Скиф Владимир Петрович (род. в 1945 г. в пос. Куйтун Иркутской области). Член Союза писателей России. Автор книг «Живу печалью и надеждой (1989), «Копье Пере- света» (1995), «Над русским перепутьем» (1996), «Русский крест» (2008) и др.
Сутулит мост
бетонный горб,
огни полночные
качая.
У потемневших
берегов
фосфоресцируют причалы.
Последний
медленный
трамвай
минует мост
на повороте,
а мы с тобой
по кромке свай
по лунным лужам
колобродим.
Вершится вечная игра:
смыкаются
волна и камень.
И Млечный Путь,
и Ангара
летят над нами
и под нами.
И запинается листва
за тень
Иркутского
вокзала.
Запоминаются слова,
которых ты мне
не сказала.
Над нами грустная
звезда
горит предвестницей
пожара,
и схожа
выпуклость моста
с округлостью
Земного шара.
Кто мастер этого карниза
И деревянного конька?
Чья мысль векам бросала вызов
И оставалась на века?
Восходит теплый полумесяц,
Поет строптивая пила.
Кто глину солнечную месит,
Чтоб вечной музыкой была?
Какое крепкое искусство —
Пилить лихие кружева!
В старинном городе Иркутске
Улыбка Мастера жива.
Откроешь вышарканный ставень,
Пройдешь на «ласточкин» балкон...
И вдруг поймешь: твой город славен,
Резной и разный – испокон.
Он – свод улыбок и преданий,
Он – славный родственник Кижам.
Хочу, чтоб каждый иркутянин
Известность городу стяжал.
Чтоб старый Мастер улыбнулся,
Откинул волосы рукой,
В сапожки красные обулся
И выпил стопку в мастерской.
Ты, как фрегат с упругим днищем,
Бурун столетий за тобой.
Как будто ветер – время свищет
У церкви бело-голубой.
Российский колокол не треснул,
Быть может, при Петре рожден,
Земной ли силою, небесной
На колокольню вознесен.
Воркует утренняя стая,
Обряд таинственный верша.
Голубка белая летает,
Как христианская душа.
Историк, смысла не коверкай!
Несла Всея Сибири Голь
В Крестовоздвиженскую церковь
Свою возвышенную боль.
Сибирь и матушка, и пристань,
Юдоль труда и бытия...
Усыновила люд российский
Земля иркутская моя.
Церковным куполом распорот
Небесный свод – течет заря...
Забросил в небо русский город
Кресты, как будто якоря.
Кусты, кирпичные обломки,
Густые, спелые снега.
Дома и улицы оглохли
От паровозного свистка.
Узор зимы затеян прочно
Чугунной прочностью оград.
Я прибыл
в отпуск долгосрочный,
Иркутску, небу, снегу рад.
На крышах трубы леденеют,
Лепечет девочка в окне.
Снега, как праздники над нею,
Как чья-то память обо мне.
Ее ладошки с восклицаньем
Приникли к тонкому стеклу,
Волшебно личико мерцает,
Как шарик елочный в углу.
И я в бушлатике матросском,
Забыв уверенность свою,
Среди крещенского мороза,
Как мальчик святочный стою.
Зима разыскивает солнце.
По снежным улицам спеша.
И смотрит девочкой в оконце
Иркутска древнего душа.
Владыке Вадиму, архиепископу
Ангарскому и Иркутскому
Над Иркутском горел чудодейственным светом,
Восходил в небеса Кафедральный собор.
Воспевать бы тот Храм и певцам, и поэтам,
Византийский его золоченый убор.
Приходить бы к нему, замирать, удивляться
Куполам, что сердцами горели во мгле.
В наше тяжкое время душой закаляться,
Ощущая разор на родимой земле.
Русский зодчий, тебя наши власти не любят!
Неужель на Руси русский корень ослаб?
Зодчий, глянь! На Москве сокрушаются люди,
Что тебя победил Церетели Зураб...
Вот и древний Иркутск исчезает, как песня.
Рвут его москвичи, уронив под себя.
А святые – с небесных спускаются лестниц,
Не дождем, а слезами мой город кропя.
Превращается город в бесформенный камень,
Жгут варяги наличники. Им все равно.
Кафедральный собор
проступает сквозь пламя
И на небе Господнее застит окно...
Кафедральный собор, ты убит, словно воин,
«Серый дом» над твоими костями стоит.
Кто тебя возродит, будет славы достоин,
А Владыка Вадим новый Храм освятит!
Удивительно белый, закружит, повалит,
Захрустит на морозе январский снежок...
Начинается день. В небе солнце едва ли
Вам напомнит светило, скорее – ожог.
Ангара холодна. Там рыбацкая лодка
Ледяною водой обжигает борта...
И звучит поутру, как луженая глотка,
От трамвайных колес – перекрытье моста.
И спешит по морозу, по первому снегу
непоседа-старик, вероятно, в кино...
Ах, куда он спешит по двадцатому веку?
В двадцать первый?
А что там?
Узнать не дано.
Вот и ночь подожгла фонарей облепиху,
Облепила дома, словно щупальца, – тень.
Академгородок, Ангару и Лисиху
Сдвинул ближе
друг к другу
исчезнувший день.
Над Иркутском – зима. Состоянье покоя.
Убоялась луна тишины и зимы.
И нагрянула ночь или что-то другое,
В чем, как будто навечно, закутаны мы.
Сергею Гнатко
Над иркутской окраиной
вьется дымок,
Тает день над рекой Ушаковкой.
Здесь когда-то по камешкам
старых дорог
Мое детство звенело подковкой.
Снова слышу
гитарной струны перебор
Под черемухой – белой невестой,
А над нею могучий Казанский собор
Освящается волей небесной.
Помню звонкую песню трамвайных путей,
Тополя над моей остановкой,
Золотую резьбу на калитке моей
И рассвет над рекой Ушаковкой.
Эту жизнь, этот путь,
этот горестный век,
Край родной выбирали мы вместе.
Я с тобой разделю непогоду и снег
И нелегкую долю предместий.
Люблю Иркутск любовью пламенной,
Люблю тебя, моя река,
Где бьются в берег волны памяти
И отражаются века.
Здравствуй, улица Большая!
По тебе шагаю я.
Светит, сердце утишая,
Церковь Спасская моя.
Кружится снег над белым городом,
Над суетою городской.
Ангарский мост пушистым воротом
Висит над зимнею рекой.
Вижу Тихвинскую площадь,
Вижу строгий Белый дом.
Каждый камушек на ощупь
Знаю в городе моем.
Иркутск старинный смотрит молодо.
В нем, как в обители святой,
Стучит живое сердце города,
И потому он молодой.
Здесь вершится жизни повесть,
И поет, поет с утра
Светоносная, как совесть,
Голубая Ангара
Иркутск не зря рифмуется с искусством:
В нем многоцветна радуга искусств.
Сияй, Россия, радугой Иркутска,
Как светится Распутиным Иркутск.
Меня влечет Иркутск неодолимо,
Иркутск единствен и неповторим.
Порою диким ветром уносимый,
К нему спешил я, будто пилигрим.
Иркутск к Байкалу притулился боком,
И, принимая от него дары,
Он водит дружбу давнюю с востоком,
Но не предаст сиянья Ангары.
В ночных пространствах посреди
Вселенной Ночуют звезды на уступах скал.
Знать, неспроста Творец непревзойденный
Нам подарил живительный Байкал.
Сибиряков в любимый город тянет
Из дальних далей – до желанных троп.
Национальность наша – иркутяне,
Байкал – родней Америк и Европ!
По предместью, по утру раннему
Я знакомой иду тропой,
Где родная моя окраина
Становилась моей судьбой.
Ушаковка – река приветная
О любви говорит слова,
А на избах цветут заветные
Деревянные кружева.
Рабочее, Радищево, Марата
И городок Зеленый, и Топка,
Как будто бы с сестрой четыре брата
Соединились на века.
Вновь дожди зазвенели спелые.
Я предместья люблю весной,
Где черемуха белая-белая
Затопила мой край родной.
Мы не будем грустить и хмуриться
Посреди отзвеневших лет.
В каждом сердце – родная улица
Оставляет глубокий след.
Катит воды свои Ангара,
Омывая веков парапеты.
Здесь живут мастера и поэты,
Дуют ветра.
Я полжизни, полмира прошел,
Но меня этот город приветил.
Здесь я лучшую девушку встретил,
Счастье нашел.
Снова срывается с уст
Слово родное – Иркутск.
И горит над рекой Ангарою
Пламени куст.
Это – счастья костер.
Это – сияние гор,
Это ночью горит над рекою
Звездный простор.
Над Байкалом – рассвета венец.
Бьется нежное сердце планеты.
Мы храним наших дедов заветы,
Свет их сердец.
Их пленила тайги красота,
Шли с надеждою первопроходцы,
Что Иркутск непременно найдется
У Иркута.
Чуждый край, иркутян не зови!
Мы горды нашим лесом и лугом.
Хватит дедам, и детям, и внукам
Нашей любви.
Мы стоим над рекой Ангарой,
Мы проходим по улочкам милым,
И глядит в наши души Вампилов,
Словно живой.
Как совесть – неподсуден,
Как свет – необходим
Отечеству и людям
Распутин Валентин.
Для многих – неуютен...
Но он такой один —
Всегда и есть, и будет
Распутин Валентин.
В общенье вправду труден
В столице и в селе...
Зато не словоблудьем
Он занят на земле.
Глумленья не таящий
И в пазухе – камней,
Писатель, говорящий
О Родине своей.
В Отечестве бесправном
Он правило завел
Являть собою правду —
И недругов обрел.
Их раньше – меньше было.
Теперь им несть числа.
Вот только б леность тыла
Его не подвела.
А тыл – все мы, все «наши».
В тылу народ един,
С твоей душою слажен
Распутин Валентин!
Александру Вампилову,
драматургу, автору пъес «Валентина»
и «Утиная охота»
Откуда твой опыт? Из детства?
Из песен в родимом краю?
Наверно, Господь пригляделся
И высветил душу твою.
Ума вековое наследство
Ты принял и тайну постиг.
С Эвтерпою жил по соседству
В сибирском селе Кутулик.
Поэзия русская билась,
Как пульс на запястье,
точь-в-точь.
Потом Мельпомена явилась
Из памяти, древней как ночь.
С какою невиданной силой
Ты выразил жизни раскол.
Ты сам – Валентина и Зилов,
Ты – сцены звучащий глагол.
Как верно, как больно, как точно
Увидел ты жизнь и любовь.
Не зря в тебе с кровью восточной
Слилась святорусская кровь.
Глебу Пакулову,
автору исторических книг
Сегодня тучи над Байкалом
Друг друга брали на таран.
Я видел: молния скакала,
Как белый выстрел, по горам.
Я видел: радуга-подкова
Пыталась Землю подковать...
И дождь – Молчановскую падь
Громил, как Поле Куликово.
Шумело войско острых листьев
И поднимались копья трав,
И грибники в одеждах липких
Бежали, полы подобрав.
Летели ветры без оглядки...
Земля и Небо, Тень и Свет
Скрестили копья в ярой схватке,
Как с Челубеем Пересвет.
Обозревая туч когорты,
От ветра заслонясь рукой,
Писатель Пакулов на горке
Стоял, как будто князь Донской.
Он день безветренный пророчил...
Стихало все... Но между скал
Всю ночь булыжники ворочал
Волнами увалень Байкал.
Ростиславу Филиппову,
автору сборника стихотворений
«Я к вам с друзьями»
Запомнил я осень читинскую ту,
Где мы на подмостках царили
И водку глушили, влюбившись в Читу.
— Чи ту, чи не ту, – говорили.
Читинкам в читалках читали стихи,
Читали и чтили читинок.
Читинки в ответ почитали грехи
Поэтов своих досточтимых.
А мы распалялись под стать временам,
Читали, как плыли вразмашку.
Чита раскрывала объятия нам,
С Филипповым все – нараспашку!
В Чите пролетали деньки чередой,
А мы у Читы на постое
Любили четою стоять над Читой
С читиночкою молодою.
Нас слушал любой кинозал и вокзал,
Читатели тщились с вопросом.
— А я к вам с друзьями! —
Филиппов бросал
И вел в «Забайкальскую осень».
В Чите и в душевной ее простоте
Не знали мы злости и всхлипов.
Мы маршем победным неслись по Чите,
И с нами – наш верный Филиппов.
Галине Новиковой,
иркутскому художнику
Кто ты, Галя? Ты – неба загадка
Или образ волнений земных?
Не твоя ли живая подглядка
Стала тайной полотен твоих?
В пади Щелка,
твой след различая,
Ожидает тебя у ручья
Покосившийся свет иван-чая,
Как земная загадка твоя...
Ты средь кружев
и раковин моря,
Посреди оживающих рыб
Создаешь этот мир аллегорий,
Эту музыку облачных глыб.
Ты сама изошла из атлантов,
Постигая теченье времен,
Где темнеют ларцы фолиантов
И сбывается бабушкин сон.
Твои тайны раскроют не скоро,
Не поймут твою жизнь до конца
Три идущих друг в друга актера
Или три уходящих лица.
На Байкале у старого дома,
На высокой скалистой тоске
Ты являешься неким фантомом
С колонковою кистью в руке.
Татьяне Суровцевой,
автору книги «Крыло судьбы»
Мы – птицы, мы – зяблики
мы – свиристели.
Мы пели, мы снились, наверное, Богу.
Мы в жизненной повести нашей летели,
Как мысль от пролога летит к эпилогу.
Мы – космос, мы облако видеть хотели.
От скал отрывались, где яшма и сланцы.
Куда мы спешили, куда мы летели
На призрачном нашем
«Летучем Голландце»?
Да нет же! И вправду канаты гудели,
На палубе брызги взлетали до солнца,
И мы по Байкалу с тобою летели,
Объятые светом до самого донца.
Куда мы летели? Мы счастья хотели!
За счастье цеплялись. Не надо цепляться.
Мы с палубы звонкой,
как с жизни, слетели
Туда, где уставшие души пылятся.
Среди мировой поднебесной крутели
Вздымалось холодное мертвое солнце.
И крыльев не стало. Мы в бездну летели
На голое дно. Где ни сна, ни оконца.
Мы – птицы, мы – зяблики, мы – свиристели.
Неужто мы прокляты или убиты?
Давай оживем и по первой метели,
Давай долетим до ближайшей ракиты.
Валентину Распутину,
великому русскому писателю
Продавит русская весна
Плотину вражеского круга.
Россия будет спасена —
И в этом есть твоя заслуга.
Борьбы невиданной накал
Очистит Родину от смога.
Задышат Волга и Байкал —
И в этом есть твоя подмога.
Излечит русская душа
Народ от горечи и гнета
Из православного ковша —
И в этом есть твоя забота.
Господь Великий как-нибудь
Нас отведет от замогилья.
Осветит солнце Русский Путь —
И в этом есть твои усилья.
Александру Шахматову,
самому смелому в Иркутске
журналисту, главному редактору
газеты «Родная Земля»
Чтобы стало все русское краше,
Чтоб срастались Руси позвонки,
Всеми силами Шахматов Саша
Восстает из газетной строки.
Бойся, кровушку русскую пьющий,
Продающий полотна равнин!
Глас в пустыне, о нас вопиющий,
Достигает народных глубин.
Посреди не возделанных пашен,
Посреди онемевших снегов
Видит Шахматов – Родину нашу,
Волочащую бремя оков.
Не живет он себе на потребу,
Проникает в запекшийся быт.
И земле и высокому небу,
О неправых деяньях трубит.
Жизнь черна, беспросветна, как сажа,
Но, с Отечеством беды деля,
Не сгибается Шахматов Саша
И газета «Родная Земля»!
Леониду Бородину,
автору повести «Третья правда»
Трижды светел твой лик на Байкале!
Посреди не свершенных идей
Третью правду всем миром искали,
Ты нашел ее в сердце людей.
Ты нашел ее не на парадах,
А в простой православной избе.
Эта третья – народная правда —
Путеводная в русской судьбе.
О вершителях зла памятуя,
Ты за Веру и Крест воевал.
Третью правду, как свет Маритуя,
Ты в застенках к себе призывал.
И на голос сыновнего зова
Из души, из народных глубин
Приходило Высокое Слово,
Как сиянье байкальских рябин.
И с тобою свиданию рада,
Раскрывала объятья свои
Третья правда – великая правда,
Бородинская правда любви.
Валентину Распутину
Над Россией лед ломается,
Перестала стужа выть.
Валентин Распутин мается:
Быть России иль не быть?
Русь – и слава, и трагедия —
Горькой участи верна.
Почему стоит последнею
В жизнь хорошую она?
Знать и чувствовать немыслимо,
Что мы – страждущая голь.
Валентин Распутин выносил
За свою Россию боль.
В нем святым
Господним пламенем
Засветился русский край,
В сердце вспыхнуло, как знаменье:
«Русь Великая – сияй!»
...Все несбыточное сбудется,
И низринутся враги.
Боже праведный, Распутину
И России помоги!
Нам нужны его старания,
Нам нужна его любовь,
Чтобы «Русское Сияние»
Омолаживало кровь.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
