов, так и всего совокупного населения Сибири в определенные периоды. Изучение конкретных размеров урона позволит, в целом, более определенно говорить о роли различных факторов этнического,
Главная проблема, с которой сталкиваются исследователи — отсутствие в большинстве случаев достоверных сведений о боевых потерях коренного населения, причем это относится как к первым хронологическим этапам, так и к XX в. Сведения о них весьма отрывочные, неполные и часто противоречивые. Поэтому для получения относительно достоверной картины в сфере демографического развития свои расчеты в данной связи мы должны выполнять в
Из фольклора коренного населения и первых сообщений русских источников видно, что дорусское время для большинства сибирских народов характеризовалось, как период ожесточенной межплеменной и межродовой войны. Наиболее известны борьба между ненцами и ханты
Включение Сибири в состав России не сразу привело к окончанию всех этих конфликтов, относимых нами к вооруженным действиям первого типа. В течение ХVII в. и несколько позже продолжались набеги ненцев на ханты и ответные действия последних, убийства тунгусами якутов, которых они заставали в своих охотничьих угодьях на Витиме, Патоме и Олекме, отдельные столкновения между бурятами и тунгусами; отмечалась частая гибель коренного населения в ходе набегов кыргызов на русские ясачные волости. Столкновения эти иногда были весьма масштабными. Так, в 1653 г. ханты разгромили род ненецкого князца Ледерея, находившийся на соболином промысле[8]. В 1678–1679 г. пришли на Обдорь «воровская самоедь больше 400 человек и ясачных остяков, … убили 23 человек …, а жен их грабили …, а детей имали к себе в полон …»[9]. Енисейские кыргызы неоднократно громили шорцев, чулымских тюрков, кузнецких татар, убивая десятки людей. Так, в 1630 г. тубинский князец Коян «… пограбил и до азнования разорил» коттов[10] . В 1666 г. при взятии кыргызами Удинского острога было убито 10 человек ясачных. В 1692 г.
К сожалению, исходя из имеющейся источниковой базы абсолютно точные цифры потерь коренного населения установить не удается. Надо полагать, что в целом в русское время они были достаточно невелики для совокупного населения региона. Это число может быть определено исходя из суммы всех документированных потерь, увеличенной, приблизительно, на 15–20 % (с учетом утраты части соответствующих архивных дел, отсутствия в некоторых документах точного числа погибших, а также имевшего места стремления представителей местной русской администрации несколько преуменьшить эти данные, цифры которых свидетельствовали об их упущениях в деле установления твердого государственного порядка на подведомственных территориях). В ходе вооруженных столкновений данного типа погибло, по нашему мнению, около 0,5 тыс. человек ненцев и ханты, 0,3–0,4 тыс. тунгусов и якутов, около 1 тыс. человек населения
Первые вооруженные столкновения второго типа (между коренными жителями и русскими людьми) на территории Сибири в пределах русских границ происходили еще в ХVI в. в ходе продвижения отряда Ермака. Известно, что казакам тогда пришлось выдержать ряд сражений, в которых против них участвовали сибирские татары, манси и ханты, понесшие определенные потери. Боевые действия продолжались в ходе походов правительственных отрядов по территории Западной Сибири. В 1593 г. велась вооруженная борьба против союзников Кучума — пелымского (мансийского) князца Аблегирима, а через несколько лет против селькупского союза племен (Пегой орды). Все это время воевали и против откочевавших в степи и оставшихся верными Кучуму сибирских татар; апогей пришелся на 1598 г., когда случилось крупное сражение на р. Ирмень (приток Оби). В начале ХVII в. в ходе продвижения русских отрядов на Томь и Енисей произошли первые столкновения с енисейскими кыргызами, не желавшими расставаться с властью над своим подчиненным населением (кыштымами). Вооруженная борьба с енисейскими кыргызами, поддерживаемыми монгольскими феодалами, продолжалась с перерывами почти столетие (до первых лет ХVIII в.) и отличалась крайним ожесточением. В ней, кроме кыргызов, участвовали (а больше от войны страдали) и их бывшие данники (например чулымцы) — вначале часто на стороне кыргызов, а к концу ХVII в., в основном, на стороне России. В ходе продвижения к востоку от Енисея русские отряды столкнулись с тунгусами и бурятами, где особенно упорную борьбу пришлось вести против князцов Тасея и Оилана. В 1652 г. красноярское ополчение, состоявшее, в основном, из ясачных людей (аринцев, качинцев и других) разгромило младших родственников Оилана. Ожесточенные сражения имели место и в ходе присоединения Якутии в 30 — начале 40 гг. ХVII в.[14].
В целом, для большинства территорий Сибири, где отмечались боевые действия этого типа, была характерна ситуация, когда вооруженные столкновения коренного народа с русскими людьми продолжались от нескольких месяцев до 20–25 лет и, в основном, в период присоединения данных территорий к России. Исключение составляли, как уже указывалось, енисейские кыргызы и часть ненцев — «юрацкая самоядь». Хотя последние с середины ХVII в. вошли формально в состав России, однако длительное время они и часть других ненцев оставались фактически независимыми; так, ненцы в 1644 г. разорили весь посад г. Пустозерска, в 1662 г. захватили сам город и сожгли его, в 1730, 1732, 1746 и даже в 1797 г. совершили набеги на русские села, поселения коми и «самоедь пустозерскую»[15].
Первым случаем, когда может быть относительно достоверно установлено число потерь коренных жителей в ходе боевых действий против русских людей, является упоминавшееся сражение у устья р. Ирмень, когда погибло и утонуло в Оби более 200 татар[16]. Основной период военных столкновений с русскими людьми завершился еще более крупным сражением — разгромом в 1692 г.
К сожалению, точных, документированных цифр всех потерь коренного населения в ходе большинства боевых действий против русских людей в Сибири мы не имеем. Достаточно уверенно можно лишь сказать, что они никогда единовременно не были столь велики, как в названных двух случаях. Так, в ходе разгрома крупного восстания в Якутии в 1642 г., когда в своих острожках погибло некоторое число якутов, воевода П. П. Головин повесил еще 23 человека[18]. Заметные потери должны были нести тунгусы и буряты в ходе присоединения их земель к России (например в 1633 г. было разгромлено стойбище князца Корендея на р. Чуна, а в 1641 г. — улус князца Чепугая на Верхней Лене), но в источниках не отмечено случаев массовой гибели людей. Максимальная продолжительность периода боевых действий для этих крупнейших коренных народов — якутов (около 10 лет), тунгусов (около 25 лет) и бурят (около 20 лет), по историческим меркам была невелика, и они заметно не сказывались на их численности, как и на численности большинства других народов Сибири. Относительно ненцев можно сказать, что их потери, также в целом незначительные, в большинстве случаев были намного ниже, чем потери их противников. Наибольшие потери от рук русских людей понесли сибирские татары в конце ХVI — начале ХVII в. и, особенно, енисейские кыргызы, воевавшие до начала ХVIII в. В результате их многочисленных сражений с русскими служилыми людьми из Красноярского, Томского, Кузнецкого и Енисейского уездов каждый раз в бою терялось немало мужчин, а также гибли другие люди. Так,
К сожалению, состояние источников не позволяет установить точные цифры потерь. При проведении подсчетов потерь коренных жителей от рук русских людей следует учитывать то обстоятельство, что имеющиеся документы имеют почти исключительно русское происхождение. На практике это означает, что цифры погибших людей в них могут быть несколько преувеличены, поскольку для положительного решения вопросов о продвижении по служебной лестнице, назначении жалованья и т. п. служилые люди (от рядовых казаков до воевод) должны были показать свое рвение, в первую очередь, в борьбе с «государевыми ослушниками». Отсюда у них возникало вполне понятное стремление зафиксировать в документах как можно большие цифры убитых врагов. Проведенный нами расчет, достаточно приблизительный, позволяет говорить, что всего от рук русских людей погибло около 3–3,5 тыс. кыргызов и их кыштымов (зависимого населения), не более 1 тыс. татар, вместе около 1 тыс. бурят, тунгусов и якутов и около 0,5 тыс. человек из других народов, т. е. всего около 6 тыс. человек. Предполагая, что гибли, главным образом, мужчины и условно считая их число в Сибири на начало ХVII в. равным числу женщин (т. е. около 80 тыс. человек), можно сказать, что в ходе боевых действий погибло около 7,5 % мужского населения. При этом не менее половины числа таких потерь пришлись на долю енисейских кыргызов, численность которых вместе с ближними кыштымами (зависимым населением) на начало века определялась в 8–9 тыс. человек (т. е. 4–4,5 тыс. мужчин). Для кыргызов это были весьма ощутимые демографические проблемы, несмотря на то, что к концу XVII в. все совокупное население «Кыргызской землицы» насчитывало уже, видимо, около 12 тыс. человек[20]. Для остального населения Сибири совокупное число потерь мужчин колебалось, вероятно, в пределах 3–4%.
Подсчитывая в целом по Сибири цифры потерь коренного населения в результате боевых действий против русских людей следует отметить, что они были ощутимы, но для подавляющего большинства народов не имели серьезных последствий. При этом необходимо также помнить, что потери были разнесены во времени, а к концу ХVII в. совокупная численность коренного населения выросла.
Сравнивая ситуацию с потерями коренных жителей Сибири в ходе ее присоединения к Русскому государству с потерями, например западных монголов (джунгар) в результате захвата их земель (смежная территория западной части Монголии, Синьцзяна, Восточного Казахстана и Южной Сибири) войсками Цинской империей можно отметить важное отличие, состоящее в том, что в результате первого события все коренные народы сохранились и даже прибавили в числе (не считая увода джунгарами в 1703 г. енисейских кыргызов, большинство которых уже не вернулось на родину), а в результате второго события коренные жители были почти поголовно истреблены (по некоторым оценкам, погибло более 1 млн. человек) и до сих пор не восстановили свою численность; как отмечал Ч. Валиханов, джунгар в «…один год погибло до миллиона народа и на пространстве лучших их кочевьев от Тэмиртунора
На территории Северной Америки в сходных с Сибирью
С первых лет присоединения Сибири коренные жители гибли и в результате вторжений иноземных захватчиков. Это касалось, в первую очередь, тех, кто проживал в пограничной полосе. Если граница от Охотского моря и почти до Западного Саяна после завершения вооруженного
Страницы сибирских документов донесли до нас много фактов гибели коренных жителей от рук иноземцев. Так, в 1631 г. калмыки погромили
Состояние источников
Как уже отмечалось выше,
Так, в сентябре 1920 г. татары части деревень Мариинского уезда Томской губернии, недовольные запретом торговли в ходе проведения политики «военного коммунизма» (значительная часть татарского населения до этого имела источником существования именного отхожую торговлю), примкнули к группе восставших под руководством П. К. Лубкова и приняли участие в боевых действиях против красных частей особого назначения. Их устремления хорошо иллюстрируются собственными заявлениями: «Лупка (Лубков) дает торговать, коммунист не тает таркавать, так надо пить камунист, путем прать Мариинск,
Как можно видеть, размеры потерь данного рода при общей численности коренного населения Сибири на начало XX в. в несколько сот тысяч человек заметно на его демографическом развитии отразиться не могли, хотя для татарского населения Томской губернии, несомненно, это было одним из тяжелейших событий в его истории.
В годы проведения коллективизации на территории Сибири
Вторая Мировая война стала самым трагическим событием в обозримой истории человечества. В ее ходе погибли десятки миллионов людей. Поскольку советское правительство в
К сожалению, мы до сих пор не имеем конкретных цифр боевых потерь коренного населения в годы войны и смертности в тылу. Поэтому динамику его численности обычно прослеживают лишь по косвенным данным, сравнивая сведения последней предвоенной переписи 1939 г. и первой послевоенной 1959 г. Так, в 1939 г. в Сибири (без тувинцев, сибирских татар и народов Дальнего Востока и
В то же время, исходя только из данного принципа подсчетов потерь коренного населения в годы войны, невозможно выделить собственно боевые потери и потери в тылу
Как известно, большинства коренных сибиряков (кроме проживавших в пределах границ Забайкальского военного округа) коснулись все призывы в ряды действующей армии. Они, как и остальное население территорий СССР, не подвергшихся оккупации врагом, понесли максимальные боевые потери, направив на войну максимальное число военнообязанных мужчин. Данное обстоятельство при расчетах общего уровня потерь населения отдельных регионов, исчисляемого от размера совокупных потерь Вооруженных сил, определяет необходимость введения специального коэффициента, позволяющего примерно определить уровень боевых потерь для населения не оккупированных врагом в ходе войны территорий, отличный от уровня потерь населения регионов, подвергшихся оккупации. Этот коэффициент может быть рассчитан, исходя, в первую очередь, из числа военнообязанных, повторно призванных в ряды Вооруженных сил. Так, по данным первого статистического исследования потерь личного состава Советских Вооруженных сил («Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». — Авторский коллектив под руководством
Вместе с тем, и на территории Сибири ситуация с призывами в армию была неоднозначной. Так, мобилизация с началом войны была объявлена везде по стране, кроме
Используя сведения для близких по численности к бурятам других народов Сибири (якутов, эвенков, хакасов, алтайцев, ненцев и шорцев) и сравнивая цифры довоенной (1939 г.) и послевоенной (1959 г.) переписей, мы можем установить, что с 1939 по 1959 г. численность якутов упала с 242, 0 тыс. до 232,2 тыс. человек, т. е. на 4,05%, численность хакасов упала с 59,8 тыс. до 56,0 тыс. человек, т. е. на 6,35 %, численность алтайцев упала с 48,0 тыс. до 44,0 тыс. человек, т. е. на 8,3%, численность эвенков упала с 30,0 тыс. до 24,4 тыс. человек, т. е. на 18,6%, численность ненцев (вместе с европейскими ненцами) упала с 24,1 тыс. до 22, 8 тыс. человек, т. е. на 5,4 %, численность шорцев упала с 16,3 тыс. до 14, 9 тыс. человек, т. е. на 8,6 %. Численность бурят за этот период выросла с 225,0 тыс. до 251,5 тыс., т. е. на 26500 человек (почти на 12%)[44]. В то же время мы имеем цифру прямых боевых потерь для бурят в годы войны, кстати, одну из немногих для народов Сибири, составляющую, приблизительно, 13,0 тыс. человек[45], что составляет около 5,8 % от довоенной численности бурят. Таким образом, потеряв почти 6 % населения в ходе боевых действий, буряты смогли нарастить свою общую численность за 20 лет почти на 12%.
Исходя из имеющихся в нашем распоряжении сведений о числе призванных и боевых потерях в ходе войны всего населения Хакасской автономной области, мы можем установить приблизительное расчетное число безвозвратных потерь хакасов. Так, в ходе войны в ряды действующей армии на территории автономной области было призвано около 62 тыс. человек, из которых около 8 тыс. хакасов. Общие безвозвратные потери составили около 18 тыс. человек[46], или 29,03% от числа призванных. Исходя из этого, можно полагать, что с фронтов войны не вернулось около 2320 хакасов, что составляет, приблизительно, 5% довоенной численности коренного населения Хакасии (для всех хакасов, включая и проживавших за пределами автономии, число потерь по принципам такого подсчета должно было составить около 3 тыс. человек).
Как можно видеть, проживавшие, в основном, на территории Забайкальского военного округа буряты, которые, казалось бы, в процентном отношении должны были понести в войне заметно меньшие потери, чем хакасы, реально потеряли больше, чем последние, проживавшие в пределах границ СибВО. Данная ситуация, накладывающаяся еще и на приведенный выше факт роста численности бурят к 1959 г., говорит о том, что демографические процессы у коренного населения Сибири в
Полученные данные о безвозвратных боевых потерях для бурят и хакасов, как и ожидалось, превышают средний уровень потерь для совокупного населения СССР. Так, по приблизительным расчетам общая численность населения страны на январь 1941 г. (сравнение с данными 1939 г. не может быть проведено, поскольку в течение последующих двух лет произошли значительные приращения территории и населения на западе СССР) составляла 190–195 млн. человек[47]. Безвозвратные боевые потери Вооруженных сил за годы войны (8668400 человек) составили, приблизительно, 4,5–4,6% от довоенной численности всего населения. Таким образом, можно видеть, что эти два сибирских народа (буряты и хакасы) понесли боевые потери в заметно большем размере, чем остальное население СССР. Вполне вероятно, что и иные народы Сибири, учитывая приведенные выше заметные цифры потерь общей численности к 1959 г., как и население остальных не оккупированных врагом территорий страны, понесли боевые потери в размере, превышающем общесоюзный уровень, внеся тем самым максимально возможный для себя вклад в достижение победы.
Исходя из минимального уровня потерь, полученного нами при расчете безвозвратных потерь для бурят и хакасов (5% от довоенной численности), можно приблизительно вычислить цифры потерь для остальных крупных народов Сибири. Так, для манси это могло быть не менее 250, для ханты — около 900, для ненцев (включая европейских) — около 1200, для селькупов — около 250, для эвенков — около 1500, для алтайцев — около 2400, для шорцев — около 800, для якутов — не менее 13000 человек (цифру потерь для сибирских татар установить значительно сложнее
Гитлеровский план «Ост», предусматривавший создание послевоенного «нового порядка» на захваченных землях, конечно, очень мало уделял внимания территории Сибири, поскольку предполагалось, что она целиком отойдет под власть Японской империи. Однако уже в ходе войны против СССР руководство фашистской Германии начало рассматривать варианты подчинения себе территории Сибири почти до Енисея на востоке, имея целью заполучить Кузбасс. В таком случае коренных жителей Западной Сибири ждала бы та же печальная участь, что готовилась для народов европейской части страны. Поэтому даже большие людские потери в войне были для них гораздо меньшей бедой, чем катастрофа в случае победы Германии.
Вместе с тем, следует отметить, что некоторые сибирские народы, даже участвуя в войне, вероятно, не понесли заметных боевых потерь. Так в 1941 г. почти все взрослые
О том, как много людей из числа крупных коренных народов Сибири было призвано в ряды действующей армии, а также привлекалось в ходе войны для выполнения работ за пределами своей автономии, можно на примере алтайцев судить по следующим цифрам. Так, на 1 января 1939 г. на территории
О степени тяжести людских потерь боевого характера можно судить и по такому косвенному признаку, как соотношение числа мужчин и женщин в составе коренных этносов. Так, в 1959 г., почти через полтора десятилетия после окончания войны, число мужчин в процентах ко всему населению у абсолютного большинства крупных коренных народов Сибири (за исключением татар, что объяснялось, вероятно, присутствием здесь некоторого числа крымских татар, высланных в 1944 г. за сотрудничество с оккупантами из пределов Крымской автономии) колебалось в пределах 43–49%. Эти показатели, за редкими исключениями, очень близки данным, полученным у русского населения соответствующих территорий. У тувинцев же, как известно, включенных в состав СССР лишь в 1944 г., т. е. в конце войны, число мужчин в 1959 г. превышало число женщин и составляло 50,8%[52]. Таким образом, можно полагать, что одинаково невысокий процент мужского населения у коренного и русского населения отдельных территорий Сибири даже в 1959 г. может быть напрямую связан с боевыми потерями в ходе прошедшей войны.
Видимо, именно война была и одной из важнейших причин отмеченного Т. Армстронгом факта замедления роста численности «северных народов» с 1926 по 1959 г., когда она выросла только на 8%, а для всей страны — на 20%[53]. Наряду с другими факторами, в первую очередь широкими процессами ассимиляции, на которые делал упор в своих попытках объяснения данного явления Т. Армстронг, нужно помнить и о высоких потерях населения в годы войны. Заметное отставание от общесоюзных темпов роста числа коренных жителей Сибири в эти годы следует объяснять дополнительно также тем, что в 1939–1945 гг. в состав СССР вошли новые территории с многочисленным населением (Западные Украина, Белоруссия и Карелия, Литва, Латвия, Эстония, Молдавия, Тува, Калининградская область, Южный Сахалин, Курильские острова и другие), переселилось из Китая большое количество русских эмигрантов, а также дунган и уйгуров, возвратилось некоторое количество ушедших в Синьцзян в годы Гражданской войны казахов, киргизов и других, вернулись русские эмигранты из Турции и других стран, что и дало заметный прирост численности к 1959 г. по сравнению с 1926 г. Но уверенно можно заявлять, что если
Относительно потерь коренных народов Сибири в ходе войны в Афганистане и боевых действий на Северном Кавказе мы в настоящей работе в силу объективных причин пока не можем привести
Почти все коренное население Сибири в конце XVI — начале XVII в. вошло в состав Русского государства и уже почти четыре столетия проживает, в основном, рядом с русскими людьми. Оно было включено в
В Сибири русское самодержавие, часто применяя минимальное насилие и максимально используя сложившиеся местные условия, даже не во всех случаях прибегало к силе оружия. Как отмечалось выше, имели место лишь два крупных и длительных конфликта — против части сибирских татар (Кучума и его наследников) и против енисейских кыргызов, которые нашли силовое решение. Остальная, подавляющая часть коренного населения Сибири, наблюдая в действии политику русских властей, быстро осознала, что включение в состав централизованного государства будет означать ликвидацию кровавых междоусобиц и феодальной анархии (якуты, буряты, большинство сибирских татар), прекращение набегов со стороны соседей (для ханты, манси, селькупов, енисейских народов и других), устранение угрозы иноземных вторжений для населения приграничных территорий. В итоге процесс их вхождения в состав России прошел, как мы могли видеть, без катастрофических или очень серьезных людских потерь. Если и отмечались вооруженные конфликты с русскими людьми, то для подавляющего большинства населения по масштабам они были не велики и продолжались не долго. Там, где быстро устанавливалась твердая государственная власть (что было характерно почти для всей территории Сибири), коренное население несло минимум потерь, связанных с боевыми действиями. Там же, где это по
Проведенное нами выяснение действительных размеров потерь численности коренных жителей этого крупного региона России и мира в целом в ходе боевых действий, как на территории Сибири, так и за ее пределами, их роли в динамике демографического развития, позволяет разрешить противоречие между распространенным тезисом об исчезновении коренного населения в условиях жизни в составе Русского государства и сведениями переписей с данными о росте его числа.
Примечания
-
Сибирская газета. — 13 сентября 1881. — № 29; Ядринцев Н. Инородцы Сибири и их вымирание // Русская мысль. — 1883. — Кн. III; он же. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. — СПб., 1891; Паппер Я. Гибель инородческих племен и друзья инородцев// Восточное обозрение. — 1883. — № 4; Тыжнов И. Эксплуатация сибирских инородцев в ХIХ веке (этюд из истории Нарымского края) // Вестник Европы. — Август, 1901; Евсенин И. К вопросу о сохранении сибирских туземцев // Сибирские огни. — Новосибирск, 1922. — № 4; Рычков К. К вопросу о вымирании северных народностей Сибири // Сибирские огни. — Новосибирск, 1923. — № 1–2; Титов В. И. Очередные задачи тунгусоведения // Труды Первого Сибирского Краевого
Научно-Исследовательского Съезда. — Новосибирск, 1928. — Т. V. — С. 153; Народы Сибири: права и возможности. — Новосибирск, 1997; Kolarz V. The peoples of the Soviet Far East. — New York., 1954; Conquest R. Soviet nationalities Policy in Practice. — London, 1964; он же. The last Empire. — London, 1962. - История Сибири с древнейших времен до наших дней. — Л., 1968. — Т. II. — С. 25–55, 503.
- История Хакасии с древнейших времен до 1917 года. — М., 1993. — С. 481–482.
- Букин С. С. Угроза эпидемий в сибирском тылу // 50 лет Великой победы под Сталинградом. — Новосибирск, 1993; Давыдова Ю. А. Здравоохранение в городах Сибири в годы Великой Отечественной войны: 1941–1945 гг. / Автореф. канд. дисс. — Новосибирск, 1999. — С. 21–22.
- Кышпанаков В. А. Население и трудовые ресурсы Хакасии. — Абакан, 1989. — С. 69.
- Енисейский энциклопедический словарь. — Красноярск, 1998. — С. 574–575.
- Якутия в XVII в. — Якутск, 1953. — С. 29.
- Бахрушин С. В. Самоеды в ХVII в. // Научные труды. — Т. III. — Ч. 2. — М., 1955. — С. 9.
- Бахрушин С. В. Остяцкие и вогульские княжества в ХVI и ХVII вв. // Научные труды. — Т. III. — Ч. 2. — М., 1955. — С. 95.
- Миллер Г. Ф. История Сибири. — М. — Л., 1941. — Т. II. — С. 367–368.
- Бахрушин С. В. Енисейские киргизы в XVII в. // Научные труды. — Т. III. — Ч. 2. — М., 1955. — С. 209, 221.
- Томилов Н. А. Чулымские тюрки в конце ХVI — первой четверти ХIХ в. // Проблемы происхождения и этнической истории тюркских народов Сибири. — Томск, 1987. — С. 173.
- История Хакасии… — С. 189.
- История Сибири… — С. 25–54.
-
Жеребцов Л. Н.
Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. — М., 1982. — С. 160. - Акты исторические. — СПб., 1841. — Т. II. — Док. № 1. — С. 3.
-
Кузнецов-Красноярский И. П. Исторические акты ХVII столетия (1633–1699). — Томск, 1890. — Вып. 1. — № 27. — С. 66–67. - Ионова О. В. Из истории якутского народа (первая половина ХVII века). — Якутск, 1945. — С. 79–91.
- Бахрушин С. В. Енисейские киргизы… — С. 214–215.
- Абдыкалыков А. Переселение енисейских кыргызов в начале XVIII в. и их историческая судьба // Этнические культуры Сибири: проблемы эволюции и контактов. — Новосибирск, 1986. — С. 95; Копкоев К. Г. Об угоне «енисейских киргизов» в Джунгарию в начале XVIII века // Учен. зап. ХНИИЯЛИ. — Абакан, 1965. — Вып. 2.
-
Валиханов Ч. Ч. Избранные произведения / Под ред. А. К. Маргулана. —
Алма-Ата, 1958. — С. 321. - Цит. по: Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. — М., 1964. — С. 458.
-
Екеев Н. В. Об алтайских этнотерриториальных группах XIX — начала XX вв.
(алтай-кижи, чуй-кижи, баят-кижи) // Алтай и Центральная Азия:культурно-историческая преемственность. —Горно-Алтайск, 1999. — С. 226. -
The True Travels, Adventures and Observations of Captaine Johne Smith. — Vol. 2. — London, 1704. — P. 394;
Двойченко-Маркова Е. М. Джон Смит в России // Новая и новейшая история. — 1976. — № 3. — С. 160. - Миллер Г. Ф. История Сибири… — Т. II. — Док. № 257. — С. 348.
-
Томилов Н. А. Тюркоязычное население
Западно-Сибирской равнины в конце ХVI — первой четверти ХIХ в. — Томск, 1981. — С. 125. - Дополнения к Актам историческим. — СПб., 1851. — Т. IV. — № 71. — С. 187.
- История Хакасии … — С. 184.
- Бахрушин С. В. Енисейские киргизы… — С. 209.
-
Древняя российская вивлиофика. — Изд.
2-е. — М., 1788. — С. 283–285. - Памятники Сибирской истории XVIII в. — СПб., 1885. — Кн. II. — С. 310.
-
Уманский А. П. К вопросу о численности сибирских «инородцев» в дореволюционной России // Исторический опыт
социально-демографического развития Сибири. — Новосибирск, 1989. — Вып. I. — С. 61–62. -
Огурцов А. Ю.
Военно-инженерная политика России на юге Западной Сибири в ХVIII в. / Автореф. канд. дисс. — Свердловск, 1990. — С. 10. - Зуев А. С., Миненко Н. А. Секретные узники сибирских острогов. — Новосибирск, 1992. — С. 38.
- Шишкин В. И. Сибирская Вандея. Вооруженное сопротивление коммунистическому режиму в 1920 г. — Новосибирск, 1997. — С. 494, 497–498.
- Шишкин В. И. Сибирская Вандея…
- Русские старожилы Сибири. Историко — антропологический очерк. — М., 1973. — С. 187.
- Винокурова Т. З. Рождаемость и смертность якутов // Языки, культура и будущее народов Арктики: Тезисы докладов Международной конференции. — Якутск, 1993. — Ч. 1. — С. 72.
- Русские старожилы… — С. 187.
- «Гриф секретности снят…» — С. 129.
- Восточный фронт. Людские потери Вооруженных сил СССР // http://ef.newmail.ru/russian/s001_losses_01.htm
- http://www.chat.ru/~beserikov/welost.htm
-
Рукопись труда «Россия и СССР в войнах XX века. Потери Вооруженных сил». Авторский коллектив под руководством
генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева // http://www.polk.ru/war.html - Русские старожилы… — С. 187.
- Еськов Г. С. Истоки великой победы. 1941–1945. Итоги и уроки // http://alpha.mos.ru/n_moskow/history/war50.htm
- Вступление // Хакасия в годы Великой Отечественной войны: боевой и трудовой подвиг. — Абакан, 2000. — С. 25.
- http://www.chat.ru/~beserikov/Repress.htm
- Рассадин В. И. Тофалары и их язык (этнолингвистическая ситуация) // Малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока. Проблемы сохранения и развития языков. — СПб., 1997. — С. 111.
- Русские старожилы… — С. 187.
-
Государственный архив Республики Алтай, ф.
Р-61, оп. 9, д. 2, л. 100. -
ГАРА, ф.
Р-61, оп. 1, д. 104, л. 4. - Русские старожилы… — С. 182–185.
- Armstrong T. Soviet Northern Development, with some Alaskan Parallels and Contrasts. — Fairbanks, 1970. — P. 31.
- Правда от 17 августа 1989 г.
- http://www.afghanwar.spb.ru/mortirolog.htm