Исследования Байкала. История // Гольдфарб С.И. «Мир Байкала» (2010)

Глава из книги профессора С. И. Гольдфарба "Мир Байкала".  (К содержанию книги)

Байкал и прилегающие к нему земли являлись не только территориями освоения, но и представляли огромный интерес для изучения. Отсюда начинались все стратегические пути на восток. Здесь пересекались интересы могущественных империй России и Китая.

Первыми исследователями становились те, кто осваивал и присоединял эти сибирские провинции. Поэтому первый этап связан с экспедициями землепроходцев и казацких отрядов. Он охватывает время примерно с середины ХVII по начало XVIII вв..

Второй этап связан с академическими экспедициями Императорской Академии наук. Этот период укладывается в рамки с начала XVIII по середину XIX века.

Третий этап отражает целенаправленное комплексное изучение края с середины XIX по 1917 гг.

Революция и последовавшие за ней всеобщие изменения. В том числе в организации изучения Байкала знаменовали следующий этап - четвертый.

Но, разумеется, первыми исследователями Байкал были коренные жители этих мест: буряты, монголы, тунгусы. К сожалению, сведений об этом практически не имеется. Даже у Л.Е. Элиасова в его многочисленных трудах, связанных с байкальскими легендами и преданиями, мы не находим фактов, как, когда и с какими целями изучали Байкал и земли вокруг него кочевники. Хотя маловероятно, что такой колоссальный природный объект, как Байкал, являющийся источником жизнедеятельности, не привлекал их внимания. Загадок много – даже имя озера до сих пор не разгадано точно.

Лучше С.А. Гурулева, автора книги «Что в имени твоем, Байкал?», вероятно, никто не систематизировал данные о названии этого природного объекта. Самое парадоксальное, что и по сей день нет ответа, кто же все-таки дал название озеру: монголы, буряты, китайцы или тунгусы. Загадки на каждом шагу...

Разные авторы выводили название от монгольских слов «Байкал» или «Байгал» – богатый огонь, тюркского «бай-куль» – богатое озеро, китайского «Пехай» – северное море, тунгусского «Ламу» – море, бурят-монгольского «Далай-нор» – святое озеро...

Регулярные сведения о Байкале идут от отрядов землепроходцев, которые продвигались к северным морям. Как уже упоминалось, по мнению Л.С. Берга, русские впервые услышали про Байкал в 20-х гг. XVII столетия. В отдельных источниках упоминается землепроходец Василий Бугор, который объявился на Байкале еще в 1628 г. Следует поправить А. Тиваненко, который в материале «Из предыстории основания посольской обители на Байкале», размещенном на портале «Край у Байкала», писал: «Принято считать, что первыми из русских проникли на оз. Байкал в 1643 г. казаки Верхоленского острога под руководством его приказчика Курбата Иванова». Кажется, из серьезных исследователей и краеведов никто так не считает. Даже в доступной популярной литературе сообщается, что в 1631 г. атаман Иван Галкин с отрядом в 30 человек, поднявшись по Ангаре и Илиму, поставил зимовье выше течения Игирмы. Он первым пересек Байкал и оставил спустя семнадцать лет Баргузинский острог.

Одним из инициаторов исследования Прибайкалья выступал енисейский воевода Я.И. Хрипунов. Он был назначен на должность в 1622 году и именно с его согласия делались попытки проникнуть на Байкал. Вероятно, экспедиции В.Е. Бугра (1628 г.) были задуманы еще в те годы.

В 1636 году служилые передавали в столицу царским чиновникам новые сведения, добытые в изнурительных походах: «…В прошлом 144-х году пришел из Енисейска Елеско Юрьев, взял меня, Проньку, по наказной памяти Прокопия Федоровича Соковнина и по той памяти велено ему Елеске идти со служилыми людьми на Ламу и которые реки падут своим устьем в море, для государева ясачного сбору и прииску новых землиц.

…Вода в Ламе стоячая, пресная, а рыбы в ней всякие и зверь морской, а где пролива той Ламы в море – того тунгусы не ведают.

…В Ламу впала река Селенга. А по той реке Селенге, идучи от Ламы, с правую сторону живут мунгалы – кочевые люди, да тою же рекой Селенгою ходят в Китайское государство.

…А  Ламу  братские  люди  называют Байкалом»⁵².

Максим Перфильев, казацкий атаман, в 1638 году преодолев Лену, Витим, с 36 казаками появился в устье Муи у кочевавших в этих местах тунгусов. Это было первое появление русских казаков в Забайкалье.

Одним из первых исследователей Прибайкалья справедливо называют казацкого пятидесятника Курбата Иванова. В «Росписи служб» он писал: «…И велено мне, Ивашке, с тунгусских и братских князьков и с их улусных людей государев ясак собирать на 150 год и впредь с их тунгусских и братских князьков и с улусных людей, которые государю ясаку не дают, призывать под государеву, царскую высокую руку и с их государев ясак имать». А поручалось казаку и его отряду «писать тунгусские расспросные речи про ленские вершины и про Байкал, и про новые земли, и про братских людей, и чертежи чертить с усть Куты-реки и до Ленских вершин, и Байкалу, и в них падучих сторонним рекам…»⁵³.

21 июня 1643 г. отправился Курбат к Байкалу. Через двенадцать дней вышел к Малому морю. В 1643 г. атаман объявился на Ольхоне. И.В. Щеглов, автор «Хронологического перечня важнейших данных из Истории Сибири», опубликованного в 1884 году, оставил следующую запись: «Под начальством пятидесятника Курбата Иванова русские появились на западном берегу озера Байкала и на острове его Ольхоне. Ему принадлежала одна из первых карт озера, а донесения о  богатых байкальских землях, по мнению некоторых исследователей, позволили русскому правительству оценить важность и значение Байкала.

В отряде Курбатова насчитывалось 74 человека. В той же книге «Росписи служб» Курбатов зафиксировал: «Я Ивашка, тех промышленных и гулящих людей охочих поднимал на государеву службу своими крошешками и всего моего подъема на ту государеву службу пошло на 200, на 70 на 1 рубль на 20 на один алтын и на две деньги. И пошел на ту государеву службу из Верхоленского острошку братского. А служилых людей со мной 26 человек да охочих промышленных и гулящих людей 48 человек и всех со мной служилых и промышленных и гулящих людей пошло на государеву службу на Байкал 74 человека» ⁵⁴ .

Маршрут отряда Иванова проходил через реку Лену, а проводником стал тунгусский князь Можеуль.

В отписках Курбат Иванов фиксирует: «Июля 2 день пришли мы край Ламы со всеми ратными людьми здорово и велел делать край Ламы суды и к братским людям ясашным и коренцом и батулинцом посылал с тунгусом служилово человека Петьку Мещерякова, чтобы те братские люди пришли под государеву высокую руку и принесли бы государю ясак от своих улусных людей».

Затем казаки перевалили через Приморский хребет и по руслу Сармы через двенадцать дней вышли к Малому морю напротив острова Ольхон.

Пройти мимо большого острова Иванов не мог. Он начал строительство судов и в том же 1643 году объявился на Ольхоне. Местные буряты были объясачены и обещали сдать ясак осенью.

Курбат Иванов отправился в Верхоленский острог и именно там составил знаменитый чертеж Байкала… Именно его донесения правительству о богатых байкальских землях позволили русскому правительству оценить важность и значение Байкала. Работа казацкого пятидесятника, о которой уже говорилось выше, «Чертеж Байкала и в Байкал падучим рекам и землицам… где можно быть острогу» рассказывала о растительном и животном мире озера. Этот драгоценный документ был отослан в Якутский острог стольнику Петру Головину.

После пребывания на Ольхоне отряд Курбата Иванова разделился. 36 человек под командой казака Семена Скороходова на судах ушла вдоль западного берега озера. Проводником у них стал тунгусский князь Киндигирского рода Юнонг. Курбат Иванов поставил перед Скороходовым цель: идти «вверх по Ламе навблизь устья Верхней Ангары, поставить зимовье и имать на государя ясак с тех тунгусов», что отряд и выполнил с успехом. Зимовье было поставлено. Какое-то время его называли Верхнеангарским. В 1646 г. атаман Василий Колесников построил Вернеангарский острог, который впоследствии стали называть Нижнеангарским.

Судьба отряда Скорохода сложилась трагически. В конце 1643 года, возвращаясь на юг, в Чивыркуйском заливе казаки попали в засаду Архича Батура. Спаслись 12 человек. Они вышли в Верхоленский острог, а Левка Вятчанин и Максимка Вычегжанин совершили удивительное по смелости и отчаянию путешествие – по Байкалу, через Ангару и Енисей «выплыли» в Енисейский острог. Кстати, Вычегжанин через какое-то время вновь оказался на Байкале на этот раз с атаманом Колесниковым.

В 1643 году к Байкалу отправился отряд Василия Колесникова. На этот раз экспедиция получила совсем другое задание. Указ, который пришел из Москвы с большим опозданием, гласил, что экспедиция снаряжается «для проведывания про Байкал-море да про серебряную руду…».

Под началом Колесникова было 100 человек. В конце 1643 года они остановились на зимовку в истоке Ангары, а летом двинулись дальше, фактически повторяя путь Семена Скороходова, – до Верхней Ангары, до устья Малая Ангара, где заложили зимовье.

Почти два года Василий Колесников находился на территории современной Бурятии. Итогом его деятельности можно считать основание на малой Ангаре в 1644 – 1646 гг. Верхненагарска.

В 1645 году казаки под водительством Василия Колесникова достиг северо-западной части Байкала. Отряд шел из Енисейска с конкретной целью – отыскать серебряную руду. Продвигались казаки и по Ангаре. В 1648 году на Байкале они основали Ангарский острожек.

В это же время благодаря отряду Ивана Галкина был заложен Усть-Баргузинский острог. Заметим, что фамилия Галкиных получила большую известность. Представители четырех поколений этой фамилии фигурируют в «землепроходческих делах». За заслуги перед отечеством царь Петр I «приверстал в дети боярские» Василия Галкина «за службы его предков и его самого».

Полностью название документа звучит как «1703, февраля 26. Грамота енисейскому воеводе о приверстании в дети боярские Василия Галкина за службы его предков и его самого». А вот его содержание: «От великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержца, в Сибирь, в Енисейск, столнику нашему и воеводе Богдану Даниловичю Глебову, да подьячему Ивану Борисову. В нынешнем 1701 году, генваря в 5 день, бил челом нам великому государю енисейской неверстанный сын боярской Василий Галкин. В прошлых де годах, прадед его Алексей Галкин служил нам великому государю в Сибири с Ермаком Тимофеевым и взял Сибирское царство. И после де того, прадед его служил на Березове в атаманах 30 лет; и по нашему великого государя указу послан был с Березова на нашу великого государя службу в Мангазею, а из Мангазеи от иноземцев убит. И дед его Иван Галкин служил в Енисейску в детях боярских многие годы, и из Енисейска послан был по Тунгуске реке для проведыванья немирных иноземцов и для призыву их в наш великого государя ясачной платеж; и дед его Иван в той службе проведал Илим реку и великую реку Лену и Байкал озеро, и на тех озерах Баргузинской и по посторонним рекам Ангарской и Баунтовской остроги поставил, и к тем острогам иноземцов в наш великого государя ясачной платеж призывал и аманатов с них побрал, и те иноземцы и доныне ясак в нашу великого государя казну платят по все годы. А отец де его Алексей Галкин служил нам великому государю в Енисейску в детях боярских всякие наши великого государя службы многие годы, и в Киргизы был посылан на нашу великого государя службу дважды; а после де киргизские службы посылан в Саянскую землицу, для призыву немирных иноземцов в ясачный платеж, и взял с них аманатов двух человек, и для тех аманатов те иноземцы ясак платят по сту соболей в Красноярской со 196 году. А он де Василей и по се время ни в какой чин не приверстан, а служит нам великому государю с енисейскими верстанными детми боярскими, и от приходов неприятельских воинских людей в Бельской острог и в проезжие станицы из Енисейска посылан был. И в прошлом де 1702 году прислан он к Москве из Енисейска за нашею великого государя денежною казною. И нам великому государю пожаловать бы его за многие службы прадеда и деда и отца и дядей его и за его службы, приверстать его в Енисейску в дети боярские в выбылой денежной оклад умершего енисейского сына боярского Ивана Перфильева; а за хлебное жалованье служить ему с пашни на заимке отца его Алексея Галкина. И по нашему великого государя указу, велено его Василья поверстать в Енисейску в дети боярские умершего сына боярского в Иваново место Перфильева; а нашего великого государя жалованья оклад ему ученить последней статьи, против разметных нынешнего 1703 года тетратей: денег 7 рублев, соли 2 пуда; а за хлеб служить ему с пашни, и быть ему в числе енисейских детей боярских 30-ти человек; а за хлебное жалованье пашню пахать ему Василью на заимке отца его с ним вместе…»⁵⁵

Упомянем и Ивана Похабова, боярского сына. Историк Мартос писал о нем: «Нрава он был беспокойного, характера сердитого, но по всем своим действиям заслуживает быть внесенным в небольшой и почетный список настоящих государственных людей».

Поход Похабова датируется весной 1647 года.

По отзывам, шел он напролом, дерзко и насильственно объясачивал местных жителей. На южной стороне Байкала, завершая своей поход, Похабов поставил Култукский острог, после чего ушел на Селенгу.

В 1648 году боярский же сын Иван Галкин отстраивает Баргузинский острог. Как считает И.В.Щеглов, для сбора ясака с Байнтовских бурят.

В 1650 году на восточном берегу у места, которое местные называли Прорва, появилось судно Российской посольской миссии, которую возглавлял Ерофей Заболоцкий. Дипломаты подверглись нападению бурят, и глава дипломатической миссии погиб. Л.Е. Элиасов записал: «Вот доехал он до Байкала и остановился ночевать. В то время около Прорвы стояла небольшая избушка, а его служилые люди разместились во дворе. Ночью поднялась страшная буря, Байкал заволновался, пошел сильный дождь. В это время незаметно один какой-то хант подкрался со своим войском к Прорве, перебил всех слуг, а потом убил и самого Ерофея»⁵⁶.

А. Тиваненко приводит сведения из «Доезда толмача экспедиции П. Семенова от 1652 года». Он после гибели посла возглавил дипломатическую миссию. Вот что писал переводчик: «И перешед Байкал-озеро Ярофей Заболоцкий и подьячей Василий Чаплин послали от себя в Мугалы к Цысану-кану и к зятю ево Турукаю для подвод казаков Петрушку Чюкмасова да Якуньку Кулакова с мунгальскими послы, которые ехали с ними вместе, с Улетаем да з Зорием. А сами они, Ярофей и подьячей с служилыми людьми и с толмачом с Панфилком, да мунгальский посол Седик, остались за подводами в Сорах. И в том месте ждали они подвод 3 недели. А во 159 году октября в 7 день сын боярский Ярофей Заболоцкий с сыном своим Кирилом, да подьячей Василий Чаплин, да казаки Васька Безносков, Тренька Соснин, Офонька Михайлов, Якунька Скороходов, да промышленный человек Сергушка Михайлов. Всего 7 человек, вышед из дощаника, и отошли сажень на 100, росклали огонь, и у огня грелись. А толмач Панфилко Семенов и мунгальский посол Седик да промышленных людей 12 человек от Ярофея остались у государевой казны в судне. И того же дни наехали на Ярофея с товарыщи братцкие люди, а Турукая-табуна ясачные люди, безвестно человек со 100, и Ярофея Заболоцкого, и сына его Кирила, и подьячего Василия Чаплина, и казаков Ваську Безноскова с товарыщи, и промышленного человека побили до-смерти и ограбили, и ружье, что с ними было, поймали, и к Панфилку с товарыщи к судну приступали, и из луков на дощаник по них стреляли. И толмач Панфилко от тех воров в дощанике отсиделись. И государево жалованье, что с ним послано к Цысану-кану и к затю ево Турукаю-табуну, уберегли».

По мнению А. Тиваненко, ответом на это убийство был огромный по тем временам отряд в 300 казаков, который осенью 1652 года высадился в заливе Прорва, как раз в том месте, где были захоронены Ерофей Заболоцкий с сыном и члены дипмиссии. Зимовал отряд там же, в Прорве, где было заложено острожное поселение.

Перечисляя землепроходцев, не забудем упомянуть о протопопе Аввакуме. Сосланный в Сибирь, он в 1655 г. в составе отряда, державшего путь на Амур, совершил путешествие от Енисейска до Байкала. В своей книге он не забыл отметить и байкальские впечатления. «…Поехали из Даур, стала пища скудать и с братиею бога помолили и Христос дал нам изубря, большова зверя, тем и до Байкаова моря доплыли. У моря русских людей наехало, станица соболиная рыбу промышляет; рады, миленькие, нам, и с корбасом нас, с моря ухватя, далеко на гору несли...

… Надавали пищи, сколько нам надобно: осетроф с сорок свежих перед меня привезли, а сами говорят: «вот, батюшко, на твою часть бог в запоре нам дал; возьми себе всю!»

…Лотку починя и парус скропав, чрез море пошли. Погода окинула на море, и мы гребли перегреблись: не больно о том месте широко, или сто или осьмдесят верст. Егда к берегу пристали, востала буря ветреная и на берегу насилу место обрели от волн. Около ево горы высокие утесы каменные и зело высоки, – дватцеть тысящ верст и больше волочился, а не видел таких нигде. Наверху их полатки и повалуши, врата из столпы, ограда каменная и дворы, все богоделанно. Лук на них ростет и чеснок, больши романовского луковицы, и слаток зело. Там же ростут конопли богорасленныя, а во дворах травы красныя – и цветы благовонны гораздо. Птиц зело много, гусей, и лебедей, – по морю яко снег, плавают. Рыба в нем – осетры и таймени, стерледи и омули, и сиги, и прочих родов много. Вода пресная, а нерпы, и зайцы великие в нем: в окияне большом…»⁵⁷

В 1675 г. на Байкале побывал Спафарий, посол русского царя в Китай. Его поразило, что такое огромное озеро «неведомо есть ни у старых, ни у нынешних земнописателей, потому что иныя мелкие озера и болота описуют, а про Байкал, которая толикая великая пучина есть, никакое воспоминание нет…»

Николай Спафарий, прибыв к устью Ангары, сделал такую запись: «Устье Ангары будет шириной больше версты, а из Байкала течет великою быстротою, а с тех высоких гор видать горы за Байкалом, снежные и превысокие, и один край Байкала, который называют Култук». Описывая озеро Байкал, Спафарий сообщал: «И от реки Ангары, едучи по правую сторону многие днища, пристанищ нет до самого Култука, только утесы каменные дощатые, и оттого большими судами ходу нет, только мелкими судами ходят и, как живет погодие великое, суда мелкие таскают на берег. На самом Култуке есть река Култушная, и там пристанища есть, а Култуком называют самый край узкий Байкальского моря, где оно кончается. А от реки Култушной многое место впадает река Снежная, и там пристанище, а называют Снежною оттого, что в тех горах стоит снег зимою и летом и не тает. Оттуда же река течет третья – река Выдряная, и пристанища, днище плыть от Снежной, а называют Выдряною оттого, что выдр и бобров ловят здесь по ней много. Четвертая река и пристанище Переемная, а слывет Переемная оттого, что стоит ровно против устья Ангары реки и те, которые хотят перебежать море через, от Ангары парусом бегут или перебегают прямо, оттого что море тут узко. Пятое пристанище и река – Мышиха, днище от Переемной. Шестая река и пристанище – Мантуриха, днище от Мышихи. И по тем рекам по всем зимовья промышленных казаков, которые промышляют соболей...»

Он одним из первых попытался рассказать об озере, научно аргументируя его происхождение: «Байкал можно называтися и морем для того, что от него течет большая река Ангара и потом мешается со многими иными реками и с Енисеем, и вместе впадут в большое Окиянское море; и для того можно называтися морем, что мешается и с большим морем, и объезжати его кругом нельзя; также для того можно называтися морем, что величина его в длину и в ширину и в глубину велика есть. А озером можно называтися для того, что в нем вода пресная, а не соленая, и земнописатели тех озеров, которые в них вода не соленая хотя великие, а не называются морем; однакож де Байкала можно называти и завидливу земнописателю морем потому, что длина его парусом бежати большим судном дней по десяти и по двенадцати и больше. Какое погодье, а ширина его где шире. А где уже, манши суток не перебегают; а глубина его великая, потому что многажды мерили, сажень по сту и больше, а дна не сыщут, и то чинится оттого, что кругом Байкала везде лежат горы превысокие, на которых летнею порою снег не тает….

А погодие живет на Байкале великое всегда, но паче осеннею порою для того, что лежит Байкал, что в чаше, окружен каменными горами будто стенами, и нигде же не отдыхает и не течет, опричь того, что от него течет Ангара-река, а в нем большия реки и мелкия и иныя многия в него впали, а по край берегу везде камень и пристанищи немногие»⁵⁸.

В изданной впоследствии книге под названием «Путешествие через Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русского посланника Николая Спафария в 1675 г.» рассказывается о животном и растительном мире озера, о народах, проживающих на байкальских берегах.

В 1692 г. другой путешественник, также отправившийся с посольством в Китай, Избрант Идес, которго в России называли Елизарием Елизарьевиче Избрантом, выехал из Москвы и весной 1693 г. сделал остановку на Байкале. Он вел путевой дневник, который был издан другим не менее известным географом голландцем Н. Витсеном. Дневник путешественника был опубликован в 1704 г. в Голландии и лишь спустя 85 лет в России. В Европе книга появилась в 1706 году (по другим сведениям, в 1704 году) и стала одной из самых популярных работ о Сибири. В путевом дневнике описания флоры и фауны особое внимание уделено байкальским природным явлениям: неожиданным ветрам, незамерзающим огромным полыньям. Вот что писал путешественник в своих дневниках о Байкале: «Езда по озеру опасна. Если путешественников в крепкие морозы застанет буран, запряженные в сани лошади должны иметь очень острые подковы, так как лед очень скользкий, а снега не найти даже на земле, его тут же уносит ветер. Имеется также много незамерзающих полыней, опасных для путешественников, если они попадают в сильную бурю, так как коней, если у них нет острых подков, несет ветром с такой силой, что они не могут ни во что опереться и, скользя и падая на этом гладком льду, летят вперед с санями и иногда попадают в полынью. Так гибнут часто и лошади и люди. Во время бурь лед на озере трескается иногда с таким страшным шумом, как будто гремит сильный гром, причем нередко во льду образуются трещины в несколько саженей шириной, хотя через несколько часов лед может вновь стать сплошным. Верблюды и быки, которых берут с собой в Китай также идут от Иркутска через озеро. Верблюдов обувают в особого рода кожаные башмаки, подбивая их чем-нибудь острым; быкам же к копытам прибивают острые куски железа. Так как в противном случае они не могли бы продвигаться вперед по сколькому льду.

…Вода в этом озере или море совсем пресная на вкус, но издали выглядит зеленовато-морской и светлой, как в океане. В полыньях можно видеть много тюленей; все они черные, а не пестрые, как тюлени в Белом море. В Байкале много рыбы, как, например, осетров и щук; некоторые, я видел, были весом до двухсот немецких фунтов.

…Следует заметить, что, когда я, покинув монастырь св. Николая, расположенный при устье Ангары, выехал на озеро, многие люди с большим жаром предупреждали и просили меня, чтобы я, когда выйду в это свирепое море, называл бы его не озером, а Далаем, или морем. При этом они прибавляли, что уже многие знатные люди, отправлявшиеся на Байкал и называвшие его озером, то есть стоячей водой, вскоре становились жертвами сильных бурь и попадали в смертельную опасность.

В числе тех русских людей, которые изучали Байкал, нельзя не упомянуть о Семене Ремезове. Пять лет он с семьей трудился над уникальной чертежной книгой Сибири. Он никогда не был на Байкале и тем не менее впервые передал его форму, сделав это на основании рассказов очевидцев. На чертежах, посвященных озеру, множество фактов, полученных им из самых разных источников: населенные пункты, занятия местных жителей, реки и пути сообщения…

14 января 1717 года по указу Петра I губернатор Сибири князь Матвей Гагарин отдал приказ в Иркутск стольнику и коменданту Лаврентию Рокитину отправляться к озеру Косогол и строить город с Тукнкинской стороны, «осмотря место, где пригодно».

В приказе было еще одно поручение: «Тако ж прислать видение, что дней от Иркуцка до Култука ходу, и что от того Култука и от Байкалу до Косоголу озера, и какие люди кочюют, и все конечно город на Косоголе от Култука сделать, прося помощи от Бога (или острог, хотя наперво неболшой)» ⁵⁹ .

В 1719 г. в Китай отправилось посольство Л.И. Измайлова. В состав его входил английский подданный Джон Белл, который вел дневник и немало страниц уделил Байкалу.

Особый этап в изучении Байкала составили экспедиции, организованные Российской Академией наук с целью получения новых данных о природных богатствах края. В начале 20-х гг . XVIII в. в Сибирь отправился Мессершмидт, выпускник Галльского университета, приглашенный самим Петром I для изучения русских земель на Востоке. Начиная с 1721 г. и на долгие годы главным объектом изучения для Мессершмидта становится Сибирь. В конце 1723 г. он объявился в Иркутске. В его планы входило совершить путешествие по южному и восточному берегам Байкала, посетить горячие источники, осмотреть остроги, раскинувшиеся недалеко от озера. Мессершмидт выполнил свою программу. Он определил географическую широту Посольского монастыря и Никольской заставы против устья Ангары, много внимания уделил изучению нерпы, занимался изучением пернатых. В итоге составил карту Байкала. Путешествие его в Сибири продолжалось до 1727 г. Итогом работы стал многотомный отчет «Обозрение Сибири, или три таблицы простых царств природы», девять томов «Сибирской орнитологии», дневник путешествия в пяти томах.

В 1732 – 1743 гг. в Сибири работала Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. Участникам ее тоже удалось собрать много нового и ценного материала о Прибайкалье.

В 1735 – 1736 метеорологические наблюдения на Байкале вел С.П. Крашенинников, его также интересовали вопросы культуры и истории. В это же время зоологические и ботанические исследования проводил Г.В. Сталлер, который за 130 лет до появления известных книг А.Брэма описал нерпу.

В 1772 – 1773 гг. по Сибири путешествовал Петр Симон Паллас. В книге «Путешествия по разным провинциям Российского государства» (СПб., 1778) он дал общую характеристику рельефа озера. По его поручению в 1773 году на основании съемок штурмана Пушкарева была составлена первая гидрографическая карта озера.

Вместе с Палласом работал другой исследователь  доктор медицины Иоган Готлиб Георги. Он по просьбе Палласа обследовал окрестности Иркутска и прибайкальские земли. В его описаниях мы находим подробное описание флоры и фауны Байкала, характеристику местных промыслов, отдельные страницы книги посвящены коренным жителям этих мест – бурятам и тунгусам. Георги первым из естествоиспытателей проплыл вдоль всей береговой линии Байкала, провел специальное исследование байкальского омуля, которого назвал странствующим сигом, описал нерпу, упорно разыскивал уникальную голомянку.

Именно Георги высказал предположение о катастрофической природе образования озера. Он считал, что свидетельство тому – «сильно расчлененные горы на побережье, обрывистые и утесистые берега, скалистые прибрежные острова, являющиеся обломками прежних гор, громадная глубина вблизи утесов... Его котловина является продолжением Верхней Ангары. Быть может, в результате какой-нибудь катастрофы, например провала, долина эта превратилась в ложе».

Другой точки зрения придерживался Эрик Лаксман. Он исходил из того, что геологические структуры Байкала образовались медленно и постепенно, что «горные породы ложились слоями по законам сродства и соразмерности со своими массами».

Первое свое путешествие на Байкал Лаксман совершил летом 1766 г. Его внимание особо привлекали минералы. Одним из первых добыл он здесь разновидность изумруда шерл, его коллекцию пополнили аквамарины и горный хрусталь, бериллы. Огромные коллекции он отправлял в Петербург. После назначения на должность минералогическим путешественником при Императорском кабинете он наконец смог осуществить свою мечту – исследовать юго-западную оконечность Байкала. Вот тогда-то он высказал идею о происхождении Байкала, которая шла вразрез с бытовавшим в то время мнением Палласа и Георги о катастрофическом происхождении водоема.

Лаксман считается первооткрывателем нескольких месторождений: ляпис лазури, слюды, шерла (байкалита).

Лаксману принадлежит и слава первооткрывателя Горячинских термальных источников. Он впервые сделал химический анализ воды и определил назначение ключей.

В 1785 году началось путешествие американского путешественника Джона Ледиарда в Сибирь. В Иркутск он прибыл в середине августа 1787 г. Ледиард не был ученым в полном смысле этого слова. Но он старательно постигал все, что видел и слышал, вел подробный дневник, где оставлял все свои наблюдения. Говорят, что у Ледиарда была секретная миссия, он собирал сведения о дальневосточных территориях.

В дневниках Ледиарда немало страниц, посвященных Иркутску, Байкалу, описанию природы и населенных пунктов Прибайкалья. «…После семи часов езды по скверной дороге мы приехали к небольшой деревне Святого Николая, которая раньше служила резиденцией для русских послов, перед тем как они садились в лодку, чтобы пересечь озеро по направлению к Китаю. В этой деревне имеется церковь, посвященная Святому Николаю, и все рыбаки на озере прибегают к ее покровительству. Мы ночевали здесь и, продолжая поездку, рано утром следующего дня достигли оберега озера. Здесь стоят семь или шесть домов, среди которых самый большой построен по приказу императрицы для обслуживания иностранцев, едущих этим путем. Есть также небольшое судно, которым пользуются летом для переезда через озеро.

Мы вызвали это судно, которое стояло на якоре вдали от берега. Капитан сошел на берег, и мы поехали с ним на меленькой лодке, захватив веревку и груз, чтобы сделать промеры. Но поскольку мы имели только пятьдесят морских сажен линя, и так как дождь лил очень сильно, то не смогли достигнуть многого, на расстоянии ста футов от берега вся длина линя была использована. Мы вернулись в дом, позавтракали и подождали с час, пока утихнет дождь; но, обнаружив, что он продолжается, попросили капитана отослать нас в своей лодке в Иркутск. Он удовлетворил нашу просьбу и устроил навес из шкур, чтобы защитить нас от дождя. Мы отослали нашу коляску с кучером и уселись в лодку с двумя гребцами. Мы проехали вдоль озера до места, где берет начало река Ангара, и оттуда – вниз по реке до Иркутска, расстояние приблизительно в сорок пять миль. Это озеро имеет семьсот шестьдесят девять верст в длину (пятьсот тринадцать миль) в своей самой длинной части и шестьдесят верст (сорок миль) в своей самой широкой части. Про его глубину говорят, что она неизмерима. Она имеет ежегодный подъем и убыль: первый вызывается осенними дождями, а второй сухим временем, весной. В него впадает сто шестьдесят девять небольших притоков, от двадцати до восьмидесяти ярдов в ширину. Оно имеет лишь один исток через который способно выпускать весь избыток вод, создаваемый притоками, и этим истоком является Ангара, которая получила калмыцкое название. Река имеет не более четверти мили в ширину; в том месте, где вытекает из озера, очень мелкая и далеко не быстрая».

И далее: «В любом случае количество воды, вытекающей через этот естественный выход, не соответствует тому количеству воды, которое втекает в Байкал. В более жарких странах, как, например, в районе, где расположено озеро Чад, в Африке, излишек легко удаляется испарением; но в таком холодном климате, как Иркутский, это едва ли возможно.

Единственно понятное объяснение этой странности состоит, по-видимому, в том, что следует предположить внутреннюю связь Байкала с Великим (Северным) океаном»^60.

Не забудем упомянуть геодезистов П. Скобельцина, И. Свистунова, Д. Баскакова и В. Щетилова, которые произвели инструментальную съемку на Байкале.

Скупые сведения говорят об исследованиях в 1798 году байкальских глубин Карелиным, который служил на Колываново-Воскресенском заводе в Алтайском горном округе. Ему принадлежит съемка водного пути от Верхнеудинска до Байкала и далее до всей Ангары до впадения ее в Енисей. Исследования эти производились для улучшения пути, по которому возили свинец из нерчинских заводов в Барнаул. «На съемке Карелина обозначены все мели, пороги, шиверы, указаны глубины, падения, скорости, течения. Словом, работа Карелина – это не простая съемка, а обстоятельное физико-географическое исследование» ⁶¹ .

В 1813 году на Байкале побывал уроженец Австрии Яков Мор, принятый на русскую службу. Цель его путешествия в Сибирь – полное минералогическое описание земель от Уральских гор до самой Камчатки. Он первым подробно исследовал прииски ляпис лазури у Байкальских гор по берегам речки Слюдянка.

В 1828 году в Иркутск приехал будущий знаменитый ботаник Н.С. Турчанинов. Первый объект его исследований – Лиственничная губа Байкала, Култукский залив. В 1829 году его маршруты пролегают по Южной части Забайкалья, в окрестностях Селенгинска, Посольска, туркинских минеральных вод. В 1834 году исследователь вновь изучает окрестности Байкала со стороны маломорских степей, потом Ольхон, байкальские заливы на восточном берегу озера. Ботанические коллекции Турчанинова считаются классическими. Его работы вошли в золотой фонд отечественной и мировой флористики. «Байкало-Даурская флора», «Каталог растений, дико растущих в байкальских странах и в Даурии» (1838 г.) и по сей день является незаменимым материалом для естествоиспытателей. Кстати, «Байкало-Даурская флора» печаталась в течение 15 лет в «Бюллетене Московского общества естествоиспытателей природы». Отдельное издание насчитывает 1354 страницы и было удостоено Демидовской премии в 1857 году.

Измерениями глубин Байкала увлекался и ссыльный декабрист, бывший лейтенант российского военного флота М. Кюхельбекер: в 1837 году он проводил измерения в Баргузинском заливе.

В середине XIX в. в Иркутске возникает Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества. Инициатор создания ВСОРГО генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев сыграл ключевую роль в организации научных исследований в Сибири, в том числе и на Байкале.

Одним из первых  членов ВСОРГО, кто обратился к сбору сведений о Байкале, был известный иркутский летописец Пежемский. Третья тетрадь его сочинений об Иркутской губернии – Байкальская. Пежемский использовал доступный литературный материал, изданный до 1849 года, а также сведения, полученные от местного населения. Рукопись Пежемского поступила на рецензию во ВСОРГО, и оппонентами выступили члены Восточно-Сибирского отдела русского географического общества Н. Меглицкий и Т. Сельский. Пежемскому досталось: высказали ему много критических замечаний, указали на ошибочность ряда фактов, причину усмотрели в «недостаточности материалов, которыми автор статьи мог воспользоваться» ⁶² .

В 1852 году геологические исследования проводились Н.Г. Меглицким.

В 1855 г. Русское географическое общество организовало экспедицию в Восточную Сибирь, в качестве натуралиста в состав ее вошел Густав Радде. Летом он уже находился в Лиственничном. 17 июня началось его путешествие на Байкал. Относительно планов своих он писал: «Принимая во внимание частию эти причины, частию то обстоятельство, что берега Байкала со времени Георги ... по крайней мере с зоологической целью не были исследованы, я решился летом 1855 г. объехать это большое озеро, тем более что близость Иркутска давала мне возможность постоянно получать нужныя для такого путешествия средства. Сюда, без сомнения, присоединилось влияние величавой природы, ее любопытныя явления, береговая и водяная фауна, флора, содержащая в себе много замечательных, чисто альпийских (горных) собственно уже сибирских форм, все это меня привлекало так же, как и этнографический интерес, нравы и обычаи Бурят и Тунгузов, более же всего необъяснимое стремление испытать жизнь среди дикой первобытной природы, вступив с нею в борьбу, и изучить ея подробности».

В ходе путешествия Радде проплыл вдоль западного и восточного берега Байкала, посетил и исследовал остров Ольхон, Малое море, особое внимание уделил изучению омуля. Итогом его путешествия стал объемный и подробный отчет в Русское географическое общество. Существует мнение, что позиция Радде относительно «бедности» флоры и фауны негативно сказалась  на дальнейших исследованиях Байкала 63 . Зачем, дескать, тратить средства, если живых организмов мало…

В 1859 году промерами на Байкале занимался лейтенант Кононов. Целая череда исследований конца 50-х гг. была не случайной. Именно в это время велись активные проработки проекта прокладки телеграфного «каната» по дну Байкала. И конечно, без знания «фигуры и свойства дна» здесь было не обойтись. Лейтенанту Кононову было поручено произвести промеры от пристани Лиственничной к Посольскому монастырю.

В конце 60-х гг. 19 века в число видных исследователей Байкала вошли Чекановский и Дыбовский.

В 1868 году А.Л. Чекановский и А.М. Ломоносов вели исследования выделяющихся газов у с. Лиственничное и острова Ольхон.

Первое путешествие Б. Дыбовского относится к зиме 1868 г. Как и Лаксмана, его прежде всего заинтересовала местность, прилегающая к окрестностям Култука. Очень интересовали исследователя пернатые Байкала. В путешествии Дыбовского сопровождали его товарищи Годлевский и Ксенжопольский.

В том же году Б. Дыбовский и В. Годлевский начали исследования, которые до этого в таком масштабе никто не проводил. Во льду Байкала было проделано 79 прорубей, в которых исследователи проводили лов. Глубина лова достигала 1240 метров. Вот что рассказывал сам Дыбовский: «При каждом выходе к проруби я тянул за собой саночки, на которых стояла плоская деревянная посудина с теплой водой комнатной температуры, сверху прикрытая крышкой с войлоком. В посудине умещалось 10 больших банок, каждая с номером проруби, которую я в данный день намеревался осматривать. Каждая банка была обернута в мешочек из тонкого войлока. Вытащив цилиндры из означенной проруби, мы быстро при помощи пинцетов отбирали все живое и складывали в банку со свежей водой, закрывали ее пробкой, натягивали на нее мешочек и клали в посудину с водой. За один день невозможно было осмотреть более 10 прорубей. После окончания работы я возвращался домой, везя за собою санки. Годлевский оставался, чтобы далее расширить прорубь, дабы достичь северной оконечности Священного моря, как мы в шутку говорили» ⁶⁴ .

Это исследование увенчалось полным успехом. Дыбовский составил коллекцию, состоящую более чем из 70 видов мелких рачков, 30 видов моллюсков и 18 видов рыб. В 1869 г. он продолжает изучать гидрологию и животный мир Байкала, делая открытие за открытием. Маленькая рыбка голомянка, как он установил, являлась живородящей и погибала сразу же после нереста. До этого считалась, что она гибнет от газов, которые поднимаются со дна озера. Потом были опубликованы различные материалы, посвященные нерпе, гаммаридам Байкала, рыбам.

В 1869 г. Дыбовский обследовал и юго-восточную оконечность озера. Он занимался в основном геологическими изысканиями и одним из практических результатов его путешествия можно считать полное описание месторождения лазуревого камня. Накануне экспедиции в виде подготовительной программы Комитету был предоставлен краткий обзор особенностей орографии и геологического строения местности, в которой находились месторождения ляписа-лазури.

Он был знаком с теорией Радде, что животный и растительный мир Байкала крайне беден. Основывался Радде на том, что в Байкале – океанские глубины. В том же 1869 г. Дыбовский занимался ихтиологическими исследованиями в Забайкальской области, а в 1870 г. ограничился окрестностями Култука. Особое внимание в своих работах учёный уделял местной орнитологической  фауне,  а также фауне собственно Байкала. В результате своих исследований Дыбовский одним из первых представил топографию береговой линии в Юго-западной оконечности Байкала, классифицировал результаты глубинных промеров, и попытался проанализировать животную жизнь Байкала в зависимости от глубины. В ходе исследований Дыбовский отверг вывод Радде о бедности флоры и фауны Прибайкалья и самого Байкала. Итоги исследований Дыбовского стали предметом  специального обсуждения на одном из заседаний ВСОРГО. Уже тот факт, что список растений и животных организмов был расширен Дыбовским на 149 видов для Байкала и 117 для Иркутска свидетельствовал, что местность эта сравнима с другими территориями средней и южной Европы. Ихтиологические же исследования Дыбовского были признаны классическими. «Странно и непонятно, каким образом могло так долго удержаться мнение, составленное на основании поверхностных наблюдений первых естествоиспытателей прошедшего столетия, насчет бедности фауны низших организмов в Байкале... – писал в своем отчете правитель дел ВСОРГО Усольцев. – …Мы до последнего времени встречаем жалобы на «бедность низших организмов». Согласно этому, из фауны Байкала нам был известен из ракообразных всего только один вид и четыре вида береговых раковин» ⁶⁵ .

Действительно, после исследований Дыбовского и Годлевского стало казаться, что Байкал просто кишит организмами. Обилие их стали сравнивать с многообразием южных морей. Ко всему прочему Дыбовский одним из первых выдвинул гипотезу, что Байкал, возможно, одно из самых глубоких озер в мире. По инициативе Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества было организовано исследование наводнений, бывших на Байкале в течение лета 1869 г. ⁶⁶ .

В 1869 – 1876 гг. Дыбовский и Годлевский занимались промерами глубин Байкала. Для этого они примени ими же разработанный метод. «Наш метод основан на том простом принципе, что коль скоро лот достигнет дна, выпущенная в глубь бечева становится легче, именно на столько, на сколько весит грузило; а чтобы найти момент этого облегчения, неуловимый уже чувствительностью напряжения сил руки, мы пользовались пружинными весами, которых стрелка указывала искомый момент самым точным образом. Метод поэтому состоит в последовательном взвешивании опускаемой в глубь бечевы вместе с грузилом: пока лот не достигнет дна, вес опускаемой бечевы возрастает; когда же лот ляжет уже на дно, вес вдруг уменьшается и с тех пор уже остается постоянным, предполагая, конечно, что бечева имеет одинаковую толщину на всей своей длине» ⁶⁷ .

К промерам исследователи приступили зимой 1869 года не случайно. Именно зимой они смогли устранить все ошибки придуманного ими способа. Ведь летом бечева намокает и отклоняется от вертикального направления, а этот фактор влиял на точность результата. Использовали учёные бечеву диаметром 6 миллиметров. Каждый кусок (конец) ее был длиной 100 метров. Грузило на конце весило ровно 10 фунтов.

Бечеву опускали в воду на 24 часа. Верхний конец закреплялся, а нижний находился в свободном состоянии. Таким образом достигалось «исправление» бечевы. Она должна была еще и пропитаться водой. Затем исследователи вытаскивали веревку и расправляли ее на льду. Она тут же замерзала и представляла собой ровную прямую линию. К замерзшей бечеве привязывали метки, деля ее таким образом на метры и гекаметры. Каждый конец длиною в гекаметр свешивался в воду и вес его обозначался на метке для гекаметра. Затем такие концы связывались, составляя длину в 8 гекаметров, и опять взвешивались.

Исследователи выяснили, что каждый кусок бечевы в 8 гекаметров длиною весил в среднем в воде 14 – 14,5 фунтов. А в воздухе каждый такой высушенный кусок весил около 46 фунтов. Каждый конец в 100 метров весил в воде 1,7 – 1,8 фунтов, а в сухом виде – свыше 5,5 фунтов.

Учёным пришлось много работать, ибо промеры проводились по вехам, которые устанавливали в прорубях. А крепость и толщина Байкальского льда известна хорошо…

Многолетние исследования позволили сделать вывод, что максимальные глубины находятся ближе к северному берегу озера, что дно Байкала на месте самой большой глубины, опускается на 860 метров ниже уровня моря. Исследователи опубликовали немало научных отчетов, в которых описали температуру воды, различные природные явления, связанные с повышением и понижением уровня Байкала. Составили температурные таблицы воды.

За свои исследования Дыбовский получил золотую медаль Русского географического общества. Ему была также предложена приставка к фамилии – Байкальский. Но он отказался.

Исследования Дыбовского опровергали мнение маститого ученого Радде о бедности животного мира Байкала и не были приняты в научном обществе. Дело дошло до откровенной враждебности со стороны руководителя Академии наук в Петербурге академика Ф. Брандта: «Очень щепетильный вопрос для Брандта, – писал Штраух, – это открытая Вами обильная фауна ракообразных и моллюсков. Густав Радде является зятем академика Брандта. Он его протежировал всей силой своего влияния, поэтому компрометация, встретившая зятя с Вашей стороны, очень его обидела. Он до сих пор не верит, что Вы могли найти что-либо большее… На одном заседании Академии, когда академик Миддендорф доложил о безмерно большом значении открытой фауны Байкала, академик Брандт с нескрываемым бешенством, цитируя по памяти виды, описанные Палласом и Гершфельдом, сказал, что остальные открытые Вами виды – это ложь. Он не предполагает, что они могли остаться незамеченными таким добросовестным исследователем, как Г. Радде… Если бы это открытие богатой фауны было осуществлено зятем академика Брандта, наверное, он представил бы его к награде Демидова, но поскольку это сделали Вы, то с его стороны не будет даже малейшего упоминания об этом факте» ⁶⁸ .

В 1874 году, после различных препятствий, работа Дыбовского о животном мире Байкала, наконец-то была опубликована в Санкт-Петербурге.

Осенью 1869 года изучением уровня Байкала занимался А.П. Орлов. Впоследствии в «Байкальском сборнике», вышедшем в Иркутске в 1897 году, была опубликована его статья «Об изменении уровня Байкала».

Свои исследования на Байкале проводил и Н.Н. Сабуров. В апреле 1886 г. он сделал заявление Распорядительному комитету ВСОРГО о намерении заняться изучением байкальских рыб – особенно омуля, выяснить причины его убыли, проследить его рунный ход в реки. Распорядительный комитет финансировал экспедицию, и летом 1886 г. учёный отправился на Байкал. В кратком отчете ВСОРГО по состоянию рыболовства на Байкале за 1886 г. уже есть материалы, касающиеся этой важнейшей проблемы. Так, описывая Ольхонские промыслы, Сабуров сообщал: «Берега Малого Моря и острова Ольхона представляют единственное место на всем северо-западном (Иркутском) берегу Байкала, где рыболовство производится в значительных размерах. Ольхонские буряты, владеющие этими берегами и производящие на них рыболовство, живут на острове Ольхон и его окрестностях на материке. Территория их представляет крайне невыгодное условия для культуры: почва камениста и неплодородна, вследствие чего земледелие здесь существует только в некоторых местах и в самых ограниченных размерах, заведению полевого хозяйства препятствует и климатические условия, особенно губительные в этом случае постоянные ветры, выдувающие почву в местах обнаженных от слоя дерновины. Леса на материке истреблены, особенно близ Кутульского улуса, где находится Ольхонская Дума, и куркутского, где открывается ежегодно с 15 июня по 15 июля ярмарка, приезжающие на эту ярмарку запасаются дровами заранее по дороге в близлежащем лесу, отстоящем от места ярмарки на 40 верст (близ селения Еланцы)…» ⁶⁹ .

И далее, размышляя собственно о состоянии рыбного промысла, Сабуров отмечает следующий факт: «В прошлом столетии речные уловы омуля в реках Селенга и Баргузин были настолько обильны, что удовлетворяли всех промышленников, и ловли омуля в самом Байкале как промысла не существовало. В начале нынешнего столетия эти реки стали беднеть рыбою, и промышленники открыли промыслы в Верхней Ангаре, наибольшего развития рыбная промышленность в этой речке достигла в 30-х гг.; так, в 1836 г. в Верхней Ангаре было добыто 10 миллионов рыб...»⁷⁰.

Н.Н. Сабуров успел поработать в 1892 году на севере Байкала. Большую часть времени он провел в селе Чичевки, затем обследовал озеро Фролиху, в котором, как было тогда известно, обитает особая порода рыбы, которую русское население называло форелью, или красной рыбой. Как и в предыдущей экспедиции, много внимания уделял Сабуров изучению рыболовного промысла. И, как в предыдущие годы, вывод его относительно организации рыболовного дела был неутешителен. В отчете ВСОРГО за 1892 г. читаем: «Данные, какие исследователь смог собрать о рыболовстве, дают ему основание указывать на постоянно возрастающую интенсивность этого промысла и на необходимость применить, возможно, в непродолжительном времени и, возможно, строгие меры к его урегулированию в виду несомненного уменьшения в Байкале запасов омуля»⁷¹.

Особое внимание Сабуров уделил изучению населения этого района. Он определил ареалы расселения русских, бурят и эвенков. Оказалось, что эвенки составляют самое многочисленное население на Северном Байкале ⁷² . Сабуров сделал вывод, что по характеру занятий бурятское население главным образом занимается скотоводством, эвенки – охотой, русские – земледелием и рыболовством.

Преобладающим же промыслом, по данным исследователя, оставалось рыболовство, которым на северном Байкале кроме местных жителей занимались и приезжие из Иркутска, Лиственничного, буряты с Южного Байкала. В том же 1892 году ВСОРГО командировал на Байкал препаратора Иркутского краеведческого музея А. Кирилова для организации наблюдений над весенним перелетом птиц, а также для пополнения орнитологической коллекции ВСОРГО.

В 1899 г. для исследования зимнего пути по льду через Байкал в Иркутск был командирован подполковник Генерального штаба Де-Генинг-Михелис.

В 1900 году на Байкале работал известный общественный деятель Иркутска Станиловский. Он собрал коллекцию водорослей и горных пород, гербарий. В главе «Ловы на Котокеле» обобщаются наблюдения и литературные сведения о приемах лова, арендаторах, допускающих вредные приемы и т.п. Станиловский занимался также и общеисторическими исследованиями и собирал этнографический фольклорный материал среди коренного населения Прибайкалья. Он придерживался той точки зрения, что о Байкале создано мало песен, стихов. «Может быть, и тут сказывается свойственная всем сибирякам непоэтичность натуры, отсутствие воображения и преобладание чисто экономических интересов над духовными. Обстоятельство, легко объяснимое исторической обстановкой, при которой приходилось предкам современных обитателей Сибири делаться теми типичными сибиряками, которые так значительно рознятся от «российских». Понятна разница в отношении к Байкалу какого-нибудь бурята и сибиряка. Сибиряк считает себя хозяином Байкала. Он его когда-то покорил и отнял у бурята и стремится теперь всемерно эксплуатировать его себе на пользу и удовольствие. А хозяева – плохие поэты. У хозяина и точка зрения на предмет только хозяйская. Другое дело – бурят. Он в целом ряде поколений родился здесь, он сжился с этим таинственным, могучим и грозным морем. Он не себя, а его привык считать своим «хозяином» ⁷³ .

Подобная точка зрения о «непоэтичности» сибирского населения бытовала в России, да и в самой Сибири, давно. Особенно активно выступал с такой позицией известный публицист народнического толка, политический ссыльный, статистик Н.М. Астырев. Поскольку тема эта – предмет особого разговора, не имеет смысла углубляться в тонкости дискуссий, которые одно время в буквальном смысле захватили аудитории и страницы местных газет. Скажу лишь, что довольно активно эти взгляды подвергались критике в том числе и со стороны политических ссыльных, доказывавших, что сибиряк только внешне суров и молчалив. На самом деле край представляет собой кладезь народной мудрости, фольклорного материала.

1900 г. был вообще плодотворным для исследователей Байкала. В течение лета ВСОРГО помогало организовать фаунистическую экспедицию студенту Казанского университета Гаряеву, который работал на Байкале и в предыдущем году. Гаряев вел исследования в средней части Байкала, примерно в том же районе, где проводилась гидрографическая экспедиция под руководством Дриженко. Гаряев посетил бухту Сыса на Ольхоне, Хыргалтэ, Хэрь-хушун, Ушканьи острова, бухту Поворотную и Курбуликский залив. Во всех местах он производил лов планктона специальными ловушками. Особенно интересовали Гаряева низшие организмы, обитающие в Байкале. Среди них исследователь обнаружил огромное количество морских форм, что подтверждало гипотезу о реликтовости фауны пресноводного Байкала. Коллекции, собранные Гаряевым заключали новые виды организмов, доселе неизвестные науке. Если Дыбовский установил 117 видов амфипоз, то Гаряев за два года дополнил их еще более чем пятьюдесятью видами.

По отзывам прессы, особую ценность представляла его находка трубчатого червя из отряда многощетинковых, которые являлись исключительно обитателями морей. Открыл Гаряев и более 20 новых видов пиявок и 15 – моллюсков.

В 1892 году Комитет Сибирской железной дороги разделил сооружение магистрали на три очереди. К третьей, последней, были отнесены Кругобайкальский и Амурский участки. Основанием для такого деления явилась идея возможного скорого соединения Тихого Океана с Европейской Россией «сплошным паровым путем через Сибирь».

«Для выяснения удобства различного рода пристаней и вообще условий быта озера представляется необходимым произвести изыскания» ⁷⁴ , – читаем в протоколе одного из заседаний Комитета. Министерство путей сообщения констатировало, что «условия быта озера Байкал весьма слабо изучены. Организация же казенного пароходства потребует поиска удобных мест для пристаней и гаваней, знания метеоусловий». В том же году для исследований Байкала было ассигновано пять тысяч рублей. Настоящие же работы развернулись год спустя: 18 ноября 1893 года император утвердил предложение Комитета Сибирской железной дороги относительно мероприятий и расходов об ускорении строительства Средне-Сибирской железной дороги. Первоочередными задачами выдвигались следующие: установление временного пароходного сообщения между Средне-Сибирскими и Забайкальским участками железной дороги; изыскание места для железнодорожной ветки Иркутск –Лиственничное; подробное исследование озера Байкал для установления там регулярного пароходного сообщения; начало работы в 1894 году по направлению Кругобайкальской линии.

Министр путей сообщения, рассматривал Байкал в качестве естественного подъездного пути к Сибирской железной дороге. В документе, подготовленном в Морском министерстве высказывалась идея, что «озеро, простирающееся в глубь страны свыше чем на 600 верст и имеющее 1.748 верст береговой линии, должно иметь большое значение для всего края. Если это значение до сих пор не вполне еще ощущается, то только потому, что к берегам Байкала почти нет сколько-нибудь удобных дорог, если не считать узкого почтового тракта...»^75.

В 1893 году Комитет Сибирский железной дороги признал необходимым дальнейшее развитие пароходного сообщения по Байкалу в целях ускорения и удешевления постройки Забайкальской линии. В этой связи были развернуты работы по гидрографическому исследованию озера. Следует отметить, что одним из инициаторов всестороннего исследования Байкала был министр финансов С. Витте. В специальной записке, составленной Канцелярией Комитета Министров, желательность исследований аргументировалась необходимостью безопасного плавания по Байкалу. Предлагалось изучить фарватеры, положение мелей, рифов, ставилась и задача составления карты. Таким образом, работы предполагалось вести в двух направлениях: топографическом и гидрографическом. Кстати говоря, уже в следующем году результаты начавшихся исследований условий замерзания Байкала, толщины его ледяного покрова, характера и расположения гаваней, бухт и пристаней позволили сделать крайне важный вы- вод: регулярная переправа через Байкал возможна в течение девяти-десяти месяцев в году, если будут построены специальные ледокольные суда. А посему предлагалось, не дожидаясь железнодорожного строительства, приступить к устройству такой необычной переправы. Далее исследования показали, что наиболее удобными местами для устройства пристаней следует считать бухты на Северо-Западном побережье, а именно бухту при селении Лиственничном, и на Юго-Восточном побережье бухту Мысовую. При организации Байкальской ледокольной переправы для железнодорожного транспорта специалисты ознакомились с опытом подобной переправы в США. Кроме того, Канцелярия Кабинета Министров, рассматривая проект программы научных исследований на Байкале, указала, что в основу ее положены работы, выполненные на Ладожском озере  в начале 70-х годов. Они включали в себя следующие пункты:

Астрономическое  определение  нескольких пунктов на озере для выяснения его верного географического положения и правильного очертания берегов.

Производство съемки всего прибрежья и островов и промер глубин с парохода, а где следует, с лодок. Подробное исследование, особенно в южной части озера, всех выдающихся банок и камней и определение их положения и расстояния от берега.

Выяснение опасных мест для плавания и надлежащих мер для ограждения таковых предостерегательными знаками.

Изучение глубины и качеств грунта среди озера.

Составление на основании полученных гидрографических данных подробной карты и руководства для плавания вместе с описанием озера ⁷⁶ .

Наряду с гидрографическими исследованиями предлагалось дать анализ погодных условий на Байкале, изучить направление и силу ветров, получить термо-барометрические данные, степень влажности, облачности и количество выпадаемых осадков. Проведение всех работ поручалось Морскому Министерству. На это пошли потому, что в 1894 году изыскания на Байкале, которые вели чины Министерства Путей сообщения, затронули очень незначительную часть озера. К тому же Министерство преследовало при этом главную свою цель – выбор наилучших мест для устройства пристаней. Задумывая гидрографическую экспедицию, правительственные чиновники считали, что одной из главных целей ее должно быть составление карты и руководства для плавания ⁷⁷ .

Безусловно,  Морское  Министерство  располагало и специальными кадрами, и огромным опытом в организации подобных работ. Правда, поначалу управляющий морским ведомством генерал-адъютант Чихачев не соглашался с той обширной программой, которая была обозначена в записке Канцелярии кабинета Министров. «С точки зрения общегосударственных интересов и подготовки почвы для развития края в будущем ее значение очевидно, но расходы для ее выполнения потребуются большие, и есть повод опасаться, что при всех усилиях успех работ не будет соответствовать ближайшим задачам экспедиции, заключающимся в ускорении и удешевлении постройки Забайкальской линии и поддержании связи ее с магистралью Челябинск – Иркутск...»⁷⁸.

Чтобы составить окончательную программу предполагаемой экспедиции, было  решено командировать в 1895 году на Байкал опытного офицера для изучения на месте всех вопросов по ее подготовке. Решили, что эту миссию выполнит адъютант генерал-губернатора Восточной Сибири, воспитанник морского училища, штабс-капитан Тимрот. Он был хорошо знаком с условиями Байкала, поскольку по службе часто бывал в этих местах. Иркутская администрация активно взялась за подготовку предстоящего путешествия. С Потомственным Почетным гражданином А.Я. Немчиновым, владельцем большинства пароходов, был заключен договор о безвозмездном пользовании судном «Иннокентий». Генерал-губернатор А.Д. Горемыкин в письме в Морское министерство писал: «Гидрографическое исследование всего Байкала весьма желательно с точки зрения общегосударственных интересов и подготовки почвы для развития края в будущем. На этом озере может развиваться не одна рыбопромышленность. Байкал изобилует строевым лесом, известью, мрамором, прекрасным песчаником, каменным углем, и найдены признаки нефти. Кроме того, во многих местах северной его части стали разрабатываться золотые прииски, которым по хорошему содержанию золота, по легкости ведения работ и по дешевизне и удобству доставки материалов и припасов можно предсказать хорошую будущность» ⁷⁹ .

О важности исследований на Байкале свидетельствует тот факт, что Управляющий морским министерством Чихачев отверг кандидатуру «отличного морского офицера Тимрота», поскольку тот никогда не руководил гидрографическими работами и однозначно указал, что во главе исследований должен стоять гидрограф-профессионал ⁸⁰ .

В итоге, как отметил сам Комитет Сибирской железной дороги, «проектируемую для составления программы гидрографического исследования озера Байкала экспедицию удалось, благодаря содействию Иркутского генерал-губернатора, обеспечить как средствами передвижения, так и более надежным личным составом» ⁸¹ .

9 мая 1896 года Главное Гидрографическое Управление Морского министерства командировало на Байкал для составления программы гидрографического исследования старшего делопроизводителя Главного Гидрографического Управления Корпуса Флотских Штурманов подполковника Дриженко. Помощником его назначили Тимрота.

Практически исследования под руководством Дриженко начались в 1897 году. Подводя итоги работы за это время, Дриженко отмечал, что гидрографические исследования экспедиция ведет только в летний период. В этот же первый год встал вопрос о развертывании исследований и в осенне-зимний сезон, поскольку в качестве паромной переправы предполагалось использовать ледокольные суда, и значит, крайне важным представлялось иметь данные о состоянии зимнего покрова. Инициатором проведения зимних работ выступил горный инженер Ячевский. Он первым сделал вывод о том, движение льда на Байкале находится «в близкой связи с атмосферными явлениями, и потому крайне важно для практических целей изучение, с одной стороны, атмосферных явлений, с другой – состояния поверхности льда» ⁸² .

Ячевский настоял на организации наблюдательных пунктов в зимнее время. Министерство Путей сообщения поддержало программу метеорологических наблюдений, поскольку они имели практическое значение для организации движения. Один тот факт, что эти данные позволили бы предсказывать снежные бури, а следовательно, заблаговременно принимать меры безопасности, делали метеослужбу важнейшим элементом безопасного функционирования дороги. 10 декабря 1897 года Комитет Сибирской железной дороги постановил «отпустить в распоряжение Главной Физической Обсерватории 5.360 рублей на устройство и содержание в 1898 году наблюдательных станций в Лиственничной, у Мысовой, в Култуке, на Александровском прииске и посреди озера Байкал, а также на исследование льда Байкала...» ⁸³

На журнале Комитета  император начертал «Исполнить». Уже 23 марта 1898 года Управляющий Морским министерством сообщал в Комитет  Сибирской железной дороги, что разработана программа «научных изысканий по естествоведению на Байкале и гидрографических применительно к плаванию ледоколов». Программа была составлена следующим образом:

«Осень. С конца октября исследования поверхностного и глубоководного планктона со шлюпки и при возможности драгировка как пополнение добытой уже коллекции. Наблюдения над сопутствующими замерзанию биологическими явлениями природы и в частности водной и прибрежной фауны. Данные о прекращении осенней навигации. Наблюдения над самим замерзанием озера, условия плавания в это время предполагаемого ледокола.

Зима. С конца декабря зимний поверхностный и глубоководный планктон со льда и драгировка при возможности. Биология льда у берега и на середине озера при обращении особенного внимания на условия жизни водных млекопитающих озера и промысла на них. Исследования самого льда и условия плавания в нем предполагаемого ледокола. Рекогносцировочный объезд озера от с. Лиственничного к северной оконечности его и обратно с посещением считающихся летом надежными для стоянок судов бухт и мест складов топлива для пароходов. При означенном объезде кроме возможности пополнения прежних данных о льдах озера вероятны естественно-исторические и в особенности этнографические добычи материалов. В случае достижения самых северных пределов озера исследование там поверхностных и глубоководных планктонов и не- сколько пробных драг.

Весна. С начала апреля и до вскрытия льда в середине мая исследования весеннего поверхностного и глубоководного планктона. Биология весеннего льда и в особенности жизнь водных млекопитающих озера весной и тюленьи промыслы. Драгировка в пополнение собранных уже коллекций. Условия начала таяния льдов, образования торосов, трещин, и плавания предполагаемого ледокола в это время и тотчас после окончательного разлома льда. Условия начала навигации на озере» ⁸⁴ .

Уже первые результаты метеонаблюдений позволили установить ряд особенностей Байкала, которые имели не только сугубо научное, но и практическое значение. В частности, было отмечено «очень частное появление чрезвычайно характерных и быстрых изменений в температуре и влажности воздуха. Эти изменения непериодического характера настолько крупны и часто повторяются, что  совершенно маскируют правильный суточный ход элементов» ⁸⁵ .

Интересный результат был получен после расшифровки записей мареографа, единственного подобного прибора на всех озерах России. Удалось установить присутствие ритмических колебаний уровня Байкала – сейшей. ⁸⁶ Такой вывод опять же имел практическое значение для предсказания погоды, так как известно, что появление сейшей состоит в прямой связи с резкими колебаниями барометра, а значит, и погоды.

В гидрографической экспедиции насчитывалось 75 человек, которые работали тремя партиями. Первую возглавлял лейтенант Бухреев. 19 мая его команда была доставлена в Кожуртуйскую падь в 150 верстах от Лиственничного. Вторая, во главе с лейтенантом Радионовым 23 мая ушла к устью реки Курмы в Малом Море. Третья группа под началом капитана Иванова 21 мая была заброшена к Колпинскому устью реки Селенги.

По итогам деятельности составлялся ежегодный отчет. Чтобы представить обьем проделанной работы, достаточно сказать, что в один из полевых сезонов было отснято 790 линейных верст берега и 2096 линейных верст  промера, 52 тысячи измеренных глубин. Много сил, нередко с риском для жизни, тратили участники экспедиции, устанавливая маяки в труднодоступных местах Байкала. Вот что писал руководитель экспедиции Дриженко в кратком отчете о проделанной работе: «При выборе места для постройки маячной будки в бухте Песчаной наилучшим пунктом представлялась недоступная скала «Большая Колокольня», отделяющая бухту Песчаная от бухты Бабушки. Поставленный там маяк, при громадной высоте огня в 376 футов, освещал бы все озеро в той части на 50-верстном расстоянии, тогда как при всяком ином пункте сама скала заслоняла бы большую часть озера. Но для достижения вершины скалы являлось необходимым строить леса, подымая их на высокую и страшно крутую горы, и стоимость такой работы превышала бы все денежные средства, предназначенные для маяков, а продолжительность этой работы отвлекла бы силы экспедиции на слишком значительное время. Благодаря, однако, чрезвычайной отваге и ловкости одного  из матросов экспедиции, Трофима Сосновского, удалось достигнуть  вершины скалы и установить сообщение с нею без всяких расходов, причем крайне опасный  подъем лихого матроса  продолжался 4 часа. На скале с помощью пороховых взрывов очищена площадка для маячной будки, предварительно установки которой до вершины скалы построена деревянная лестница в 294  ступени...» ⁸⁷

Всего за этот полевой сезон было построено четыре маячных огня. В 1898 году вольнонаемную команду заменили военной, и в состав экспедиции было назначено 58 нижних чинов. Опыт предшествующего года показал, что главный тормоз в деятельности экспедиции – отсутствие достаточного числа рабочих, а по плану Дриженко, состав экспедиции на тридцать процентов должен был быть составлен из военных. К 20 мая 1898 года экспедиция прибыла в Лиственничное. Первые дни ушли на обустройство, проверку инструментов и припасов, осмотр шлюпок. 24 мая четыре группы ушли к месту работ. Первая партия под началом лейтенента Бухреева (3 офицера, 22 матроса, 6 рабочих) на четырех шлюпках исследовала восточный берег Байкала. Вторая под руководством капитана Иванова (2 офицера, 20 матросов, 6 рабочих) на трех шлюпках проводила исследование части южного берега.

В 1900 году одной из главных задач гидротехнической экспедиции стало устройство маячных огней. За этот год экспедиция сумела охватить район между линией, соединяющей губу Безымянную, мыс Хобот и мыс Зама на юге, и линией, соединяющей бухту Сосновка с мысом Заворотным на севере, сделала промеры в бухте Брячинской. Изменился состав участников. Из-за болезни не смогли продолжить работу начальник партии лейтенант Разгонов и  лейтенант Цим, выбыли из числа участников лейтенант Назимов, старший врач доктор Левитский и два нижних чина, заменившие офицеров – матрос Карпенюк (штурман дальнего плавания) и юнкер Деливрон (межевой инженер). Экспедиция отбыла из Петербурга 30 апреля 1900 года. Через 17 дней участники ее прибыли в Лиственничное. К  этому времени лейтенант Белкин произвел все подготовительные работы: ремонт и окраску шлюпок, ремонт палаток и многое другое. 10 матросов, работавшие с Белкиным, перед этим проходили специальную практику в шлюпочной мастерской Петербургского порта.

В 1900 году работы распределялась следующим образом:

Первая партия, которую возглавил  лейтенант Бухтев, на трех шлюпках изучала северную часть Ольхонского Малого моря, а затем западный берег. Вторая партия под началом капитана Антонова на четырех шлюпках исследовала Ушканьи острова, Чевыркуйский залив, полуостров Святой Нос. Третья партия, которой руководил капитан Иванов, на трех шлюпках занималась промерами глубин в бухтах Горячинской и Безыменной, Баргузинском заливе. Начальник экспедиции Дриженко, находясь на пароходе «Иннокентий», занимался астрономическими наблюдениями, глубоководными промерами. Кроме собственной программы, Дриженко оказывал содействие другим исследователям, в частности про- фессору Коротневу, который проводил драгировавние и изучал побережье озера, зоологической партии студента Горяева и Станиславского.

Следующая экспедиция, экспедиция Коротнева, имеет свою предысторию. О ней написано немного и будет небезынтересным привести некоторые факты.

В отчете о состоянии Забайкальской области за 1898 год иркутского генерал-губернатора была отмечена беспорядочная и бесконтрольная охота на Байкальскую нерпу. Знакомясь с этим отчетом, император Николай II сделал особую отметку для Министра земледелия. Это стало поводом для организации на Байкал летом 1900 года зоологической экспедиции профессора Университета святого Владимира (г. Киев) А.А. Коротнева для «научнопромышленных изысканий».

По итогам экспедиции был издан «Предварительный отчет по исследованию озера Байкала летом 1900 года» (СПб., 1900) Как следует из отчета, экспедиция работала главным образом в средней части Байкала. Исследователи изучали село Лиственничное, Баранчики, Мыс Караульный, Песчаный, бухты Бабушка и Кобылья голова, Горячинские минеральные воды.

Материал был столь обширен, а объект изучения значителен, что зоологическая экспедиция была продолжена в последующие два года. В объяснительной записке в Министерство земледелия и государственных имуществ А.А. Коротнев сообщал, что «научно-промысловая, зоологическая экспедиция, преследуя двоякую цель, должна, во-первых, собрать сведения о состоянии рыболовства на Байкале, и, во-вторых, дать общую фаунистическую картину этого в высшей степени интересного водоема^{» 88} .

А.А. Коротнев, судя по всему, имел предварительные сведения об экономическом положении населения Прибайкалья, поскольку достаточно точно обрисовал  социально-экономическую  ситуацию, в которой оказались жители окрестных сел. Он отметил, что рыбные промыслы составляют основное занятие здешних жителей, но благосостояние их подорвано, с одной стороны, уменьшением количества рыбы, с другой – характером распределения мест добычи. Исторически сложилось так, что берега принадлежат крестьянскому населению, а устья рек, наиболее богатые рыбой, – промышленникам, «которые продолжают наживать большие барыши, тогда как крестьяне год от года беднеют и из людей независимых и достаточных становятся батраками капиталистов. Правительству давно пора вмешаться в это дело и урегулировать экономические отношения, протянув руку крестьянам, и ограничить своеволие рыбопромышленников» ⁸⁹ .

Не менее обширным был и научный аспект. Вот лишь один момент, на который обращал внимание Коротнев. «В фаунистическом отношении Байкал есть пресное море, и изучение его в означенном направлении должно будет в общем привести к решению уже геолого-гидрографического вопроса: чем считать Байкал – обособившимся фиордом Ледовитого океана или, наряду с Каспийским и Аральским морями, остатком одного обширного Сарматского бассейна» ⁹⁰ .

Деньги на экспедицию были в конечном итоге выделены. В 1902 году состоялась последняя поездка Коротнева и его помощников на Байкал. Сохранилась телеграмма, датированная 1 ноября 1902 года и адресованная А.А. Коротневым А.Н. Куломзину, которая как бы итожила результаты экспедиции: «Возвратившаяся Байкальская экспедиция привезла с собою обширнейшие коллекции и множество новых рыб и еще никем не описанных глубоководных животных, добытых с 700 сажень глубины. Экспедиция собрала большие энтомологические коллекции и значительный гербарий на месте. Сделано до 200 акварельных научных рисунков и несколько сот фотографий. Привезенный материал уже обрабатывается, отчет печатается...» ⁹¹ .

В 1902 году профессор А.А. Коротнев отправил на рыбопромышленную выставку в Петербурге свои байкальские коллекции. Теперь животный мир озера, его рыбы были представлены на столь представительном и престижном форуме.

Ученые давно отметили тенденцию, что в зависимости от свойств дна изменяется характер фауны Байкала. Как известно, дно озера к юго-востоку Слюдянки было неровно и скалисто, а по обеим сторонам Шаманского мыса ровно и плоско. Из рыб этот байкальский участок характеризовался бычком, широколобкой, тайменем, ленком, налимом. На песчаной почве встречались преимущественно омуль и хариус, окунь, язь, елец и рыбка, которая имела странное название «рыбочка». Редко на юго-западной оконечности Байкала вблизи устьев рек встречался осетр. «Что касается до низших животных форм, то в скалистых местах дно покрыто зелеными или бурыми водорослями, а также оливково-зелеными стволами байкальской губки, разветвляющимися наподобие кустов. Здесь, на скалах и под камнями, кишат многочисленные, по большей части зелено или буро окрашенные виды Гаммарусов, плавающие на боку, или же передвигающиеся прыжками, или лазающие, подобно паукам, и многие другие; такие места богаты моллюсками…

У песчаных плоских берегов мы встречаем богатую фауну из Гаммародиов, живущих закрытыми в песке; окраска их светлая, преимущественно желтых оттенков; многочисленных моллюсков в виде маленьких двухстворчатых раковин и разнообразных улиток, нежных и гладких, либо ребристых, или снабженных нежными комочками…

Глубоководная фауна отличается более светлой окраской. С увеличением глубины густой зеленый или бурый цвет прибрежных обывателей переходит в голубой или фиолетовый или же в кирпично-красный и шоколадно-бурый; на глубине около 500 саженей все цвета переходят в оттенок светло-телесного цвета.

...Окраска рыб, придерживающихся берегов, темнее и гуще; у голомянки, водящейся на большой глубине, окраска тела бледно-масляно-желтая» ⁹² .

Склоны гор в южной оконечности Байкала поросли преимущественно лиственничными деревьями. Лиственнице сопутствуют береза и осина. На возвышенных местах встречается кедр. Внизу, у подножия хребта, в падях и низинах – тополь, черемуха, по берегам рек – ивняк.

Прибайкальская тайга всегда изобиловала зверями. И южная часть его не исключение. Здесь водятся медведь и рысь, лисица и белка, изюбрь, кабарга, дикая коза и кабан.

Из птиц следует отметить рябчика, глухаря, тетерева, каменную куропатку, вальдшнепа, уток различных пород. На болотистых берегах озер близ Байкала встречаются кулик, турухтан, кроншнеп. И, конечно, орлы, ястребы и копчики.

Богатейший, удивительный природный мир южного Байкала...  Экспедиция Коротнева собрала огромный материал: коллекцию новых видов рыб и не описанных еще глубоководных животных, этимологическую коллекцию и гербарии. Было сделано, как упоминалось выше, около 200 акварельных рисунков и фотографий. К сожалению, материалы экспедиции не были опубликованы. На это попросту не хватило средств. А Комитет Сибирской железной дороги, который финансировал экспедицию, счел, что практические цели ее не достигнуты. Такова вкратце история одной из самых крупных специальных зоологических экспедиций на Байкал.

Одной из последних крупных зоологических экспедиций на Байкале была экспедиция академика Л.С. Берга в 1901 – 1902 гг.

Дриженко, учитывая важность развития в Прибайкалье метеорологических исследований, содействовал и Иркутской метеорологической обсерватории. В частности, на вершине скалы «Большая колокольня» была сооружена площадка и лестница, где впоследствии установлены подъемная будка для термографа. Значительная работа была проведена по маячному освещению на Байкале. Первый маяк в Голоустном был заложен в 1899году. 30 июля 1899 года маячный огонь был зажжен в Бухте Песчаной на вершине скалы «Большая колокольня», 6 сентября – на Ольхонских воротах, в устье Селенги, Хараузах. Кроме ремонта уже действующих маячных зданий, отдельные действующие сооружения переоснащались современным оборудованием, например, 6-разрядными аппаратами с прибором Лимберга для мигания вместо простых ламп. Были построены новые маяки в районе Туркинских минеральных вод, у входа в реку Селенгу. Кстати, оборудование для многих байкальских маяков изготовлялось специально в Париже фирмой Соттер Лемонье. Усилиями Дриженко для смотрителей маяков были созданы особые условия. Для них специально приобрели на казенный счет дома, маячным смотрителям пере- давались специальные аптеки и печатные издания типа «Наставления смотрителям маяков к поданию медицинской помощи заболевшим». С заведующим Туркинскими минеральными водами была достигнута договоренность о безвозмездной медицинской помощи смотрителям маяков. Реакция населения была однозначной: «Постройка маяков приветствуется и высоко ценится местными мореходами, промышленниками и рыбаками; они, искренне радуясь такому серьезному улучшению условий своей деятельности, недоумевают: «Кто это явился для них таким благодетелем и принял на себя заботы о них и долго ли это будет продолжаться» ⁹³ . Любопытно и то, что устройство вроде бы обычных сооружений – маяков, вызвало появление в Прибайкалье новых научных учреждений. Директор Иркутской метеорологической обсерватории Вознесенский использовал маячные дома под метеостанции, и каждый новый смотритель становился наблюдателем. Не осталось в стороне ведомство Земледелия и государственных имуществ Иркутской губернии. Оно использовало маячные помещения под посты для местных объездчиков. Таможенное ведомствотакже хотело использовать дома для своих прямых нужд.

С 1897 по 1901 гг. экспедиция Дриженко произвела 655 верст съемки, 2 126 верст промеров. Это позволило приступить к составлению карты северной части Байкала.

Подводя итоги экспедиции, Дриженко сообщал в Морское министерство: «Итак, за сезон 1901 года были собраны сведения о положении судоходства и условиях плавания по озеру, произведены глубоководные исследования озера, сделано 7 поперечных линий промера длиною 330 верст с измерением температуры воды на разных глубинах до дна включительно и с определением рода грунта, сделаны астрономические наблюдения для определения широты, долготы и азимута, а также склонения компаса в 19 пунктах на берегу и островах, отснято 122 вида местности, имеющих навигационный интерес. Кроме того, начаты правильные водомерные наблюдения для вывода среднего уровня озера и его колебаний в трех пунктах озера» ⁹⁴ .

Кроме специальных научных выводов, Дриженко сделал практическое заключение о том, что Байкал является превосходным водным путем для организации сообщений между территориями, к нему прилегающими, и будет удобной перевалочной базой в системе Транссибирской железнодорожной магистрали.

Дриженко очень настаивал на создании карты всего Байкала. Он понимал, что Байкал предстоит использовать как перевалочную базу не только в летнее, но и в зимнее время.

В 1900 году работы и коллекции подполковника Дриженко экспонировались на Всемирной выставке в Париже и получили золотую медаль. Деятельность гидрографической экспедиции получила известность и в России, и за рубежом. В конце 1900 года Управляющий делами Комитета Сибирской железной дороги А. Куломзин ходатайствовал перед императором о награждении Дриженко и других участников экспедиции.

Очень много сил положил Дриженко на обучение местных капитанов морской науке. Еще в 1896 – 1897 гг. им среди местных мореходов была распространена временная карта Байкала. «Уже первые опыты знакомства с картой, – сообщал Дриженко Куломзину, – вызвали у них желание пользоваться ею, т.е. получить хотя бы элементарное морское образование. И вот осенью этого года приехал в Петербург и поступил в Мореходные классы первый из

Байкальских капитанов, командовавший пароходом экспедиции, г. Калистратов» ⁹⁵ .

Правда, морской устав определял особое требование для приобретения знаний каботажного или малого плавания. Исходя из действующих правил, требовалось 16 месяцев «действительного плавания» в открытом море для штурмана и 24 для шкипера. «Нет сомнения, что при редактировании этого закона в 1867 году тогда еще не исследованные озера-моря не имелись в виду, между тем как они обладают физическими свойствами, делающими плавание на них ничем не отличающимся от плавания по Балтийскому, Азовскому, Адриатическому и многим другим морям, которые считаются открытыми…» ⁹⁶ .

Дриженко просил пересмотреть эту статью закона. В 1901 году экспедиция закончила исследование Байкала. Но Комитет Сибирской железной дороги счел необходимым провести дополнительную работу по составлению лоции, проведению глубоководных, астрономических наблюдений. Дриженко поставили цель изучить реку Верхнюю Ангару от Байкала до впадения в нее реки Чура в 230 верстах от устья, далее исследовать волок между устьем Чуры и резиденцией Бодайбо, а также окончательно устроить маячное освещение на Байкале. Экспедиция работала отныне пятью партиями, причем на самом Байкале находилась лишь одна. В 1902 г. гидрографическая экспедиция значительно расширила район исследований. Он включал в себя Верхнюю Ангару на протяжении 300 верст, волок от реки Ангары до реки Витим. Любопытно также и то, что в 1902 г. впервые краткий отчет о ходе экспедиции был предоставлен для доклада императору.

Несколько слов о метеонаблюдениях. Первые регулярные метеорологические наблюдения на Байкале относятся к 1869 – 1870 гг. Они связаны с именами Дыбовского и Ксенжопольского, которые вели исследования в течение двух лет в с. Култук. Новый импульс был получен с началом строительства Забайкальской железной дороги, когда оказалось, что стабильность и безопасность движения по Забайкальскому участку прямо зависят от метеоусловий. Точных данных требовала и эксплуатация ледокола-парома. В 1895 г. Иркутская обсерватория вышла с инициативой создания метеостанции на Байкале.

Уже через год первая такая станция появилась посреди озера на льду. В 1897 году в селе Голоустном благодаря пожертвованию И.А. Пятидесятникова, бывшего студента Московского государственного университета, была построена хорошо оборудованная (имелись даже самописцы) метеорологическая станция. Станция располагалась в отдельном трехкомнатном доме. С самого начала ее работы ВСОРГО стремилась расширить круг вопросов, попадавших в поле зрения работников станции. В том же 1897 г. действительные члены ВСОРГО ставили перед распорядительным комитетом вопрос о желательности развертывания в Голоустном не только метеорологических и гидрологических исследований, но и естественных, исторических и биологических. Вслед за Пятидесятниковым средства на развитие станции пожертвовали В.А. Обручев, А.В. Янчуковский, М.Я. Мендельсон, В.Т. Зимин. Иркутские ученые ставили перед собой цель превратить Голоустнинскую станцию в постоянно действующий биологический центр, такой же, как Неаполитанский, Севастопольский... Первые государственные средства были отпущены только спустя год. О характере метеорологических исследований говорит тот факт, что директор Николаевской главной физической обсерватории М. Рыкачев в письме к А.Н. Куломзину сообщал: «За 1898 год у нас получился настолько полный и хороший материал метеорологических наблюдений, организованных на Байкале на средства Комитета Сибирской железной дороги, что было бы желательно его издать отдельно полностью...» 97 Кстати говоря, все работы по устройству и заведыванию станциями по железной дороге и Байкалу директор Иркутской обсерватории вел сверх своих обязанностей, не имея ни помощников, ни дополнительных средств.

Исследования, связанные с Байкалом, были столь масштабны, что Комитет Сибирской железной дороги серьезно обсуждал вопрос об организации метеосети по всей Сибири, а в Иркутске и Екатеринбурге хотели устроить отделения для заведывания местными сетями для обработки наблюдений и для организации предостережения.

В последнее предреволюционное десятилетие на Байкале побывало еще несколько экспедиций. В частности, в 1912 году по заданию Музея археологии и этнографии Санкт-Петербурга экскурсию на Байкал совершил Б.Э. Петри, впоследствии известный исследователь. Им были открыты многочисленные памятники первобытной культуры, одно из них – многослойное поселение Улан-Хада. В следующем году он провел раскопки этого археологического памятника.

Ему же принадлежит открытие наскальных изображений на горах Сахюртэ и Орсо. Судьба связывает Петри с Иркутском: в 1918 году он перебирается в Иркутск, работает в Иркутском госуниверситете и продолжает вести археологические исследования.

В 1913 г. проводил свои исследования сотрудник Академии наук Александров (подробных данных о деятельности этой научной экспедиции обнаружить пока не удалось), а на северо-восточном побережье Байкала работала экспедиция Г.Г. Доппельмаира. Ученые были озабочены исчезновением знаменитого баргузинского соболя, и именно по итогам исследований этой экспедиции был создан Баргузинский соболиный заповедник.

В 1915 г. в среде политических ссыльных Иркутска возникло несколько групп краеведов. Они стали организаторами и участниками нескольких экспедиций, в том числе для обследования северо-восточного побережья Байкала в ботаническом и геологическом плане.

В 1916 году Российская Академия наук создала комиссию по изучению Байкала. Руководил ей известный ученый академик Н. Насонов. Среди членов комиссии можно было увидеть самых известных российских ученых – В.И. Вернадского, А.Н. Крылова, Л.С. Берга, В.А. Обручева, Б.А. Сварчевского, В.Ч. Дорогостайского. И в этом же году комиссия организовала академическую экспедицию на озеро, одной из главных задач ее было создание постоянной гидробиологической станции.

Недалеко от истока Ангары, напротив современного здания Байкальского экологического музея, на правой стороне устья ручья Каменушка, экспедиция высадилась на берег. Это место получило имя «Мыс экспедиции».

Долго спорили, где же все-таки ставить гидробиологическую станцию, пока не остановились на урочище Большие Коты, которое было известно еще и тем, что там действовала стекольная фабрика купца К. Сибирякова. По инициативе В. Дорогостайского были составлены чертежи специального научно-исследовательского судна – катера, который получил имя «Чайка». Строили его здесь же, в железнодорожных мастерских порта Байкал. Между прочим, в числе жертвователей на постройку первого научно-исследовательского судна были не только сибирские купцы и чиновники, но и император Николай II: он передал две тысячи рублей ассигнациями. Замечательный знаток Байкала и краевед В. Галкина рассказывала, что в марте 1916 года иркутский купец и меценат Н. Второв написал в Петроград в Академию наук письмо, в котором сообщил о своем желании перечислить 16 тысяч рублей на создание постоянной биологической станции на Байкале. Такое решение купец принял после общения с Дорогостайским.

В 1916 году начал свои исследования на Байкале бывший студент и слушатель лекций известного байкаловеда Б. Дыбовского Г.Ю. Верещагин. Ему удалось совершить в этот период три рейса по Байкалу на пароходе «Феодосий».

Когда произошла Великая Октябрьская Социалистическая революция, гидробиологическую станцию передали Иркутскому государственному университету.

В годы революции исследования на Байкале практически не велись. Но период этот был непродолжительным. Уже в начале 20-х гг. на берегах Байкала эпизодически появлялись новые экспедиции. Основные фундаментальные работы велись усилиями ученых Иркутска и в первую очередь – Иркутского государственного университета. Возникают научные школы – археологов, этнографов, фольклористов, историков, в поле зрения которых попадают самые разнообразные проблемы байкальской истории. Археологические исследования на Байкале Б.Э. Петри, П.П. Хороших, Е.И. Титова были признаны классическими.

Огромный вклад в изучение Байкала внес И.И. Веселов. Он исследовал фольклор и диалекты населения прибайкальских территорий, историю судоходства на озере.

Регулярные исследования возобновились только в 1924 году. Тогда по инициативе академика П.П. Сушкина были созданы Комиссия по изучению Байкала (КИБ) и постоянная Байкальская экспедиция, а секретарем ее стал Г.Ю. Верещагин.

В итоге КИБ была передана в ведение Байкальской Станции. «Новые исследования включали гидробиологические наблюдения, изучение гидрохимии и обширный круг биологических работ, выполняемых по единой программе. Исследования начались с Южного Байкала, где на ст. Маритуй располагалась база экспедиции. В распоряжение ученых поступил небольшой моторный катер «Чайка», построенный в 1918 г. по чертежам проф. В.Ч. Дорогостайского и оснащенный специальным оборудованием. В состав экспедиции вошли впоследствии крупнейшие ученые В.Н. Сукачев, К.И. Мейер, а также молодые талантливые специалисты Н.С. Гаевская, А.Н. Световидов, С.И. Кузнецов, А.И. Щербаков, Н.И. Аничкова, Н.П. Предтеченский, Т.Б. Форм-Меншуткина, Б.Н. Форш ⁹⁸.

Вторая экспедиция Академии наук состоялась в 1925 году. Руководил ей Г.Ю. Верещагин. База осталась прежней – станция Кругобайкальской железной дороги Маритуй. Как рассказывала В. Галкина веранда в Маритуе была своеобразной «кают-компанией», где вечерами обсуждались результаты исследований, а на ее стенах появились первые графики, рисунки, на полках выставлялись банки с диковинными, порой неизвестными науке обитателями сибирского озера-моря.

Тогда и было положено начало Байкальскому музею, у истоков которого стояли участники экспедиции В. Сукачев и К. Мейер. Частым гостем на стационаре были и академик Н. Насонов, и специалист по гидрохимическим исследованиям, профессор Римский-Корсаков.

Сообщения о деятельности экспедиции постоянно появлялись в местных газетах, будоража местных жителей и ученых: «Неизвестные газы на Байкале. Экспедиция Академии Наук обнаружила на Байкале мощные выбросы неизвестных газов со дна озера. Газы отправлены в Ленинград для анализа».

Известный российский ученый Н.А. Флоренсов, оценивая деятельность Байкальской экспедиции в первые годы сделал следующий вывод: «За короткий срок – с 1925 по 1928 г. – был выполнен огромный объем работ. Достаточно указать, что за два первых года общая протяженность маршрутов отрядов экспедиции составила 7561 км. Исследования проводились на 5725 станциях, из которых 457 были глубоководными. Собрано 3450 образцов флоры и фауны, выполнено 11902 химических анализа воды, проведены тысячи измерений температуры и др. Результаты этих исследований докладывались Г.Ю. Верещагиным на IV Международном лимнологическом конгрессе в Риме, проходившем в 1927 г., и получили высокую оценку. Г.Ю. Верещагин был удостоен высшей награды конгресса – медали и диплома» ⁹⁹.

В 1928 году Байкальская экспедиция благодаря усилиям Верещагина стала Байкальской биологической, а потом Байкальской лимнологической станцией Академии наук.

В Маритуе не могли найти удобной стоянки для научного флота, и в 1930 году станцию перенесли на юго-запад Байкала, в Лиственничный залив.

В 30-х годах ХХ в. среди ученых была популярна тема «тяжелой воды Байкала». Дело в том, что в это время большинство исследователей считало, что вода представляет собой вполне однородное вещество. За исследования взялся И.Д. Менделеев, сын великого русского химика: «Я исходил из того соображения, что при испарении и конденсации вод в природе, тяжелые и легкие молекулы будут иметь тенденцию разделяться. Точно также отстаивание воды в глубоких природных бассейнах может вызвать у дна некоторый избыток воды большей плотности. Особенное значение могут здесь иметь глубокие пресноводные озера в виду однородности их температур, незначительного ветрового перемешивания и отсутствия влияния различной солености. Я встретил полную поддержку со стороны директора Байкальской лимнологической станции Академии наук Г.Ю. Верещагина, и мы решили летом 1933 года достать и исследовать несколько проб глубин- ной воды Байкала» ¹⁰⁰ .

Для эксперимента взяли воду с глубины 1200 метров. Полученная вода при исследовании давала уплотнение в шестом десятичном знаке. Что хотели узнать исследователи? «Какое практическое значение может иметь уже наметившийся… факт? Г.Ю. Верещагин указывает прежде всего на до сих пор загадочные биологические свойства вод Байкала. Самый глубокий на нашей планете пресноводный водоем Байкал представляет исключительные особенности своего живого наследия. Более полутора тысяч местных («эндемических») видов, гигантские разновидности некоторых рыб; сохранение древне-геологических форм всюду давно вымерших…  Между тем, в сообщающихся с Байкалом реках флора и фауна – общесибирские. Зимой эти общесибирские виды проникают в воды Байкала и здесь развиваются, но как только растает лед, они бесследно исчезают. Не являются ли особенности глубинных вод Байкала, поднимаемых иногда ветровым перемешиванием на поверхность, причиной этой гибели окрестных видов, между тем как местные виды уже приспособились, и это приспособление не послужило для них биологической защитой?» ¹⁰¹

Много позже другой ученый зоолог-орнитолог, исследователь Байкала О.К. Гусев добавил еще один штрих в картину загадочности и таинственности байкальской природы. «Область Байкала – место смыкания ареалов некоторых видов птиц после длительного периода изоляции в ледниковое время. Это привело в ряде случаев к явлению так называемой вторичной гибридизации, представляющей большой интерес для систематика-эволюциониста» ¹⁰² . И действительно, ученый делал находки чуть не на каждом шагу: первой стала небольшая птичка крапивник, которую практически никто не исследовал.

Во время войны сотрудники Байкальской лимнологической станции решали вопросы в интересах фронта и тыла. Изучался ледовый режим озера, поскольку по нему была организована ледовая трасса, в том числе временная железнодорожная, шла помощь в постановке рыбного промысла. В это время байкальские рыбаки исправно снабжали своей продукцией действующую армию.

По мере развития научных исследований расширялись, видоизменялись задачи станции. 20 января 1961 года она была преобразована в Лимнологический институт АН СССР, который становился головным научным подразделением по изучению озер и водохранилищ Сибири.

Среди исследователей, много времени уделявших Байкалу, нельзя не назвать П.П. Хорошего, одного из учеников Б.Э. Петри.

В 60 – 70 гг. в разных районах Байкала работали археологические экспедиции Института истории, философии и филологии Сибирского отделения АН СССР под руководством А.П. Окладникова.

Среди замечательных исследователей Байкала – В.В. Свинин, Г.И. Медведев, профессора Иркутского госуниверситета. И конечно, нельзя не вспомнить многочисленные экспедиции Иркутского госуниверситета при участии сибирских исследователей Н.А. Савельева, П.Е. Шмыгуна, А.Г. Генералова.

Археологические экспедиции В. Свинина открыли ряд памятников позднего железного века.

Несомненно, на Байкале постоянно работали научные, краеведческие экспедиции. И мы не ставили себе целью рассказать обо всех. Главное, что пополнение знаний об этом природном объекте шло постоянно. Без этого накопленного богатства вряд ли когда-нибудь мог возникнуть вопрос о его уникальности, о защите окружающей среды, рациональном использовании его богатств. Можно смело утверждать, что одним из результатов деятельности по изучению Байкала стала выработка того особого отношения к природе, которое через много лет обозначат как экологическое.

---

52 Цит. по: Серова О. Светлое око Сибири. – Улан-Удэ, 1972. – С. 12.

53 Там же. – С. 13.

54 Там же. – С. 13-14.

55 Памятники Сибирской истории 18 века. – СПб., 1882. – Т. 1. – С.215-217.

56 Элиасов Л.Е.Байкальские предания. – Улан-Удэ, 1966.

57 Житие протопопа Аввакума. – Иркутск, 1974. – С. 45-46.

58 Цит. по: Голенкова А.И. Следопыты Байкала. – М., 1975.– С. 23.

59 Памятники сибирской истории 18 века. – СПб., 1885. – Т. 2. – С. 169.

60 Дичаров З. Необыкновенные похождения в России Джона Ледиарда – американца. – СПб., 1996. – С. 90-91.

61 Байкальский сборник. – Иркутск, 1897. – Вып. 1. – С. 126.

62 ГАИО. – Ф.293. – Оп.1, д.1. – Л. 110 об.

63 Голенкова А.И. Следопыты Байкала. – М., 1975. – С. 69.

64 Э йльбарт Н.В. Портреты исследователей Забайкалья. – М., 2006. – С. 35.

65 Голенкова А.И. Следопыты Байкала. – М., 1975. – С. 84.

66 ГАИО. – Ф.293. – Оп.1, д.6. – Л. 18.

67 Байкальский сборник. – Иркутск, 1897. – Вып. 1. – С. 4.

68 Бенедикт Дыбовский. – Новосибирск, 2000. – С. 156-157.

69 ГАИО. – Ф.293. – Оп. 1, д. 6. – Л. 8.

70 Там же. – Л. 14.

71 ГАИО. – Ф.293. – Оп. 1, д. 90. – Л. 12 об .

72 Там же. – Л. 11 об.-12.

73 ГАИО. – Ф.293. – Оп. 1, д. 688. – Л. 6-7.

74 РГИА. – Ф. 1273. – Оп. 1, д. 212. – Л. 10.

75 РГИА. – Ф. 1273. – Оп. 1, д. 168. – Л. 54 об.

76 РГИА. – Ф. 1273. – Оп. 1, д. 168. – Л. 5.

77  Там же. – Л. 6.

78  Там же. – Л. 11 об.

79 Там же. – Л. 26 об.

80 Там же. – Л. 36 об.

81 РГИА.. – Ф. 1273. – Оп.1, д. 168. – Л. 26 об.

82 РГИА. – Ф.1273. – Оп. 1, д. 170. – Л. 24 об.

83 Там же. – Л. 30.

84 Из личного архива автора.

85 РГИА. – Ф.1273. – Оп. 1, д. 202. – Л. 24.

86 Там же.

87 РГИА. – Ф.1273. – Оп. 1, д. 172. – Л. 30-32.

88 РГИА. – Ф.1273. – Оп. 1, д. 207. – Л. 46.

89 Там же.

90 Там же. – Л. 50.

91 Там же. – Л. 46.

92 РГИА. – Ф.1273. – Оп. 1, д. 168. – Л. 24.

93 РГИА. – Ф. 1273. – Оп. 1, д. 168. – Л. 66 об.

94 Из личного архива автора.

95 РГИА. – Ф. 1273. – Оп. 1, д. 173. – Л. 138.

96 Там же.

97 Из личного архива автора.

98 Путь познания Байкала. – Новосибирск, 1987. – С. 4.

99 Путь познания Байкала. – Новосибирск, 1987. – С. 5.

100 Ленинградская правда. – 1934. – 25 июля.

101 Там же.

102 Гусев О.К. В горах северного Прибайкалья. – М., 1964.– С. 17.

Библиографические данные

1. Гольдфарб С.И. Мир Байкала / С.И. Гольдфарб ; цв. фот. С. Григорьева. — Иркутск : Репроцентр A1, 2010. — 630 с. ; 27 см. — 3000 экз. — ISBN 978-5-91344 — 195-9 (в пер.).